Станислав Минин. На сцене Ронни Джеймс Дио казался магическим существом. Казалось, что такие, как он, будут жить вечно. «Казалось» - очень верное слово. Потому что Ронни Джеймса Дио не стало┘
Мир, в который он ушел, порой называют лучшим из миров. Мир, который он оставил, точно не останется таким, каким был. В нем как будто лопнула очень важная, гармонично звучавшая струна. Как будто образовалась пустота, которая так и останется пустотой, которую не удастся заполнить.
Дио не получается назвать «рок-иконой» или «рок-легендой». Это снисходительные клише, которыми награждают доигрывающих свое стариков. О Дио неуместно было высказываться снисходительно. Он никогда не доигрывал. Никогда не говорил себе «стоп!»
Отношения Дио с тяжелым роком сложились очень легко. Они просто были друг другу предназначены. У тяжелого рока были свои пионеры, пассионарии, герои, даже боги, а Дио стал его воплощением. Квинтэссенцией.
У него был характерный тембр, узнаваемый с первых нот, идеальный для хард-рока. Наверное, его голос нельзя назвать неподражаемым – быть похожим на Дио можно. Но именно «похожим», а не равновеликим. Рассел Аллен похож на Дио. Где-то и Йорн Ланде похож на Дио. Но эталон всегда незримо присутствует. Теперь уже точно – незримо.
В тяжелом роке были вокалисты более эксцентричные. Более классных – не было. В свои 67 он обращался со своим голосом так же легко, как в молодости.
Он мало экспериментировал. В мире тяжелой музыки у него была другая роль. Среди сотен разношерстных ансамблей, в разной степени талантливых, ярких, самобытных, он служил камертоном качества.
О Дио не скажешь: «с ним ушла эпоха». Какая именно эпоха? Дио был своим в 70-е, 80-е, 90-е. Он сделал великой группу Rainbow – после его ухода она не записала ничего, сопоставимого со «Stargazer» или «Temple of the King». Дио буквально втащил в 80-е великих Black Sabbath. Наконец, он остался наедине со своим опытом («как радуга во тьме» - так охарактеризовал он себя в одной из песен) и переплавил его в шедевры хард-рока: «Holy Diver», «Last in Line», «Dream Evil».
Он сумел органично вписаться и в мрачный саунд Black Sabbath, и в блэкмуровскую эстетику Rainbow. Он взял от них лучшее. Он везде был на «своем месте».
Я видел его на сцене дважды. Последний раз – чуть меньше года назад. Он был феноменально энергичен.
Когда в ноябре стало известно, что Дио болен, думалось, что все обойдется. Не могло не обойтись.
Когда в апреле его жена сообщила, что Дио стало лучше, успех хьюстонских онкологов казался чем-то естественным, само собой разумеющимся. Могло ли быть иначе?
Он начал было возвращаться к привычной жизни, когда болезнь нанесла ему коварный удар. Последний┘
На концертах он казался очень маленьким. Маленьким и могучим. Как учитель Йода.
Умер ли тяжелый рок вместе с Дио? Нет. Дио сделал тяжелый рок бессмертным.
