Бумажный носитель: Термин "технология"

Новоизобретенные пожарные машины со шлангами. Амстердам, 1690. Фото предоставлено University Library Amsterdam.  Иллюстрация из рецензируемой книги

Голландская головоломка

Такой монументальный труд, конечно, невозможно вместить в формат даже краткого пересказа. Притом что тема обозначена вполне четко и конкретно, это отнюдь не просто причисление технологических новинок и «гаджетов», созданных в Нидерландах за 500 веков. Например, всем интересующимся «чистой» историей (не историей науки, техники и технологий) может оказаться полезной отдельная глава «Образование Голландской республики».

Все же обратимся к издательской аннотации: «В этой книге Карел Дэвидс провел глубокий анализ вопроса технологического лидерства на примере истории Голландской республики, которая считается первой современной экономикой. Изучив огромное количество европейских архивных материалов, печатных источников и побочной литературы (библиография занимает 60 страниц петитом. – А.В.), Дэвидс предлагает широкий обзор голландского технологического прогресса в Европе, от высокого Средневековья до раннего Нового времени, объясняет весь процесс подъема и спада и распространяет случай Голландии на эволюцию технологического лидерства в целом».

Об успехах Голландии в области науки и технологий отечественный читатель все-таки более или менее наслышан: Христиан Гюйгенс, дамбы, ветряные мельницы, земледелие, самые лучшие в мире литографические машины для микроэлектроники… Но вот что Карел Дэвидс, профессор экономической и социальной истории Амстердамского свободного университета, пишет о возможных причинах стагнации и спада технологического развития: «Самые мягкие разновидности теории «собственной динамики» придают «социальной, экономической, политической и культурной ма­трице» еще большее значение. Мансур Олсон утверждает, что в любом стабильном обществе с закрепленными границами появляются «орга­низации и сговоры в целях выгоды», или «распределяющие коалиции», которые неизбежно начинают снижать способность общества усваи­вать технические инновации». Что-то нам знакомое…

Дэвидс К. 450 лет лидерства: Технологический расцвет Голландии в XIV–XVIII вв. и что за ним последовало / Пер. с англ.– М.: Альпина ПРО, 2023. – 638 с. 24 х 17 см. Тираж не указан. ISBN 978–5–907394–70–4

Дэвидс пишет: «Наиболее существен­ное усовершенствование имело место в процессе производства свин­цовых белил. Суть традиционного «венецианского» процесса заклю­чалась в использовании паров уксуса и нагревании свинца в преющем конском навозе (или на солнце) для получения на свинцовых пласти­нах белого налета, который впоследствии соскабливался, смачивался водой и растирался в ступке вручную».

Этот химический продукт оказался очень востребован... художниками. Дело в том, что если в конце XVI века в Северных Нидерландах было около 55 действующих живописцев, то в 1660 году их число подскочило до 600. Это означало, что каждый из них в год писал в среднем 94 картины.

Не менее любопытно описание «венецианской» технологии получения свинцовых белил. Интригует, конечно, использование «преющего конского навоза». Однако в позднем Средневековье этот компонент (фактически – расходная часть лабораторного оборудования) был весьма распространен. Так, Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, больше известный как Парацельс (1493–1541), основатель фармакологии, считается и автором классического алхимического рецепта синтеза в лабораторных условиях – буквально, в реторте – человекоподобного существа, гомункула.

Рецепт этот приводится в его «Трактате о природе вещей», книга I. Любопытный документ! Человеческое семя оставляют на 40 дней в запаянной колбе «при высшей степени гниения лошадиного желудка (venter eqinus)» до тех пор, пока оно не придет в движение и колебание; после этого его в течение 40 недель питают так называемым «арканумом (arcanum) человеческой крови». Арканум в алхимии – это нечто скрытое, бестелесное и к тому же бессмертное. Можно предположить, что в данном случае арканум – это очищенная и дистиллированная кровь. А загадочный прибор «venter eqinus» известный английский эмбриолог Джозеф Нидхэм идентифицирует как «аппарат для поддержания температуры, примерно равный теплоте крови, что достигалось брожением конского навоза» (Нидхэм, Джозеф. История эмбриологии / Пер. с англ. А.В. Юдиной – М.: Государственное издательство Иностранной литературы, 1947. – 342 с.).

В общем, навоз – как идеальный термостат.

В поисках технологичности

Сухарев, Олег Сергеевич. Технологический дуализм и модели индустриализации экономики.– М.: ЛЕНАНД, 2023. – 160 стр. 21,5 х 15 см. Тираж не указан.

Миссию своей книги он определяет так: «Технологическая динамика выступает важным показателем экономического развития и предметом в рамках структурной политики. Серьезным камнем преткновения в области технологического развития является технологический дуализм, который может приобретать форму весьма специфического для данной экономики эффекта. Цель настоящей книги – провести анализ технологического дуализма для российской экономики, предложив алго­ритм его выявления, очертить круг основных проблем измерения технологического развития и с учетом указанных аспектов обозначить ту часть необходимой структурной политики для России, которая касается технологического обновления».

Если я правильно понял, то эффект «технологического дуализма» в российской экономике проявляется в следующем: «…выбытие труда из капиталоинтенсивных секторов происходит не по причине ввода трудосберегающих технологий. При этом не об­наруживается и существенного роста технологичности».

В более формализованном, общем виде технологический дуализм – это «…системное свойство, ко­гда присутствуют в системе отличающиеся элементы (объекты), действующие противоположным образом, причем их действия не сводятся одно к другому. Дуализм характерен для элементов технических систем, в частности технологий. Он возникает, ко­гда сосуществуют капиталоинтенсивные (вытесняющие труд) и трудоинтенсивные (вытесняющие капитал) технологии. При­менительно к эффекту технологического дуализма первые тех­нологии, вытесняя труд, обеспечивают ресурсом вторые. В ито­ге технологическая безработица элиминируется своеобразным «технологическим равновесием» (капитале – и трудоинтенсив­ных технологий)».

В общем, система сообщающихся экономических сосудов. Обрабатывающий сектор экономики – явно капиталоинтенсивный; сервисные сектора – трудоинтенсивные (хотя, как замечает автор, «в последние годы в развитых странах наблюдается повышение их капиталоемкости»).

Доля притока/оттока занятых в секторах в общей численности занятых в России 2006–2020 годов, %.  График из рецензируемой книги

Собственно, нюансам механизма этого «функционирования технологий» и посвящены 10 глав книги Олега Сухарева. Причем это не «постэкономическая публицистика», а выводы, подтвержденные расчетами, формулами, представленными в виде графиков результатами моделирования. Непростое чтение. Имеет смысл перечислить все эти 10 глав: «Измерение технологического развития»; «Эффект технологического дуализма: российская специфика»; «Структурная политика для российской экономики»; «Импортозамещение в России при санкциях»; «Политика замещения импорта: предложения»; «Динамика новаторов и консерваторов как детерминанта технологического развития»; «Новаторы и консерваторы в экономике Европейского союза и России»; «Накопительный эффект экономической политики роста»; «Технологические параметры роста в России»; «Модели индустриализации».

Кстати, вот заключительный вывод профессора Олега Сухарева относительно выбора модели индустриализации в России, индустриализации, по которой Россия буквально истосковалась: «…выбор модели индустриализации для российской экономики не является, с одной стороны, строго предопределенным, с другой стороны, предполагает оценку ресур­сов на основные усилия по формированию промышленной базы развития – станков, машин, оборудования, комплектующих. Придется это делать не только за счет имеющихся ресурсов, вы­веденных из экономики, но и ресурсов, сосредоточенных в трансакционных видах деятельности, которым был придан им­пульс развития в существенной степени за счет наблюдавшейся деиндустриализации».

Совсем уж, казалось бы, не в мейнстриме вывод, который делает Олег Сухарев относительно модели новой индустриализации современной отечественной экономики. Подчеркивая, что мы вслед за западными странами фактически приняли доктрину «Индустрия 4.0» (цифровизация базовых производственных технологий, за счет которых и производится модернизация индустрии), автор доказывает, что для России современная индустриализация далеко не тождественная цифровизации. А что тогда? «...разработка и внедрение базисных производственных технологий по отраслям существующей индустриии. Иными словами, базовые отрасли индустриальной системы не требуют создания, но требуют технологического улучшения не только с точки зрения управления и автоматизации (цифровизации, электронизации) процессов, но и по основополагающим технологиям, которые возможно улучшить или заменить новыми».

Кричевский, Сергей Владимирович. Экологическая история техники от технологий до техносферы. ХХ – начало ХХI века. Методология, опыт, перспективы: монография– М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2023. – 367 с. 22 х 14,5 см. Тираж 1000 экз. ISBN 978–5–238–03793–6

655 позиций библиографического списка в этой монографии, несомненно, впечатляют. Честная, скрупулезная и кропотливая работа автора – доктора философских наук, кандидата технических наук, профессора, главного научного сотрудника Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН Сергея Владимировича Кричевского.

Экологии как солидной академической отрасли естествознания с легитимацией в России не везет. И это несмотря на деятельность таких тяжеловесов, как академик Владимир Вернадский с его ноосферно-биосферной парадигмой; как академик Никита Моисеев – разработчик математической модели экологических последствий ядерной войны, автор концепции универсального эволюционизма… Поэтому попытку профессора Сергея Кричевского «укоренить» экологию в естественно-научном ряду, взглянув на историю развития техники и технологий через экооптику, надо только приветствовать.

Вот и в издательской аннотации отмечается: «Монография посвящена экологической истории техники, технологий, технической деятельности, техносферы в XX – начале XXI в., методологии, опыту и пер­спективам исследований, тенденциям развития техники и процесса экологизации. Систематизированы идеи, концепции междисциплинарного научного направления «экологическая история техники». Представлены основания экологической истории техники; опыт исследований и примеры; классификация технологий; экологические аспекты развития техники в России; краткая экологическая история техносферы; перспективы экологизации в парадигме управляемой эволюции».

И все же, строго говоря, перед нами не столько «экологическая история техники». Скорее это «Материалы к экологической истории техники». Или даже – «Справочник по экологическим аспектам использования техники». Захватывающей, полезной фактуры в издании достаточно. Акцент, как представляется, сделан на систематизацию материала. Вот, например, из параграфа «Экологическая история космической станции «Мир».

«Если учесть в полном жизненном цикле «Мира» все производство и испытания РКТ (ракетно-космическая техника. – А.В.) (добычу полезных ископаемых, энергоресурсов, их переработку, транспортировку, работу множества предприятий косми­ческой отрасли и других объектов наземной инфраструктуры), то сум­марные объемы загрязнений, масштабы воздействий и последствий надо увеличить в 100 раз, так как в цикле «добыча полезных ископаемых – производство» КПД 1–3%, а отходы 97–99%.

«Вселенские весы». Гравюра Ирины Кричевской, 2023.  Иллюстрация из рецензируемой книги

Вообще наиболее подробно в книге представлены данные именно по экологическим аспектам аэрокосмической деятельности. Это объяснимо: в 1989–1998 годах Сергей Кричевский готовился в отряде космонавтов к длительному полету на станцию «Мир».

Автор создает фактически методологию будущей экологической истории техники – в виде прогнозных и хронологических рядов, таблиц и пр. Но не саму историю как нарратив. Скажем, параграф «История авиационных загрязнений» так и начинается: «Приведем краткое описание подхода к исследованию истории авиационных загрязнений как глобального процесса». Неслучайно монография и начинается с обширной главы: «Методологические основания». Собственно, и подзаголовок монографии Сергея Кричевского – «Методология, опыт, перспективы» гораздо полнее и точнее соответствует содержанию. Автор и в тексте неоднократно напоминает, что в монографии «представлены методологические основания экологической истории техники». В итоге, автор делает концептуальное предложение - создать новую исследовательскую область: «Техносферология – будущая наука о техносфере. По аналогии с наукой биосферологией, предметом которой является биосфера, необходима новая наука техносферология как область знаний о техносфере, которую необходимо и предстоит создать и развивать».

Любопытен в связи с этим один из выводов, которыми заканчивает свое исследование Сергей Кричевский: «В дополнение к традиционным предложены новые подходы к ис­следованиям техники, перспектив зеленого развития социотехноприродных систем в современную нелинейную вихревую «гибридную» эпоху постнеклассической глобализации, зарождения и становления новой междисциплинарной «вихревой» и «цифровой» науки, в том числе «вихревой и цифровой философии и истории техники».

Читал и рассматривал книги Андрей Ваганов.