Евгений Стрелков
Значение научного, публицистического, прогностического наследия Дмитрия Ивановича трудно переоценить. Фото агентства «Москва»
190-летие со дня рождения Дмитрия Ивановича Менделеева, 8 февраля, приходится на время, когда наша страна оглядывается вокруг себя, оценивает свои ресурсы – как производственные, так и коммуникационные: транспортные, образовательные. И все это на фоне очень непростого положения – и политического, и экономического, и социально-культурного. В этой ситуации значение научного, публицистического, прогностического наследия Дмитрия Ивановича трудно переоценить. Символично, что День российской науки, учрежденный в 1999 году и приуроченный к дате основания Петербургской академии наук 28 января (8 февраля по новому стилю) 1724 года, совпадает с днем рождения Д.И. Менделеева.
В годы наиболее плодотворной активности Менделеева тоже было не все гладко. Рассогласованность технологических и социальных процессов общественно-государственной системы приводила к огромным напряжениям в узлах этой системы и в итоге, как мы знаем, обрушила Российскую империю. На ее обломках возникло новое, изначально не вполне стабильное государство, удерживаемое в равновесии лишь комбинацией насилия и активно насаждаемой радикальной идеологии.
Наверняка из того кризиса возможен был и другой, не столь катастрофический выход. И первооткрыватель периодического закона химических элементов над реализацией этой возможности активно работал. Эта работа в корне отличалась от более привычного ему химического анализа веществ и сочетания их в ряды и столбцы в соответствии с их атомным весом. Таблица Менделеева – один из фундаментальных законов мироздания.
Речь идет об экономико-географических усилиях Менделеева, к которым прежде всего относится создание учебных политехнических институтов по всей стране, в том числе на окраинах, определение новых транспортных коридоров и попытка комплексного развития индустриальных центров – как новых на Каспии или в Донбассе, так и старых, например на Урале. В письме С.Ю. Витте в августе 1903 года Менделеев отмечал: «Мой голос в свое время слышали в сферах как административных, так и предпринимательских. Последним я лично помогал не только советом, но и на практике…»
Именно Менделеев стал одним из кураторов Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде. Он привлек на выставку и своих коллег, новаторов в области сельского хозяйства и природопользования – К.А. Тимирязева и В.В. Докучаева, сотрудничал с комиссаром выставки министром финансов Сергеем Юльевичем Витте. Страна тогда пыталась взглянуть на себя со стороны, не из центра. Во многом поэтому местом проведения выставки был выбран Нижний Новгород, город и территориально (реки), и экономически (ярмарка) связывающий Центральную Россию с Уралом, Сибирью, с Каспием и Югом, а также с Северной Двиной и Крайним Севером.
Анализ текущей экономической ситуации неизбежно выводил Менделеева на попытки создания оптимальных моделей функционирования хозяйства. И тут он пытался соединить такую локальную особенность родного отечества, как общину с такой глобальной тенденцией, как капитализм.
Его предложение – чтобы крестьяне работали летом на общинной земле, а зимой – на общинной же фабрике – кажется из нынешней перспективы наивным. Но надо понимать, насколько альтернативы были пугающими.
Желательный для социал-демократов марксистского толка переход от крестьянской формации к индустриальному миру через диктатуру пролетариата неизбежно предполагал в точке перехода разорение крестьянства и рост социального насилия. Этого не мог принять не только Менделеев, но и многие представители его круга.
Нравственное начало в Менделееве и его коллегах сопротивлялось как паразитизму спекулятивного капитализма, так и все возрастающей эксплуатации рабочих – в прошлом разорившихся крестьян.
Менделеев надеялся на артель, на ее взаимовыручку и самоуправление, но реальность демонстрировала иные тенденции. Даже на изначально вполне благополучных предприятиях вроде нижегородского судостроительного завода Бенардаки к концу XIX века стал заметен рост пьянства, семейного насилия и общей деградации быта. И создание читален, чайных и амбулаторий, чем активно занимались великие нижегородцы Федор Шаляпин и Максим Горький, тут, похоже, кардинально ничего не меняло и изменить не могло.
А после катастрофической Русско-японской войны и побоища первой русской революции Д.И. Менделеев становился все более удручен и разочарован. Вот черновая запись в дневнике: «Обман словами, их несогласие с делами, а главное – сплошная неумелость дали в России свои результаты, распространенные широко и трудно поправимые».
Кроме того, вполне нравственно обоснованные расчеты Менделеева не срабатывали. Они просто не соответствовали действительности, которая определялась теперь не артельным сотрудничеством, а все растущей конкуренцией, в том числе и международной.
Менделеев пытался что-то поправить и тут. Так, к устранению перекосов в зоне международных тарифов и пошлин Менделеев приступил с подачи и по просьбе министров И.А. Вышнеградского и С.Ю. Витте. Балансируя при этом между сугубо капиталистическим подходом (неограниченные иностранные инвестиции) и социально-этическими идеями, в том числе в области благотворительности и образования.
Менделеев желал устранить одну часть архаики (помещичье землевладение), но сохранить другую (общинное сотрудничество). При этом ратовал за капиталистические инструменты развития территории – транспортные сети, таможенные тарифы и свободную конкуренцию.
Однозначным благом можно считать достижения Д.И. Менделеева в области просвещения, образования и чистой науки. По его инициативе или при его активной поддержке была создана целая сеть политехнических институтов – в Томске, Одессе, Харькове... Менделеев с большим удовольствием занимался образовательной работой, иногда на стыках дисциплин – как бы сейчас сказали, в зонах обмена. Например, читал курсы лекций о химии цвета и физике света. Среди слушателей этих его курсов были замечательные художники Куинджи, Репин, Ярошенко, с некоторыми он подружился.
Кроме того, Менделеев увлекся конструированием фотообъективов, и здесь его пользователями и приятелями стали фотографы, среди которых блистал пионер цветной фотографии в России, химик Сергей Прокудин-Горский. Ну а самым общепризнанным достижением Менделеева-химика стала периодическая система. Ее значение общеизвестно, сам ее принцип был подхвачен многими другими естествоиспытателями.
Энергия Д.И. Менделеева реализовывалась и в химических таблицах, и в экономических обзорах Урала, Кавказа и Донбасса. Можно сказать, что прежде всего Менделеев был конструктором систем: не только химической, но и индустриально-территориальных, образовательных, транспортных, технологических. И тут много чего получилось. Тот же крекинг, разработанный на заводе под Ярославлем, бездымный порох или внедрение метрологических стандартов.
Менделеев был легок над подъем. Даже неважно себя чувствуя, он не отказывался от дальних и хлопотных поездок. Так, он отправился в грандиозную Уральскую экспедицию с целью разобраться в тамошней металлургии и дать предложения по реорганизации железоделательного производства, прискорбно затормозившегося в своем развитии после изначального бурного роста. Железо на Урале теперь получалось слишком дорогим, что, по мнению Менделеева, было вызвано как пережитками прошлого (помещичье хозяйство), так и недостаточными инновациями, слабостью конкуренции между заводчиками.
Материалы Уральской экспедиции (Пермь, Екатеринбург, Ирбит, Кыштым, Тюмень, Тобольск, Нижний Тагил) составили внушительный том, к тому же замечательно проиллюстрированный – не только таблицами и графиками, но и природными и индустриальными видами.
Конечно, случалось разное, были и кризисы. В октябре 1880 года Дмитрий Иванович писал будущей жене Анне Ивановне Поповой: «Кругом весь в нравственных долгах – там книгу дописать, там опыт доделать, там деток растивши соблюсть… там не напортить больше, где уж портил – всё сил последних требует остаток».
Менделеев вообще какой-то совершенно русский тип, если не лесковский Левша, то его дальний родственник. Смесь упрямства и сомнения, настойчивости в одном и разбросанности в другом, порой не менее важном. Упорные исследования жидкостей и газов не привели к сколько-нибудь серьезным открытиям, а знаменитый периодический закон не раз откладывался автором ради других занятий вроде исследований сырной сыворотки. Вместо того чтобы продолжить детальное исследование, к примеру редкоземельных элементов, Дмитрий Иванович отвлекался на поездки на артельные сыроварни.
А другой раз, получив министерскую субсидию на исследования газов при высоких давлениях, напротив, увлекся давлениями минимальными, рассчитывая обнаружить в разреженном газе первоэлемент – пресловутый эфир. Причем поиски эфира продолжились им и на рубеже XX века, когда зарождалась новая, безэфирная физика, которую Менделеев не принимал, сетуя, что та «запуталась в ионах и электронах».
И дело, наверное, не только в том, что как ученый Менделеев сформировался совсем в другое время. Тот же Николай Умов, тоже к началу нового века почти 50-летний мэтр, принял и теорию относительности, и «ионы с электронами». Дело в характере – и в стиле.
Академик П.И. Вадьден писал о Менделееве: «У него было слишком много идей, его живой ум увлекал его все к новым проблемам, его научная фантазия была неистощима, но для узко ограниченных вопросов у него не хватало выдержки, а может быть, и школы». Менделеев, возможно, и сам понял, что в чем-то уже устарел к новому веку как ученый, и именно поэтому переключил свою кипучую энергию на инженерные вопросы и экономические обзоры, на таможенные тарифы и корабельные чертежи.
Но если взглянуть на все это с другой стороны – какая это была счастливая жизнь!
Устроить в новоприобретенной усадьбе Боблово «опытовый бассейн», где запускать придуманную на дачном досуге модель ледокола. Погрузиться в жидкости и газы – и в физико-химических исследованиях, и буквально – при купаниях в усадебном пруду или при полете на воздушном шаре. Наблюдать солнечное затмение и много путешествовать по Европе и миру. Увлеченно играть в шахматы с художником Ильей Репиным и присутствовать на домашних спектаклях, которые его дочь Люба ставит со своим женихом Александром Блоком. Получать письма от сына Владимира – моряка, путешествующего где-то между Сиамом и Японией вместе с цесаревичем, и читать лекции о спиритизме… Коллеги, ученики, студенты, дети и племянники, прочие домочадцы… Конгрессы, экспедиции, книги, промышленные выставки – и чай на веранде нового, построенного по собственному замыслу дома.
Как это все рядом – в замечательном единстве и непременной периодичности. Словом, в замечательной и непревзойденной «системе Менделеева».
Нижний Новгород.
