Бумажный носитель. История науки с середины XVIII до начала XXI века

Тематическое единство книг, представленных в очередном выпуске «БН», определяется вполне прозрачно: история науки с середины XVIII до начала XXI века.

«Для Всех»

Ежемесячныя сочинения к пользе и увеселению служащия. – СПб., при Императорской Академии наук, 1755, генварь – июнь. – [16]; 576 с. 19,9 х 13,5 см. Тираж 2000 экз.

Издание «Сочинений…» было предложено академиком и непременным секретарем академии Герардом Фридрихом Миллером (1705–1783).

«С 1755 г. Миллер издавал в Санкт-Петербурге журнал «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие», ставший первым и лучшим на протяжении всего XVIII века в России научно-популярным и литературным журналом, – отмечает российский историк науки Симон Иллизаров. – Журнал имел исключительно широкий профиль. Кроме собственно научных произведений, здесь публиковались оригинальные и переводные произведения, в том числе чисто литературные, а также рецензии и обзоры книжных новинок. Автором большинст­ва исторических и географических материалов, помещенных в журнале, был сам Миллер. Но на страницах «Ежемесячных сочинений» публиковались и сочинения большинства современных литераторов, членов Академии наук; впервые на русском языке здесь были изданы важнейшие труды античных авторов, произведения европейских философов, ученых и просветителей. «Ежемесячные сочинения» оказали существенное влияние на просвещение и образование в России, развитие русской литературы, науки и становление журналистики».

И в этих словах нет никакого преувеличения. Хотя фигура Миллера до сих пор остается не до конца оцененной в российской истории. Собственно, это именно он, уроженец старинного ганзейского города Херфорда, в 20 лет (!) приехавший в Россию с первым призывом ученых в создававшуюся Санкт-Петербургскую академию наук, предложил академии в 1732 году общий план работ по русской истории – первую в истории русской науки оригинальную научно-исследовательскую программу комплексного изучения России, рассчитанную на несколько десятилетий.

И вот 22 ноября 1754 года Миллер изложил на заседании академии предложение президента академии графа К.Г. Разумовского издавать начиная с 1755 года «ученый периодический журнал» на русском языке. Академики единогласно признали полезность предлагаемого издания и решили, что журнал должен быть ежемесячным. Также было постановлено: допустить к сотрудничеству в журнале профессиональных литераторов не из числа академиков; исключить из журнала статьи по богословию и вообще все «касающиеся до веры»; не публиковать «статьи критические или такие, которыми мог бы кто-нибудь оскорбиться». Журнал отдавался «под смотрение» Миллера.

Страница из рецензируемого журнала.

Заявленная миссия и программа «Ежемесячных сочинений…» впечатляет и сегодня: «И так предлагаемы будут здесь всякие сочинения, какие только обществу полезны быть могут, а именно: не одни только рассуждения о собственно так называемых Науках, но и такие, которыя в экономии, в купечестве, в рудокопных делах, в манифактурах, в механических рукоделиях, в архитектуре, в музыке, в живописном и разном художествах, и в прочих, какое ни есть новое изобретение показывают, или к поправлению чего нибудь повод подать могут». Произведения «кои ради глубокого их смысла не всем ясны и вразумительны бывают» в журнал не включаются.

Это уже действительно – научная популяризация в чистом виде.

Интерес читающей публики к «Сочинениям…» был настолько стабильным, что пришлось выпустить второе издание комплекта журнала за 1758–1761 годы. Существует также переиздание на бумаге с водяными знаками 1801–1803 годов. Всего же было выпущено 120 номеров журнала (20 томов).

В представленный в этом выпуске «Бумажного носителя» первый полугодовой комплект журнала вошла прижизненная публикация стихотворения М.В. Ломоносова «Правда ненависть раждает» (январь). Надо сказать, что Михаил Васильевич был идейным противником Миллера, прежде всего в том, что касается концепции русской истории. Ничего удивительного, что двум выдающимся историкам тесно было бы под одной обложкой. Поэтому Ломоносов в миллеровском журнале почти не участвовал. Так что его стихотворение в этом издании – большая редкость.

Вообще же в журнале печатались отрывки из сочинений выдающихся западноевропейских ученых – Бюффона, Линнея, Ньютона… Известный библиограф XIX века Евгений Болховитинов отмечал в «Словаре российских писателей»: «Вся Россия с жадностью и удовольствием читала сей первый ежемесячник».

Закрыт журнал был по непонятным до сих пор причинам в 1764 году. Возможно, что издание журнала прекратилось в связи с отъездом академика Миллера в Москву.

Н.Н. Маракуев. Ньютон, его жизнь и труды– Москва, Типо-литография И.Н. Кушнерева и Ко, 1885. – 92 с. – Серия «Научно-Популярная Библиотека». 19,8 x 14 см. Тираж не указан.

Тут, конечно, интересны не только фигуры героев книги, но и судьба автора одной из первых на русском языке полноценных биографий Исаака Ньютона.

Видный русский библиограф, книговед, популяризатор науки Николай Александрович Рубакин в известном своем труде «Этюды о русской читающей публике: факты, цифры и наблюдения» (1895) отмечал, что до 85% научно-популярных книг на русском языке в конце XIX века – переводы зарубежных авторов. И вот как раз к началу 1880-х годов в России предпринимается несколько попыток изменить эту ситуацию. Одним из издательств, ставивших своей целью распространение в народе полезных книг, было издательство Владимира Николаевича Маракуева (? – 1921). С 1882 года оно выпускало серию «Народная библиотека». Именно издательству В.Н. Маракуева мы обязаны наступлением в России эры научно-популярных книжных серий.

Первая из них – «Научно-популярная библиотека», издававшаяся в Москве. Открывала эту серию книга Николая Николаевича Маракуева «Ньютон, его жизнь и труды». В «Объяснении по поводу издания «Научно-популярной библиотеки» издатель, В.Н. Маракуев, так формулировал свою задачу: «Задача «Научно-популярной библиотеки» уже гораздо обширнее и глубже: ея цель расширять мыслительные горизонты читателя при помощи многостороннего знакомства с природой существующего и дисциплинировать ум. Следовательно, «Научно-популярная библиотека», понимаемая таким образом, не может рассчитывать на быстрый и легкий прием среди читателей, для которых она назначена. Здесь, следовательно, по преимуществу требуется содействие интеллигентных людей, дабы рекомендовать книжку читателю, растолковать значение ее, поселить желание ознакомиться с ней и возбудить решимость усвоить ее материал. Итак, на задачу «Научно-популярной библиотеки» мы смотрим весьма серьезно Мы постараемся для участия в работах привлекать русские самостоятельные силы ввиду того, что как бы ни были хороши иностранные популярные книжки, – они написаны не для России, не для нашей публики, у которой свой склад ума, свой уровень подготовки к восприятию знания, хотя бы и в популярной форме».

На первую полноценную научно-популярную серию, в которой вышла книга Н.Н. Маракуева, обратил внимание и Н.А. Рубакин: «Выпустила кое-какие недурные популярно-научные книжки хотя и одушевленная добрыми намерениями, но бестолковая фирма Маракуева и Прянишникова (в Москве)». Причина, по которой Рубакин маракуевскую фирму припечатывает эпитетом «бестолковая», заслуживает отдельного разговора. (Например, один из отзывов современников на издания В.Н. Маракуева звучал так: «…тощие, долговязые и нескладные книжки».) Нас же не может не интриговать почти полное совпадение имен автора и издателя – Николай Николаевич и Владимир Николаевич Маракуевы.

Само собой напрашивается, что это – родные братья. Увы, документальных подтверждений этому нигде не находится. И это странно. Если про жизнь В.Н. Маракуева известно очень немного (даже дата его рождения не установлена), то вот его однофамилец (?) Н.Н. Маракуев (1847–1910) оказался фигурой более заметной.

Портрет Исаака Ньютона.  Гравюра из рецензируемой книги

Родился Н.Н. Маракуев в Ростове Великом, он был пятым ребенком в семье. Попал в Москву, в семью своего двоюродного дяди, который постарался обеспечить своему воспитаннику возможности получения высшего образования.

По окончании московской гимназии Н.Н. Маракуев поступил на физико-математический факультет Московского университета. Учился блестяще. Университет окончил с отличием. Еще в гимназии изучил латынь и греческий, а в университете – французский, немецкий и английский языки. Это в том числе определило и его вторую специальность – переводчика на русский язык научных трудов и научно-популярных сочинений.

Работал преподавателем математики в реальных училищах и гимназии; пользовался большим авторитетом у коллег и учащихся. В 1897 году вышел в отставку и поселился в Одессе, где и умер от рака желудка и печени. (Кстати, В.Н. Маракуев был одно время издателем «Одесских новостей» – это хоть и косвенный, но все же аргумент в пользу кровного родства двух Маракуевых.)

Весь свой одесский период жизни Н.Н. Маракуев посвятил литературной деятельности. Им написаны, например, такие оригинальные труды, как «Пособие к решению геометрических задач нa вычисление» (М., 1909), «Сборник задач по физике, курс средней школы, 956 задач с ответами и решениями» (М., 1905)…

Нам остается только добавить, что и сегодня книга Н.Н. Маракуева «Ньютон, его жизнь и труды» прочитывается, что называется, на одном дыхании; едва ли не эталон научной строгости и доступности изложения. Недаром она выдержала четыре издания: в 1885, 1890, 1900 и 1908 годах.

Как на духу

М. Гурный. Великая война профессоров. Гуманитарные науки. 1912–1923: пер. с польск.; предисл. М.Б. Могильнер.– СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2021. – 414 с.: 13 с.: ил. – (Эпоха войн и революций; вып. 15). 21,5 х 14,5 см. Тираж 700 экз.

Ядро исследования – три главы книги: глава 3 «Пространство (география)»; глава 4 «Тело (антропология)»; глава 5 «Разум (психология и психиатрия)». И это ядро помещено в рамку из четырех вспомогательных глав: глава 1 «О науке с национальным характером» и глава 2 «Европейская война как война духа» – классический обзор проблемы; глава 6 «Оглядываясь в прошлое: кто развязал «войну духа»?» и «Заключение» – попытка краткого теоретического анализа собранного фактического материала.

Автор признается: «В этом хаосе взаимных обвинений трудно воспроизвести реальный ход событий». Но Гурному удается все же не забывать о своем целеполагании и сохранять адекватный для восприятия масштаб происходивших событий.

Это очень непросто. Скажем, «воюющие профессора» с истинно научным азартом создавали целую систему переплетающихся, перекрывающих друг друга границ в Европе:

«Австрия должна была простираться на юг до центрально-европейской природной зоны, т.е. «органичной» является граница вдоль линии, отделяющей альпийские ели от итальянских оливковых деревьев»;

«Вацлав Шмидт писал: «Украинские земли в расовом, религиозном, политическом и экономическом отношении должно рассматривать как часть общероссийского империалистического субъекта». Языковые различия между русскими и украинцами казались ему менее значительными, чем языковой барьер между немцем из Восточной Пруссии и баварцем»;

«…способом легитимации границ Австро-Венгрии стало обращение к идее Центрально-Восточной Европы По словам Ганслика, костяк монархии образуют два коренных австрийских народа – австрийские немцы на западе и украинцы на востоке…»;

«Франтишек Квилецкий использовал красочный термин «нравственный рубеж», который якобы отделял Польшу, относящуюся к Западу, от азиатской России»…

Может быть, как раз с переизбытком и чрезвычайной конфликтогенностью фактического материала связан существенный недостаток безусловно полезного исследовательского труда М. Гурного – отсутствие анализа или очень поверхностный, по касательной, анализ работы русской пропагандистской машины. (Из примерно 900 библиографических ссылок я насчитал только 14 относящихся к русским изданиям.) Впрочем, понятно, что учет еще и русскоязычной литературы по вопросу «войны духа» потребовал бы кардинального увеличения объема и без того фундаментального исследования М. Гурного.

Можно полемизировать со многими положениями, высказанными в книге М. Гурного, приводить контрдоводы и опровергающие цитаты. Но одно из несомненных достоинств ее – гальванизация в современном российском интеллектуальном контексте многих неизвестных или основательно забытых исторических сюжетов. Они, эти сюжеты, многое могут объяснить и в современных политических процессах, происходящих на Европейском континенте. Вот, например, противостояние – военное, идеологическое и даже имиджевое – болгар и сербов:

«Одним из немногих идеологических фронтов, совпавшим с реальным, был сербо-болгарский военный конфликт. Болгария, которая самостоятельно вела боевые действия на стороне Центральных держав (Германия, Австро-Венгрия, Османская империя. – А.В.), помимо этого проводила независимую пропаганду, направленную фактически против всех соседей. Ее действия предвосхитили некоторые последующие события.

Особую роль в формировании стереотипа врага сыграл при этом контраст между достаточно высоким уровнем грамотности населения в Болгарии и относительно низким – в Сер­бии. Уже в 1913 году болгарская пропаганда противопоставляла на этом основании свою высококультурность сербскому варварству. Кро­ме того, в болгарской характерологической мысли роль constitutive other чаще всего отводилась именно сербам. В отличие от сербов, болгары (якобы) отличались добродушием и всегда стреми­лись к мирному сосуществованию со всеми соседями, в том числе и ценой уступок».

Книга насыщена подобными историческими «протуберанцами». Несколько примеров: болгары – «пруссаки Балкан»; сербы – «французы Балкан»; поляк – «северный француз»; сербы, хорваты, словенцы – один народ; чехи – между славянами и тевтонами с «примесью кельтской крови»… Это лишь некоторые ингредиенты той этнополитической и государственной каши, которая варилась в Центрально-Восточной Европе в начале ХХ века.

И еще один хороший урок дает эта монография польского ученого: она показывает значение таких академических, зачастую сугубо кабинетных наук, как антропология, история, этнопсихология (и даже психиатрия), теоретическая география. Формирование образа будущего страны должно происходить не на основе телевыступлений «медиатических интеллектуалов» (Пьер Бурдье), а на основе «скучных» монографий профессиональных ученых.