EL-НГ КНИЖНАЯ серия - символ, знак и стяг уходящего года: теперь сомневаться в этом нет решительно никакой возможности.
Издавать "просто книги" в уходящем году было как-то "не с руки". Если раньше издатель мыслил книгу как конкретный авторский текст, то сейчас он отдает предпочтение книге как долгоиграющему проекту, где "болтаются" самые разные авторы под "одной обложкой" абстрактной идеи. Самый "абстрактный" (читай, "от балды") пример - серия "Метафора" в "Согласии - XXI век", куда по принципу "перенесения свойств" влетали самые разные авторы от Веркора до Вагинова.
Серии придумывались постоянно, помногу, на ходу - и это понятно: искать Автора сложнее, чем манипулировать авторами. "Придумывание" и "размазывание" серии стало отличительной чертой художественной литературы - в пику издательским сериям в жанре "нон-фикшн" (хотя именно издательский "нон-фикшн" мыслился и бытовал у нас в начале 90-х в форме серии). Но в случае с "нон-фикшн" серия лишь следует профессиональным интересам: то есть попросту расставляет книги по полкам античности, авиации, истории, филологии, кулинарии etc. В случае же с худлитом издатель не потакает читающим кастам, но, если хотите, выдумывает их.
Таким образом, понятие "книги" как феномена, как конкретного единичного авторского текста если и не отходит в прошлое, то по крайней мере уступает лидирующие позиции. И тут возникают разные каверзные вопросы. Например: есть ли у книжной серии точка, с которой она начинается? Есть ли внутри серии книга, с которой нужно начинать исследование серии? Содержит ли серия внутри себя какой-нибудь намек на завершение или это система, зацикленная на себе как московская кольцевая?
Серия - это, в сущности, антикнига": ее задача "подсадить" читателя не на индивидуальный тест, а на тип текста - иначе грош ей цена. Лишаясь "индивидуальности", однако, читатель и автор приобретают "буржуазные радости жизни" - красивую обложку, соседство известных имен, классный шрифт. В общем, что-то вроде партера Большого театра во время премьеры: на фоне соседских фраков чувствуешь себя человеком.
Наиболее изобретательной по серийной части в 2000 году была, несомненно, питерская "Амфора": вспомним ее серии "Александрийская библиотека" - и "догоняющий" "Новый век", где выходили модные книги европейских интеллектуалов с 50-х по 80-е годы (заметим, кстати, что в сериях "на ура" прошли именно западные авторы - тогда как та же "амфорная" "Наша марка" с современной русской прозой, претендующей на "серийность", провалилась именно из-за "единичности" этой самой прозы). Прибавьте сюда агрессивный издательский ритм "Амфоры", когда книги идут одна за одной, и вы получите результат: литературный контекст, над созданием которого работает "амфорная" серия. Недаром все-таки она явилась к нам из "города без контекста": из Питера.
А вот совершенно другой тип серии: книги московского издательства "Торнтон и Сагден".
"Т&С" - это серийность, уничтожающая автора целиком и полностью - без церемоний. Что делает издательство? тратит немалые деньги на покупку абсолютно неизвестного текста и его перевод только затем, чтобы упаковать в свою обложку и выбросить на рынок. Само собой, на первых порах для такой серии нужен начальный капитал, которым можно рискнуть. И риск оправдывает себя - теперь читатель покупает эти книги, глядя на логотип издательства, а не на имя, которое стоит на обложке.
Иными словами, "Торнтон и Сагден" "убили автора" еще раз - только теперь на полиграфическом уровне. Но это убийство ритуальное: оно воскрешает книгу на уровне предмета - недаром она упакована у них, как глянцевый журнал, в полиэтилен. В сущности, это издательство - книжный аналог глянцевых журналов - с той лишь разницей, что клиент рассматривает не реальные картинки, а картинки, которые порождаются текстом.
Так что к концу 2000 года книга окончательно перестала быть равной литературе. Поэтому, заходя в новом столетии в книжный магазин, прежде всего спросите себя: а что мне нужно?
Литература?
Книга?
