Остров технологического суверенитета

Владимир Путин уверен, что «Россия обладает кадровыми, научными, технологическими заделами для освоения продукции, которая сейчас особенно востребована». Фото РИА Новости

На Петербургском международном экономическом форуме, 17 июня, президент Владимир Путин шестым, «объединяющим нашу работу», принципом развития назвал «достижение настоящего технологического суверенитета, создание целостной системы экономического развития, которая по критически важным составляющим не зависит от иностранных институтов». Президент также расшифровал, что он подразумевает под технологическим суверенитетом: « Нам нужно выстраивать все сферы жизни на качественно новом технологическом уровне и при этом быть не просто пользователями чужих решений, а иметь технологические ключи к созданию товаров и услуг следующих поколений».

Таким образом, можно констатировать, что мем, запущенный в поле общественного невроза заместителем председателя Совета безопасности России Дмитрием Медведевым, – «технологический суверенитет» вместо «импортозамещение», – мгновенно прижился, пришелся ко двору, одним словом. Другой вопрос – к какому двору?

Унизительный термин

26 мая, на партийном форуме «Единой России», посвященном предпринимательству, председатель «Единой России» Дмитрий Медведев неожиданно серьезно и развернуто отреагировал на явно «проходное» популистское предложение одного из своих однопартийцев – придумать новый термин для импортозамещения. «Технологический суверенитет», – тут же предложил зампред Совбеза. Позднее он отметил, что можно это назвать и технологической независимостью.

Мало того, то самое это, чему и предлагалось найти новое означающее вместо «импортозамещение», получило и лингво- и даже нейропсихологическое объяснение. Термин «импортозамещение», по мнению Медведева, «не самый удачный»: «Он такой немножко унизительный для нас. И это тоже все ощущают. Особенно когда речь идет о каком-то, извините, барахле – в прямом смысле этого слова… Это ведь мозговой процесс. Как ты говоришь, так, собственно, ты и мыслишь. Это правда. Так что иногда на это нужно обращать внимание».

По-видимому, в данном случае словотворчество Дмитрия Медведева действительно попало в точку. То есть оно отвечает каким-то внутренним интенциям когнитивных элит – «Он такой немножко унизительный для нас. И это тоже все ощущают». Собственно, с этого момента термин «технологический суверенитет» и получает функционал высококонтагиозного (прилипчивого) репликанта – мема.

И вот этот мем-репликант сразу же стал видоизменяться, эволюционировать, мутировать… Вот уже лидер Международного Евразийского движения, философ и социолог Александр Дугин пишет о «суверенной цивилизации» (русской естественно).

Отсюда уже и вовсе один шаг до сценария технологической «островизации», который рассмотрел в своей статье на РБК 9 июня спецпредставитель президента РФ по вопросам цифрового и технологического развития Дмитрий Песков: «Нет смысла заниматься технологиями, не решив проблему когнитивного суверенитета. Когнитивный суверенитет – это когда вам в голову не могут положить чужой смысл (тот же мем, например. – А.В.) и у вас достаточно собственных аналитических способностей, чтобы отделять то, что вам действительно нужно, от того, что вам навязано чужими. В России в последние 20 лет когнитивный суверенитет на уровне экономики, технологий и образования практически отсутствовал».

По Пескову, «островизация» – это «практически гарантированно сворачивание глобализма и конец глобальной системы безопасности XX века. Перезагрузка глобальных технологических рынков, национализация техстандартов, релокализация производства критических товаров». Что касается России, то «технологический суверенитет должен решать простые задачи: обеспечивать безопасность, получать энергию, продовольственную независимость, товары первой необходимости, транспортную связность, производство информации, доступ к средствам производства средств производства, извините за марксистские термины».

Таковы основные черты «Острова технологического суверенитета». И это – закономерная эволюция мема, почти по Дарвину: импортозамещение – технологический суверенитет – когнитивный суверенитет – «суверенная цивилизация» – «островизация».

Материальный пассив

Конечно, это очень напоминает ситуацию контроля над «голыми» знаками. При этом происходит выпадение из фокуса означаемого: что, собственно говоря, мы собираемся импортозамещать?

База, с которой нам придется создавать свои передовые «островные» технологии, очень низкая. Например, именно в информационных технологиях и электронике фиксируется самый высокий износ техники, который превышает 60%, а где-то даже 90%. В среднем по всем секторам экономики доля износа основных фондов составляет 40% (см.: Ольга Соловьева. Россия делает ставку на «островные» технологии. «НГ» от 10.06.22).

Актуальный status quo отечественной «островизации» особенно рельефно выглядит на фоне международных сравнений.

В новом исследовании Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ проанализированы данные о количестве и динамике компаний-«единорогов» в мире. («Единорогом» принято называть компанию, которая достигла оценки в 1 млрд долл. в течение не более чем 10 лет с момента основания, при этом не проходила первичное размещение на бирже (IPO) и остается в собственности своих создателей не менее чем на три четверти.) По состоянию на май 2022 года в мире 1302 компании имеют статус «единорога», что на треть выше значения прошлого года (962). Территории «обитания» «единорогов» в 2022 году пополнили Аргентина, Исландия, Малайзия, Сенегал и Чили, и сейчас их список включает 29 государств. В абсолютном выражении максимальный рост показали США (+175 компаний), страны ЕС (+39), Индия (+30), Китай (+22) и Великобритания (+17). Состав топ-5 уже второй год подряд не меняется и на данный момент аккумулирует 86,3% всех известных в мире дорогостоящих стартапов.

Между тем пока мы только готовимся обустраивать свой суверенный технологический остров, европейские соседи, например, запустили самый мощный на континенте суперкомпьютер LUMI – пиковая мощность составит 550 петафлопс, или 550 млн млрд операций в секунду. LUMI создан консорциумом 10 европейских стран: Бельгии, Дании, Исландии, Норвегии, Польши, Финляндии, Швейцарии, Швеции, Чехии и Эстонии. «Благодаря масштабным возможностям вычислений LUMI послужит научным прорывам, к примеру, в медицине и исследованиях климата, это самый быстрый суперкомпьютер в Европе, один из трех самых мощных в мире», – сказала, комментируя запуск суперкомпьютера, заместитель председателя Европейской комиссии по цифровым технологиям Маргрете Вестагер.

Наш ответ не заставил себя ждать. В своем Telegram-канале глава корпорации «Роскосмос» Дмитрий Рогозин заявил: «Объясню: в ближайшие 15 лет ведущие космические державы под разным предлогом выведут в космос средства радиоэлектронной борьбы колоссальной мощности, способные «выключить одним щелчком» целые орбитальные группировки, а также мегаполисы на Земле… Технологическая «дикость» отдельных государств во время подобных электронных мегаконфликтов космических держав станет их уникальным преимуществом… Потому просто предупреждаю о том, что увлечение «электрическим и электронным прогрессом» поставит западную цивилизацию на колени».

То есть некий элемент технологической «дикости» пойдет только на пользу аборигенам острова технологического суверенитета.

Чародейные силы цивилизации

Между тем, вербальный ярлык «технологическая островизация» отсылает к богатому историческому контексту. И это помогает лучше понять феномен «технологического суверенитета» – почему этот мем оказался таким заразным. В данном случае речь о географических и геополитических образах, которые он порождает. Ведь не столько сама география, сколько географические образы в головах людей и определяют геополитику.

Как говорил российский философ Вадим Цымбурский, геополитика – это «восприятие мира в политически заряженных географических образах».

Еще в IX–X столетиях арабские и персидские источники сообщают о некоей, лежащей на острове, северной «стране руссов», ар-Русийи. Скандинавы называли Новгород – Holmgardr, островной город. Москва, позаимствовавшая свое название у славянского гидронима, обозначавшего «топкое, болотистое место», и возникла-то у подножия Боровицкого холма, выпиравшего из этого болота наподобие острова (Болотная площадь (Болото), тут же – Балчуг (тюрк. «болото», «грязь»)…

Не страна, а самая настоящая островная империя! Остров как «прасимвол российской цивилизации». Концепцию России как самостоятельной «островной» цивилизации предложил и разработал Вадим Цымбурский (Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. М., 2007)…

Как мы оказались на этом «острове» и к чему это привело – это хорошо объяснил русский историк Сергей Михайлович Соловьев: «В первую половину своей истории он [народ русский] долго вел борьбу с Азией, с ее хищными ордами, выдерживая их страшные натиски и заслоняя от них Западную Европу, долго боролся с ними из-за куска черного хлеба. Вышедши победителем из этой борьбы, он смело ринулся на другую сторону, на Запад, и вызвал чародейные силы цивилизации, чтоб и с ними помериться. Вызов был принят, и страшен был натиск этих чародейных сил; это уже не был материальный натиск татарских полчищ, это был натиск потяжелее, ибо это был натиск духовных сил, натиск нравственный, умственный» (курсив мой. – А.В.).

Соловьевым найдена замечательная и говорящая метафора – «чародейные силы цивилизации». Это – в русском духе: отождествлять цивилизацию со сказкой, технологии – с чародейством и волшебством. Для обладания всеми этими богатствами (ресурсами) цивилизации мы и ищем-то всегда волшебное слово (технологический суверенитет!) либо волшебную палочку-выручалочку («средства радиоэлектронной борьбы колоссальной мощности»)...

Два сценария острова

Конечно, это вовсе не означает, что Россия должна забаррикадироваться в медвежьем сибирском углу. Да, «Остров Россия», но с протуберанцами-щупальцами (трубопроводами, например) в лимитроф, то есть в окраинные межцивилизационные территории («геополитический Ла-Манш» или, еще жестче, – «геополитическая щебенка», по выражению Цымбурского) и дальше – в коренную Европу. Сейчас Европа – и коренная, и лимитрофы – как раз и прилагает по-своему самоотверженные усилия, чтобы «отрубить» эти щупальца.

Какие здесь возможны сценарии развития событий? В принципе репертуар допускает варианты. Приведем два полярных. Это сделать легко, поскольку они давно прописаны в литературе.

Вариант первый – «Обитаемый остров». В 1971 году под таким названием была опубликована повесть Аркадия и Бориса Стругацких. Дальше – цитаты из текста Стругацких.

«Обитаемый остров был Миром, единственным миром во Вселенной. Под ногами аборигенов была твердая по­верхность Сферы Мира. Над головами аборигенов имел место гигантский, но конечного объема газовый шар неизвестного пока состава и обладающий не вполне ясны­ми пока физическими свойствами. Сила тяжести была направлена от центра Сферы Мира перпендикулярно к ее поверхности. Короче говоря, обитаемый остров существовал на внутренней поверхности огромного пузыря в бесконечной тве­рди, заполняющей остальную Вселенную.

Внешнее положение страны продолжало оставаться крайне напряженным. К северу от нее располагались два больших государства – Хонти и Пандея, бывшие не то провинции, не то колонии. Об этих странах никто ничего не знал, но было известно, что обе страны питают самые агрессивные намерения, непрерывно засылают диверсан­тов и шпионов, организуют инциденты на границах и готовят войну.

К югу, за приграничными лесами, лежала пустыня, выжженная ядерными взрывами, образовавшаяся на месте целой группы стран, принимавших в военных действиях наиболее активное участие.

Южнее пустыни, на другом конце единственного ма­терика планеты, тоже могли сохраниться какие-то госу­дарства, но они не давали о себе знать. Зато постоянно и неприятно давала о себе знать так называемая Островная империя, обосновавшаяся на двух мощных архипелагах другого полушария. Мировой океан принадлежал ей. Радиоактивные воды бороздил огромный флот подводных лодок, вызывающе окрашенных в снежно-­белый цвет, оснащенных по последнему слову ис­требительной техники, с бандами специально выдрессированных головорезов на борту».

Вариант второй – «Новая Атлантида». Научно-технологическая утопия английского государственного деятеля и философа Фрэнсиса Бэкона. Незаконченная повесть «Новая Атлантида» была издана в 1627 году – через год после смерти Бэкона. В ней он описывает некий потаенный остров в «Южном океане» – Бенсалем. В жизни государства и общества на этом острове исключительную роль играет так называемый Орден «Дом Соломона» – научная организация нового типа. Один из представителей Ордена поясняет: «…на наших совеща­ниях мы решаем, какие из наших изобретений и открытий должны быть обнародованы, а какие нет. И все мы даем клятвенное обязательство хранить в тайне те, которые решено не обнародовать; хотя из этих последних мы не­которые сообщаем государству, а некоторые – нет.

А также предсказываем, сопровождая это естественными объясне­ниями, повальные болезни, моровую язву, нашествия саранчи, недороды, грозы, землетрясения, наводнения, кометы, погоду и тому подобное...»

Вопрос энергообеспечения всего этого хозяйства островитяне, судя по всему, решили на самом высоком научно-технологическом уровне – с использованием термоядерной энергии: «…мы воспроизводим жар солнца и других небесных светил, который подвергаем различным изменениям, проводя через циклы, усиливая или уменьшая и тем достигая уди­вительных результатов».

Сохранить в тайне от внешнего мира координаты Бенсалема королю острова удается очень своеобразно – «запретив своим подданным плавания во все края, непод­властные его короне, государь, однако ж, постановил, чтобы каждые двенадцать лет из королевства нашего отплывало в разных направлениях два корабля; чтобы на каждом из них отправлялось по три члена Соломонова дома для ознакомления с делами тех стран, куда они направляются, в особенности с науками, искусствами, про­изводствами и изобретениями всего мира, и для доставки нам всевозможных книг, инструментов и образцов; и чтобы привезшие их корабли возвращались, сами же они оставались в чужой земле до следующей такой поездки. Корабли эти грузятся провиантом и запасом золота, кото­рый остается у членов Соломонова дома для закупок и оплаты различных услуг по их усмотрению». То есть в чистом виде научно-промышленный шпионаж и параллельный импорт…

К какому полюсу будет дрейфовать наш «Остров технологического суверенитета» – это мы скоро узнаем и почувствуем.