Михаил Стрелец
Дитмар Розенталь: «Русская речь должна представать как сфера умелого использования ее богатейших возможностей самыми разными людьми и в самых разных областях».
Кадр из фильма «Дитмар Розенталь. Человек-грамматика». 2022
Он 70 лет служил науке, стоял на страже чистоты русского языка. Дитмар Эльяшевич Розенталь – уникальная личность, человек удивительной, необычной судьбы. До 16 лет совсем не знал русского языка, но в изучении его добился никем не превзойденных высот. Розенталь – трудоголик и полиглот, владел 12 языками.
Со знанием итальянского
Дитмар Розенталь родился 24 февраля 1900 года в польской Лодзи, умер 29 июля 1994 года в Москве. Для Розенталя родным языком был идиш. В семье легко переходили с идиша на польский и немецкий. В Лодзи учился в польской гимназии. Там юный Дитмар снискал славу первого ученика по латыни и греческому языку. Когда юноше исполнилось 16 лет, семья переехала в Москву. Наш герой принялся за изучение русского языка.
Розенталь имел два высших образования. На экономическом факультете Института народного хозяйства имени Карла Маркса получил специальность «экономист-организатор». Практически одновременно окончил Московский университет по специальности «итальянский язык». Впервые сделал серьезную заявку как ученый-лингвист в период обучения в аспирантуре Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН).
Кстати, итальянский язык Розенталь знал лучше самих итальянцев. В Италии великое множество местных диалектов. Наш герой настолько ими овладел, что его принимали за своего в любой деревне Апеннинского полуострова. Всю жизнь итальянский язык входил в число приоритетных как в преподавании, так и в науке. Он будет уделять особое внимание итальянскому и после того, как в начале 1930-х годов приоритетом номер один станет русский язык. Последнее происходило весьма необычным образом.
Дитмару предложили работать на преподавательской должности в Высшей школе НКВД (наименование вуза несколько раз менялось, последнее звучало так: Военный институт Министерства государственной безопасности СССР). Но вернемся к судьбе Розенталя. Речь идет об одной из самых больших неожиданностей в жизни ученого. Как же все начиналось? Ответить помогают воспоминания его сына, Юлия. В них читаем: «Ему позвонили домой и довольно категорично предложили приехать. Знаете, когда в то время звонили из НКВД, людей это мало радовало. Мама побледнела, папа спал с лица… Но делать нечего – пришлось ехать. К вечеру он вернулся и рассказал, что ему было предложено перейти в штат Высшей школы НКВД или поработать по совместительству, преподавать итальянский язык. Папа не был военным – он дал согласие работать на полставки. Слушателей школы, которых обучал папа, готовили для работы за рубежом. Каждый из них словно рождался заново: получал другое имя, новую биографию.
Обучая чекистов итальянскому, папа решил плотнее заняться русским языком. Известно, что лучше всего урок усваивается тогда, когда пытаешься его объяснить кому-то другому. Так вспыхнула его любовь к русскому языку, которой хватит на всю оставшуюся жизнь. Как результат работы вскоре вышел учебник «Итальянский язык. Элементарный курс» под редакцией Розенталя и словари – русско-итальянский и итало-русский».
Со временем ему даже присвоили офицерское звание в системе НКВД. Во время Великой Отечественной войны Розенталь добровольно записался в ополчение. Но наверху решили, что майор МГБ Розенталь гораздо больше нужен в Москве. Заменить выдающегося преподавателя было некем.
В 1952 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата педагогических наук. Тема – «Грамматические и лексические основы учебника итальянского языка для высших учебных заведений».
В статье российского журналиста Ярослава Солонина читаем: «В 1962 году состоялся последний выпуск, институт закрыли. За годы работы в институте НКВД-МГБ Розенталя наградили медалью «За отличную работу для НКВД» и подарили именные часы. Это все создаст почву для кривотолков в стенах других институтов, где преподавал Розенталь.
«За отличную работу для НКВД? Дитмар, ты когда-нибудь выполнял задания НКВД?! – однажды недоуменно спросил Розенталя его друг, литературовед, с которым они вместе читали лекции на Высших литературных курсах. – Ты сейчас в Москве. Не на Колыме». Надо ли мне еще что-нибудь объяснять?».
Практическая стилистика
Звездный час наступил для Розенталя в 1962 году. Ему было присвоено ученое звание профессора. Он успешно прошел избрание на должность заведующего кафедрой стилистики русского языка на факультете журналистики МГУ и до 1985 года возглавлял эту кафедру. В 1985–1987 годах был здесь профессором-консультантом. А пригласил его на кафедру не менее легендарный декан журфака, Ясен Николаевич Засурский.
Обстоятельства этого приглашения описаны в некоторых мемуарах. «В 1962 году к коллективу факультета присоединился Дитмар Эльяшевич Розенталь. И можно с уверенностью сказать, что он если и не устроил тотальный ликбез среди советских и российских журналистов, то сильно повлиял на общий уровень грамотности, а главное – многим привил любовь к русскому языку. Проработал он на кафедре стилистики до 1987 года и так прижился, что Ясен Засурский не хотел его увольнять даже после смерти. Больше десяти лет прошло после ухода человека на пенсию, а декану все еще казалось, что за стилистику отвечает «вечный Розенталь».
Заметим, что Розенталь трепетно относился к личности своего предшественника – первого руководителя кафедры стилистики русского языка на факультете журналистики МГУ профессора Константина Иакинфовича Былинского. Они были единомышленниками.
Розенталь вошел в историю науки по многим основаниям. Он стал родоначальником практической стилистики. Дитмар Эльяшевич сыграл роль первой скрипки в деле истолкования и разработки правил современного русского правописания. Выступил генератором идей в процессе реформирования русского правописания. Реформа русского языка 1956 года – это его детище. Базис реформы прослеживается в таких изданиях мэтра, как «Свод правил русской орфографии и пунктуации», «Правила русской орфографии».
Колоссальный преподавательский опыт часто выводил его на обобщения, которые никак не присутствовали в научной и учебной литературе. Так, Дитмар Эльяшевич отмечал, что владение родным языком по объему значительно шире, чем правильное написание слов и расстановка знаков препинания, вместе взятые. Дитмар заявлял: «Русская речь должна представать как сфера умелого использования ее богатейших возможностей самыми разными людьми и в самых разных областях».
На протяжении многих десятилетий соотечественники, работающие со словом, считают за честь иметь в качестве настольных книг издания Розенталя: «Трудные случаи пунктуации», «Согласование по смыслу сказуемого с подлежащим», «Справочник по правописанию и литературной правке. Для работников печати», «А как лучше сказать?», «Прописная или строчная?», «Занимательная стилистика», «Пунктуация и управление в русском языке», «Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию».
Найди нужные слова
Философия Розенталя теперь выглядит актуальной еще больше, чем при его жизни. Нет нужды доказывать ущербность плохой речи. Ущербность тем сильнее, чем выше ранг члена социума. Дитмар Розенталь исправно выполнил социальный заказ, показывая отличия хорошей речи от плохой.
Он отмечал: «Хорошей речь можно считать только тогда, когда она обладает десятью обязательными признаками: правильностью и точностью, сжатостью, простотой и логичностью, ее должны характеризовать ясность и чистота, а также живость, богатство и благозвучие. Хочешь быть понятым – найди нужные слова: если мысль до конца не оформлена, не выношена, она и прозвучит неточно, неубедительно. Хочешь быть понятным – выражайся яснее и проще, будь логичен и последователен. Хочешь запомниться – сделай свою речь яркой, образной, живой. Если богатая по содержанию речь еще и звучит красиво, она точно произведет впечатление».
В одном из последних интервью Розенталю задали интересный вопрос: «Неужели до вас писали, как Бог на душу положит, без всяких правил?». Прозвучал следующий ответ: «Правила существовали всегда, еще со времен Ломоносова. Мне же досталась самая черновая работа: отыскать источники, выбрать, добавить, систематизировать, подобрать примеры».
А еще в этом интервью он, отвечая на вопрос, много ли в русском языке заимствований, сказал следующее: «Много, примерно 30 процентов. Готовьтесь, через пять-шесть лет их будет в два раза больше: дилеры, дистрибьютеры прочно входят в обиход». По этому поводу кто-то заметил: «Не растерялся бы он и в современном мире, а, засучив рукава, принялся бы разгребать и систематизировать новые правила».
А в жизни Дитмар Розенталь отличался скромностью, неприметностью. Известный русист Тамара Скок так о нем вспоминает: «Дитмар Эльяшевич Розенталь одевался довольно скромно и старался держаться незаметно. Слава знаменитого ученого жила словно отдельно от него. Иногда это приводило к забавным недоразумениям. Однажды двое студентов-заочников расположились на широком подоконнике журфака и поджидали кого-нибудь «секущего в русском», чтобы разобраться в нескольких сложных вопросах перед экзаменом. Кто-то из шутников указал им на проходившего мимо Розенталя как на человека, невероятно сведущего в русском языке. Ни имени-отчества, ни тем более должности при этом, разумеется, названо не было. Едва Д.Э. появился в коридоре, как бравые заочники ухватили его за рукав.
– Дед, ты, говорят, в русском петришь? – начали они без долгих церемоний.
– Кое-что понимаю, – уточнил Д.Э.
– Тогда скажи, вот что это здесь такое? – и ткнули в учебник.
Д.Э. объяснил.
– А это что за филькина грамота?
Д.Э. вновь объяснил, растолковав целый ряд непонятных мест.
Когда «консультация» подошла к концу, студенты выдохнули:
– Ну ладно, дед, иди. Молоток!
И Д.Э. двинулся на кафедру, куда через некоторое время пришел сдавать экзамен один из бравых заочников. Увидев за столом заведующего кафедрой «дедушку», он остолбенел и утратил дар речи… Но студенты все-таки сдали экзамен».
«Самая отличительная черта вышедших из-под пера профессора Д.Э. Розенталя текстов – научная достоверность и точность сообщаемой им лингвистической информации, информации оперативной, востребуемой актуальной общественной практикой повседневно! – пишет ученик Розенталя профессор Юлий Бельчиков. – К тому же работам Д.Э. Розенталя присущи такие привлекательные для «получателя информации» свойства текста, как ясность и четкость, систематизированность представляемого материала при филологической обоснованности и выверенности лингвистической информации. Именно точность сообщаемых сведений, четкая систематизация материала, ясность изложения и определяют авторитетность книг Д.Э. Розенталя, абсолютное доверие к ним людей, нуждающихся в надежной, точной информации».
У Дитмара Эльяшевича было подлинно диалектическое мышление. Он не относился к реформе 1956 года как к священной корове. С течением времени видел необходимость шлифовки ряда заявленных тогда позиций, делая упор на диалектике общего и особенного. Как пишет Ю.А. Бельчиков, «в его работах по русскому правописанию читатель находит уточнение кодифицированных правил, развитие тех из них, которые в «Своде» 1956 года выступают в обобщенном виде; конкретизацию через подробный иллюстративный материал таких актуальных для работников печати фрагментов правописания, как названия учреждений, организаций, должностей и имен собственных, а также подробные методические материалы по эффективному освоению русской орфографии и пунктуации, предназначенные в основном для школьных учителей, преподавателей и студентов филологических вузов, литературных редакторов и корректоров».
Перед нами, несомненно, адепт науки. Он верно служил ей 70 лет. Начиная с 1989 года профессора стали подводить ноги, он с большим трудом передвигался. Но никогда не был затворником. Рад был тому, что кто-то приходил к нему домой посидеть за чашкой кофе. Охотно общался по телефону, давал консультации. При этом демонстрировал живой, ясный ум. Таким и запомнился всем, кто его знал.
