Михаил Стрелец
В 1943 году академик Сергей Вавилов был назначен уполномоченным ГКО по науке. Вавилов в своем кабинете в г. Йошкар-Оле, 1943 год. Фото из книги «Сергей Иванович Вавилов», Ярославль, РМП, 2011
Накануне 80-й годовщины победы СССР в Великой Отечественной войне интересно и важно рассмотреть значение вклада советских ученых в эту победу. И, в частности, рассказать о работе Государственного комитета обороны (ГКО) по научному обеспечению советского военно-промышленного комплекса (ВПК).
Система ГКО
ГКО СССР был образован с 30 июня 1941 года (ликвидирован 4 сентября 1945 года). Сообщение о создании этого органа управления страной в экстремальных условиях, опубликованное в газетах, было лаконично. «Ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения отпора врагу, вероломно напавшего на нашу родину, Президиум Верховного Совета СССР, Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР признали необходимым:
1. Создать Государственный Комитет Обороны в составе:
т. Сталин И.В. (председатель)
т. Молотов В.М. (заместитель председателя)
т. Ворошилов К.Е.
т. Маленков Г.М.
т. Берия Л.П.
2. Сосредоточить всю полноту власти в государстве в руках Государственного Комитета Обороны.
3. Обязать всех граждан и все партийные, советские, комсомольские и военные органы беспрекословно выполнять решения и распоряжения Государственного Комитета Обороны.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин
Председатель Совнаркома Союза ССР и секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин
Москва, Кремль, 30 июня 1941 года».
Именно ГКО как чрезвычайный высший государственный орган в течение 1525 дней обладал всей полнотой власти на огромной территории Советского Союза. В стране не могло возникать сколько-нибудь значимых политических, военных или хозяйственных вопросов, которые не попадали бы в поле зрения ГКО.
Так, например, Госплан фактически превращался в оперативный центр военной экономики. Впрочем, это произошло далеко не сразу. Английский исследователь Марк Харрисон пишет: «Создание ГКО и последующие изменения существенно повлияли на Совнарком и комиссариаты. Вначале внимание Сталина было сконцентрировано на военной и дипломатической сферах, таким образом, функции правительства теоретически были переданы его совнаркомовским заместителям (Берии, Косыгину, Микояну, Молотову и Вознесенскому). Руководство «решающими» отраслями военной экономики теперь осуществлялось членами ГКО индивидуально, а не в рамках Совнаркома. Военные приказы проводились прямо через ГКО, который, в свою очередь, доводил такие указания непосредственно до военных заводов и промышленных отраслей. Это отражалось на внутренней организации ГКО, на распределении ответственности по различным военным отраслям для членов ГКО. Госплан в основном был задействован и функционировал персонально через Вознесенского. Поэтому на этом этапе (первые недели войны) ролью Госплана оставалось составление широких экономических планов. Даже составление экономического плана на период войны для восточной части СССР в четвертом квартале 1941 года и в 1942 году было поручено специальной комиссии под личным руководством Вознесенского, а не Госплану, хотя Госплан являлся единственным компетентным органом по вопросам планирования».
Произошло кардинальное переформатирование властных структур. ГКО не делился властью с теми органами, которые руководили страной согласно Конституции 1936 года. Обязательность указаний ГКО не имела никаких изъятий для не входивших в его структуру органов. То есть для Рабоче-крестьянской Красной армии и Военно-морского флота, а также для органов, официально представлявших советскую и партийную власть или управлявших народнохозяйственным комплексом. Все граждане СССР обязаны были исполнять указания ГКО без всяких «но» и «если». Вышедшие из недр ГКО документы автоматически приобретали силу закона.
Заместитель наркома вооружения СССР Владимир Николаевич Новиков вспоминал: «Заседаний ГКО в обычном понимании, то есть с определенной повесткой дня, секретарями и протоколами, не было. Процедура согласования с Госпланом, наркоматами и ведомствами вопросов снабжения армии, в том числе организации новых производств, была упрощена до предела».
Всего ГКО принял 9971 постановление и распоряжение. Историк Михаил Захарчук исследовал, как они появлялись на свет.
Сначала «вносился вопрос» или «появлялось мнение» у кого-нибудь из членов ГКО либо других представителей высшей партийной и хозяйственной номенклатуры. Проблему обсуждали в узком кругу. Затем Сталин или кто-то из его соратников подключали к решению вопроса специалистов. Проработка вопроса порой затягивалась на недели и даже месяцы. Но при этом не было случая, чтобы поднятая на ГКО проблема кем-то торпедировалась, как-то сворачивалась или «терялась в необъятном бюрократическом механизме той поры».
За 1525 дней существования ГКО в его составе практически не было случайных людей, не горевших желанием нести огромный груз ответственности. Конечно, деятельность их историками оценивается по-разному, особенно если брать в расчет не только военный, но и довоенный и послевоенный периоды. Но нет никаких оснований исключать их из числа творцов и организаторов Победы.
|
|
За первые полгода войны для осуществления эвакуации потребовалось 30 тысяч поездов и около 1,5 миллиона вагонов. Если все это вагонное хозяйство выстроить в одну линию, то цепочка протянулась бы от Бискайского залива до Тихого океана. Фото РИА Новости |
11 августа ГКО принимает постановление № 99сс «Об эвакуации промышленных предприятий». Исходная сложность и своеобразие этой задачи усугублялись одним важным обстоятельством. «В гигантскую операцию по перебазированию производительных сил страны на восток с первых дней войны были активно включены все виды советского транспорта, – отмечает историк Г.А. Куманев. – Однако… главная тяжесть в выполнении этой сложнейшей задачи пришлась на долю железных дорог».
Наркомату путей сообщения дается задание провести в архивах и библиотеках Москвы розыск хотя бы отрывочных сведений об эвакуации во время Первой мировой войны. Но найти практически ничего не удалось. При этом Наркомат путей сообщения СССР всегда был одним из самых сложных ведомств в советской управленческой системе. В условиях боевых действий все эти проблемы только усугубились. А.И. Микоян вспоминал: «Тогда считалось, что Наркомат путей сообщения должен играть главную роль в вопросах эвакуации. Объем же эвакуации из-за ухудшения военной обстановки расширялся. Все подряд эвакуировать было невозможно. Не хватало ни времени, ни транспорта… Уже к началу июля 1941 года стало ясно, что Каганович не может обеспечить четкую и оперативную работу Совета по эвакуации».
За полгода, с июля по декабрь 1941 года, по железным дорогам было перевезено в восточные районы страны 18 млн рабочих и служащих, членов их семей, полностью или частично эвакуировано 2593 промышленных предприятия, оборудование МТС, 1,5 тыс. колхозов и совхозов. Статистика эвакуации просто ошеломляет. Для осуществления такой грандиозной транспортной операции в условиях войны потребовалось 30 тыс. поездов и около 1,5 млн вагонов. Если все это вагонное хозяйство выстроить в одну линию, то цепочка протянулась бы от Бискайского залива до Тихого океана.
Становой хребет советской науки – Академия наук СССР откликнулась на нападение гитлеровцев и их сателлитов еще за неделю до образования ГКО. Прошло внеочередное расширенное заседание Президиума Академии наук СССР. В повестке дня фигурировал только один вопрос. Научная элита решала, как, каким образом осуществить перестройку работы академии в соответствии с требованиями фронта и тыла. В постановлении заседания читаем: «1) обязать все отделения и научные учреждения академии немедленно пересмотреть и перестроить тематику и методы исследовательских работ, направив свою творческую инициативу и энергию научных работников в первую очередь на выполнение задач по укреплению военной мощи нашей социалистической Родины; 2) обеспечить всеми необходимыми силами и средствами научно-исследовательские работы по оборонной тематике; 3) обеспечить научными силами и снабдить всем необходимым оборудованием и материалами прежде всего заканчиваемые научно-исследовательские работы, могущие получить применение в обороне и народном хозяйстве; 4) уполномочить Бюро президиума… осуществлять оперативное руководство работой учреждений академии; 5) обязать всех работников Академии наук СССР соблюдать строжайшую дисциплину, соответствующую военному времени».
Сразу после образования ГКО сюда стали поступать самые разнообразные предложения от представителей советской научной элиты. Уже в июле 1941 года на столе у председателя ГКО лежало письмо. Его подписали отечественные ученые-химики. Их было пять. Обращаем внимание на табель о рангах: Николай Зелинский, Алексей Бах, Александр Фрумкин, Сергей Наметкин – действительные члены АН СССР. На одну ступеньку отставал от них член-корреспондент Семен Вольфкович. Сталин полностью согласился с тем, чтобы «привлечь ученых к решению неотложных задач борьбы с немецко-фашистскими захватчиками».
Последовали важные решения. Начался отсчет истории уполномоченного ГКО по вопросам координации и усиления научной работы в области химии для нужд обороны. Первый в этом ряду – председатель Всесоюзного комитета по делам высшей школы при Совнаркоме Сергей Кафтанов. При уполномоченном ГКО был образован научный совет. Первоначально в совет входили только указанные нами подписанты. С течением времени число членов совета возросло. Этот прирост обеспечивался не только химиками, но и физиками, биологами.
Большой авторитет совета был в первую очередь предопределен вхождением в него ярких фигур, ставших действительными членами Академии наук СССР еще в довоенное время: Сергей Вавилов, Абрам Иоффе, Петр Капица, Николай Семенов, Иван Бардин. В дела совета органически вписались молодые ученые, ставшие академиками уже в послевоенное время: Николай Бруевич, Михаил Дубинин, Николай Жаворонков, Василий Коршак, Владимир Котельников, Иван Кнунянц, Игорь Петрянов-Соколов. До 1943 года Сергей Кафтанов оставался единственным уполномоченным ГКО по науке. Сергей Вавилов был назначен на такую же должность в 1943 году.
Незадолго до начала Московской битвы на стол председателя ГКО лег комплексный план работы АН СССР на нужды ВПК. Подготовка этого документа заняла два месяца. Авторы комплексного плана сформулировали 245 тем. Они были направлены на то, чтобы производить высокоэффективные взрывчатые вещества, средства химической защиты. Предусматривалась системная разработка новых видов вооружений и боеприпасов, санитарных и лечебных средств. Большое значение придавалось усовершенствованию бронезащиты. Была поставлена амбициозная задача: разработка новых производственных технологий для нужд ВПК, явно превосходящих германские.
Эвакуация науки
Выполнение комплексного плана в начальный период было сопряжено с колоссальными трудностями. Враг стремительно наступал. Потребовалась эвакуация в минимальные сроки. Председатель ГКО весьма оперативно решил кадровый вопрос. Появились должности уполномоченного по эвакуации академических учреждений и уполномоченного по эвакуации вузов и других научных учреждений. По первой должности Сталин остановился на кандидатуре вице-президента АН СССР Отто Шмидта. По второй кандидатуре выбор пал на Сергея Кафтанова.
Куда эвакуировались научные учреждения? Все зависело от их принадлежности к конкретной науке. Физики, математики, химики направлялись в Казань. Учреждения, сконцентрированные на геологических науках, металлургии, горном деле, обосновались в Свердловске. Биологи эвакуировались в столицу Киргизской ССР, г. Фрунзе. Гуманитарии держали путь до столиц Узбекской ССР и Казахской ССР.
Отдача со стороны эвакуированных ученых была внушительной.
Начнем с Казани. Всего там находилось 33 эвакуированных учреждения. В них работали 1848 ученых. Одно из них – Физический институт им. П.Н. Лебедева АН СССР. Его сотрудники могли смело записать в актив появление в советских вооруженных силах светящихся составов для авиационных приборов, ввод в широкое применение инфракрасных биноклей БИ-6 и БИ-8.
На несколько шагов вперед продвинулась система обнаружения и обезвреживания акустических морских мин противника. Это стало возможным благодаря разработке в ФИАН и внедрению в производство гидроакустического трала. Своевременно был поставлен и решен вопрос об усовершенствовании метода пеленгации подводных лодок. Был осуществлен технологический прорыв в создании чувствительных самолетных антенн.
Серьезные последствия имела работа над созданием новой конструкции стилоскопа. Благодаря этому прибору резко возросла скорость спектрального анализа металлов на военных заводах и во фронтовых ремонтных частях. Сетью научных учреждений в Казани руководили вице-президенты АН СССР Отто Шмидт и Евгений Чудаков.
В Свердловске трудилось более 240 научных сотрудников. Многое значил факт нахождения в этом среднеуральском городе президента АН СССР академика Владимира Комарова. Именно по его инициативе в августе 1941 года появилась комиссия по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны страны. Эта структура реально работала 25 месяцев. Все это время комиссией руководил дуумвират в составе академиков Владимира Комарова и Ивана Бардина.
Академики продемонстрировали блестящие организаторские способности, неуклонно расширяя географию своей деятельности. Ее распространение на Западную Сибирь и Казахстан маркировало старт нового этапа по мобилизации минерально-сырьевых ресурсов.
В любом учебнике можно прочесть: «За время работы в Свердловске комиссия достигла выдающихся результатов по многим направлениям деятельности: форсированное развитие нефтяной промышленности Урала и Поволжья, открытие и начало промышленного освоения месторождений бокситов на востоке Урала, новые месторождения железной руды в Кузбассе и молибденовых руд в Казахстане. Если разведанные запасы рудного сырья на 1 января 1941 года принять за 100%, то на 1 января 1945 года они составляли: по железным рудам – 140%, марганцу – 200%, хромитам – 140%, кварцитам – 300%. Электростанции Урала к концу войны давали электроэнергии в полтора раза больше, чем до войны».
ГКО стремился к техническому оснащению войск ПВО, ВВС и ВМФ новыми зенитными средствами, самолетами, кораблями. Но вот оборудование их современными средствами обнаружения целей оставляло желать лучшего.
Справедливости ради надо заметить, что американцы поставляли именно такие средства обнаружения. Но их требовалось в разы больше. Тогда в ГКО решили действовать своими силами. За день до начала битвы на Курско-Орловской дуге председатель ГКО учреждает Совет по радиолокации при ГКО и назначает опытнейшего партийного функционера Георгия Маленкова председателем данного органа, нового во всех отношениях.
Маленков сам занимался формированием секретариата и рабочего аппарата. Он угадал прежде всего с тремя ключевыми фигурами: А.А. Турчаниным, профессором А.Н. Щукиным, Н.Л. Поповым. Первый отлично справился с обязанностями ответственного секретаря. Разнообразные инициативы постоянно поступали от председателя научно-технического совета профессора А.Н. Щукина. Системность, чувство нового, прирожденная интеллигентность были характерны для начальника проектно-конструкторского бюро по радиолокации Н.Л. Попова.
В постановлении ГКО от 4 июля 1943 года отмечалось: «Основная задача Совета по радиолокации заключается в объединении научного, производственного и организационного потенциалов всех наркоматов для разработки и оснащения в кратчайшие сроки армии и флота новой радиолокационной аппаратурой, направленной на обнаружение и опознавание воздушных и надводных целей, наведения на них авиации, решение навигационных задач, обеспечение в любых условиях видимости, стрельбы надводных кораблей и береговых батарей».
Немирный атом
Следует сказать и о роли ГКО в атомном проекте. Здесь многое решала эволюция взглядов Сталина. Хорошо известно, что в 1930-е годы в СССР были развернуты работы по изучению внутриатомной энергии урана. В 1940 году достигаются значительные результаты в этой области. Но Сталин закрывает атомный проект. Руководитель СССР и до 1940 года, и после 1940 года оставался пессимистом в вопросе реальности создания атомной бомбы. И это его отличало как от Рузвельта, так и от Гитлера.
Пессимизм Сталина исчез лишь после личных встреч с академиком Петром Капицей и получения советской разведкой сведений о состоянии соответствующих работ в США и Германии. Об этом свидетельствовало назначение, которое еще не академик Игорь Васильевич Курчатов получил 10 марта 1943 года. Он становится высшим должностным лицом по научному решению ядерной проблемы, подчиненным только Сталину. Не устанавливались никакие ограничения ни по подбору и расстановке кадров, ни по капиталоемкости, ни по ресурсной базе материального характера.
Прежде всего это относилось к деятельности Лаборатории № 2 АН СССР, которую возглавил Курчатов. В структуре этого учреждения самое важное место занимал сектор № 3. Его функциональное назначение – проектирование атомной бомбы. Игорь Курчатов считал, что лучшей кандидатуры на должность руководителя этого сектора, чем кандидатура Юлия Харитона, быть не может. Юлий Борисович ответил согласием, и работа закипела.
20 августа 1945 года произошло историческое событие. Председатель ГКО скрепил своей подписью постановление, имевшее следующие узловые пункты:
– образование Специального комитета по использованию атомной энергии при ГКО СССР;
– назначение Лаврентия Берии председателем настоящего комитета;
– утверждение всех восьмерых членов комитета. Такой статус получили М.Г. Первухин, Н.А. Вознесенский, Г.М. Маленков, Б.Л. Ванников, В.А. Махнев (секретарь), П.Л. Капица, И.В. Курчатов и А.П. Завенягин;
– образование 1-го Главного управления при СНК СССР;
– назначение Бориса Ванникова начальником настоящего управления;
– учреждение технического совета при Спецкомитете. Функциональным назначением совета было «предварительное рассмотрение научных и технических вопросов по атомной проблеме».
История советского атомного проекта продолжалась и после упразднения ГКО. Но это уже тема для отдельного разговора.
Брест.
