Не забыть спасти фундаментальные исследования

Первый заместитель министра науки и высшего образования РФ, академик Григорий Трубников и генеральный директор Европейского центра ядерных исследований (ЦЕРН) Фабиола Джанотти на заседании комитета «Россия-ЦЕРН», 2019. Тогда ничто не предвещало, что статус России в ЦЕРН будет заморожен. Фото с сайта www.jinr.ru

Целью российской науки – фундаментальной (академической), прикладной, университетской, – очевидно, становится обеспечение стратегической стабильности государства. По-видимому, все ближайшие и среднесрочные меры научно-технологической политики будут направлены на достижение именно этой цели. Многие фетиши, которые чиновники от науки и образования так упорно внедряли последние два десятилетия, становятся неактуальными и даже непосредственно вредными для отечественной науки: места в мировых образовательных рейтингах (программа «5–100» и сменившая ее ПСАЛ – Программа стратегического академического лидерства); количество публикаций в зарубежных научных журналах; KPI и, в частности, индекс Хирша как основной критерий оценки работы ученого…

Сегодня стало понятно, что все это имеет в лучшем случае опосредованное отношение к живому развитию науки и основанным на этом развитии технологиям как таковым. Тем более в условиях международного научного локдауна, в котором оказались отечественные исследователи. Российские ученые, наука, высокие технологии стали токсичными для коллективного Запада. Впрочем, многое можно было предвидеть…

Бьют не по рейтингам…

Скажем, еще в ноябре 2021 года Министерство торговли США объявило о введении экспортных ограничений в отношении Московского физико-технического института (МФТИ). «Бюро по вопросам промышленности и безопасности приняло решение добавить Московский физико-технический институт в список, относящийся к конечным потребителям военной продукции (MEU list). Решение принято в связи с тем, что институт производит продукцию военного назначения для военного конечного пользователя», – отмечалось в заявлении министерства, опубликованном в среду. И уточнялось: среди прочего, люди, компании и структуры из этого черного списка для покупки некоторых видов товаров в США должны получать специальную лицензию.

«Мы удивлены решением официальных властей США о внесении МФТИ в список организаций и физических лиц, попадающих под экспортные санкции, – приводил Интерфакс заявление ректора МФТИ Дмитрия Ливанова. – Московский физико-технический институт занимает ведущие позиции в мировых академических рейтингах в области физических наук, математики и компьютерных наук, поэтому неудивительно, что заказчиками наших фундаментальных исследований и прикладных разработок являются многие коммерческие и государственные компании как в России, так и по всему миру».

Вялая реакция МФТИ на решение Минторга США не должна сильно удивлять. Нынешний ректор МФТИ Дмитрий Ливанов – один из тех, кто, будучи заместителем, а потом главой Министерства образования и науки РФ (2012–2016), как раз и способствовал абсолютизации библиографических и рейтинговых показателей для оценки эффективности и научных исследований и образовательной деятельности университетов. А сегодня прошлогодние заявления Дмитрия Ливанова и вовсе выглядят беспомощными: «Мы надеемся, что ограничения, накладываемые на МФТИ, никак не отразятся на тесных академических коллаборациях с американскими университетами и научными институтами и Физтех сможет и впредь выстраивать плодотворное сотрудничество с ведущими мировыми учеными и исследовательскими центрами на благо развития глобальной науки».

Увы, уже не сможет. По крайней мере в обозримой перспективе… На днях то же Министерство торговли США опубликовало релиз об экспортных ограничениях для России. В список войдут полупроводники, компьютеры, телекоммуникационное оборудование, лазеры и сенсоры.

Кстати, уже тогда, в ноябре 2021 года, адекватную оценку ситуации в беседе с «НГ» дал кандидат технических наук, главный аналитик ассоциации «Цифровой транспорт и логистика» Андрей Ионин: «По-видимому, по их (Минторга США. – «НГН») не пиар-рейтинговым, а реальным оценкам, МФТИ стал важным игроком в ключевых технологиях: искусственный интеллект (ИИ), биотех, гиперзвук... И они подтормаживают конкурента».

Об опасности фетишизации рейтингов, наукометрических показателей (impact factor; индекс Хирша (h-индекс); количество публикаций в научных журналах, индексируемых в базах Web of Science и Scopus) как главного критерия оценки продуктивности работы ученого, предупреждали и западные исследователи. «…Утвердилось ложное и опасное представление о тождестве между библиометрией и оцениванием, как если бы библиометрия была нужна лишь для оценки исследователей», – отмечает канадский социолог, профессор Квебека в Монреале Ив Жэнгра в своей книге «Ошибки в оценке науки…» (М., 2018). Оценивая историю создания и применения h-индекса, Жэнгра подчеркивает: «Этот небрежно сконструированный показатель даже опасен…», а «…манипуляции с импакт-фактором не имели бы никакого значения и даже не представляли бы собой девиации, если бы этот показатель не стал критерием оценки».

«Не могли бы вы, с учетом складывающейся международной изоляции РФ, дать комментарий/прогноз по поводу адекватности дальнейшей оценки работ наших ученых с использованием международных баз данных Web of Science и Scopus?» – задали мы вопрос вице-президенту РАН, академику Алексею Хохлову.

«Ваше утверждение не совсем точное, – заметил вице-президент РАН. – Да, журнальные публикации, которые учитываются при оценке эффективности труда ученых, – это статьи в тех журналах, что индексируются в базах данных Web of Science и Scopus. Но журналы издаются независимо от этих баз данных. А реферативные базы данных Web of Science и Scopus из всего громадного количества научных журналов просто отбирают лучшие и индексируют статьи в этих журналах. В этих базах, кстати, очень много российских журналов. В WoS Core Collection – 410, в Scopus – 567. Кроме того, есть «русская полка Web of Science» – российский индекс научного цитирования (Russian Science Citation Index, RSCI). В этой базе более 800 российских научных журналов, отобранных Российской академией наук для индексации, которую осуществляет американская компания Clarivate Analytics».

На уточняющий вопрос «НГН» о том, что и Clarivate Analytics (оператор WoS), и Elsevier (оператор Scopus) все-таки частные зарубежные компании, которые в любой момент могут прекратить «обслуживать» российскую науку, академик Алексей Хохлов заявил: «Я не слышал, чтобы какой-то западный журнал отказывался принимать к публикации статьи российских ученых. Количество статей, которые наши ученые публикуют в зарубежных журналах, растет. Сказать, что здесь есть какая-то дискриминация? До сих пор я этого не слышал.

Подчеркиваю, пока никаких сигналов, что нас как-то дискриминируют в зарубежных журналах, нет. Это просто обязанность любого международного журнала: если поступила статья – необходимо ее объективно отрецензировать. Если издание не будет этого делать, оно перестанет быть международным научным журналом».

Тем не менее, не дожидаясь никаких «сигналов», правительство инициировало создание Национальной системы оценки результативности научных исследований и разработок. А в минувший понедельник, 21 марта, министр науки и высшего образования РФ Валерий Фальков сообщил, что правительство РФ на весь 2022-й год вводит мораторий на показатели наличия публикаций, индексируемых в международных базах данных Web of Science и Scopus. Кроме того, приостанавливается участие в международных конференциях, со ссылкой на информировал официальный телеграм-канал Минобрнауки сообщил Интерфакс. «Необходимо переосмыслить работу на данном этапе и обеспечить поддержку российских научных изданий, а также снизить удельный вес библиометрических и наукометрических показателей в оценке научных коллективов», - приводит слова министра Интерфакс. При этом Фальков уточнил, что мораторий не означает запрет на публикацию в изданиях Web of Science и Scopus. «Россия должна оставаться на фронтире мировой науки», - добавил министр.

Осколки Сколтеха

Конечно, спокойная уверенность вице-президента РАН не может не вселять надежду. Но вот крупнейшая мировая издательская компания Elsevier, направила письмо главным редакторам научных журналов своего издательства. В этом обращении аккуратно отмечается, что представители издательской компании обещают незамедлительно сообщать обо всех возможных изменениях в работе в связи с развитием конфликта в Украине.

А заявление компании Clarivate не оставляет возможности даже для такой интерпретации: компания закрывает свой российский офис, приостанавливает все коммерческие операции. Рассмотрение заявок российских журналов на включение в базу Web of Science приостановлено...

Реальность, возможно, существенно другая, чем это видится с академических высот.

«То, что весь научный мир от нас отказывается – что тут скажешь? – задается риторическим вопросом научный сотрудник Сколковского института науки и технологий (Сколтеха), попросивший не называть его имени. – ЕС хочет выкинуть нас из «Горизонта», Германия прекращает все программы. Санкции хуже, чем Ирану. И непонятно, когда это все прекратится».

Тонкий органический синтез (fine chemicals) – в числе направлений, на которые распространяется действие универсальной субсидии на проведение НИОКР.  Фото агентства «Москва»

Признание собеседника «НГН» из Сколтеха как раз совпало с сообщением о том, что Массачусетский технологический институт (MIT) объявил о прекращении сотрудничества со Сколковским институтом науки и технологий. А федеральный министр по образованию и исследованиям ФРГ Беттина Штарк-Ватцингер, выступая в Бундестаге, объявила о прекращении научного обмена между Германией и Россией. Как она рассказала газете Welt , «все текущие или планировавшиеся совместные с Россией мероприятия будут заморожены и критически переосмыслены». И в данном случае это не просто риторическая формула. Германия сразу же отключила один из двух рентгеновских телескопов на космической обсерватории «Спектр-РГ».

Насколько все это и многое другое может быть критичным для отечественной науки?

«Все это очень серьезно, – считает физик, академик Сергей Стишов, к которому «НГН» обратилась за комментарием. – Остановится научный обмен. Нам не будут давать визы для поездок на конференции и работы на зарубежных экспериментальных установках (хотя в последнее время это стало уже невозможным на установках национальных лабораторий США). Нам перестанут продавать компьютеры и софт. Своих у нас нет. Научное приборостроение в России не существует, все современные приборы – импортные. Новых продавать не будут, а старые не будут обслуживать. В общем, абсолютная катастрофа».

Не менее категоричен и другой собеседник «НГН», доктор физико-математических наук, профессор Новосибирского государственного университета Дмитрий Квон. «Что вы думаете о научном локдауне России? Насколько серьезно это может отразиться на развитии отечественной науки, физики, например?» – обратились мы к нему с вопросом.

«Не дай бог! Дело в том, что, скажем, вся экспериментальная физика России держалась и держится на импортном оборудовании. И если этот канал окажется перекрытым, то последствия будут просто фатальными, – подчеркнул собеседник «НГН». – Не менее болезненным будет разрыв международных научных связей. В частности, сотрудники моей лаборатории регулярно выезжали в Европу и США, чтобы участвовать в совместных экспериментах. А теперь уже более чем актуален вопрос, как туда добраться. Короче, куда ни кинь – всюду клин».

Деньги – на цифру и химию

Еще раз подчеркнем, что все перечисленные и многие другие санкционные меры в отношении научных организаций, программ и российских ученых были вполне ожидаемы.

Например, по итогам совместного заседания Государственного совета и Совета при президенте РФ по науке и образованию, состоявшегося 24 декабря 2021 года, утвержден перечень поручений. Он был обнародован в середине февраля. Один из пунктов гласит: «Разработать и реализовать план мероприятий («дорожную карту») по развитию отечественного научного приборостроения гражданского назначения, направленный на импортозамещение в данной сфере, включая производство наиболее востребованных приборов, необходимых расходных материалов и обеспечение сервисного обслуживания производимой продукции, а также на подготовку высококвалифицированных кадров и обеспечение проведения научных исследований. Доклад – до 1 июля 2022 года, далее – ежегодно; ответственный Михаил Мишустин».

Сегодня именно на приобретение зарубежного исследовательского оборудования и приборов приходится 80% госзакупок для вузов и исследовательских институтов (9,5 млрд руб. из 12 млрд).

Глава Минпромторга РФ Денис Мантуров считает необходимым опережающее финансирование по ряду научных и опытно-конструкторских работ в области импортозамещения. «Новые планы по 23 отраслям содержат почти тысячу позиций сырья, материалов и комплектующих и готовой продукции, – отметил министр. – По этой программе у нас зарезервировано на НИОКР на период 2022–2024 годов 247 млрд руб. По ряду проектов мы считаем целесообразным осуществить опережающее финансирование». Какие это могут быть отрасли?

Несомненно, все, что связано с «цифрой», – информационные технологии и микроэлектроника. Область более чем актуальная. Скажем, крупнейшие американские производители процессоров компании Intel и AMD приостанавливают поставки своей продукции в Россию. «Это может привести к дефициту серверов и росту их стоимости», – отмечают аналитики РБК.

Ситуация для России осложняется не только возможным дефицитом «железа», но и сильно запущенной кадровой проблемой в этой области. По данным исследования «ИТ-кадры для цифровой экономики в России. Оценка численности ИТ-специалистов в России и прогноз потребности в них до 2024 года» Ассоциации предприятий компьютерных и информационных технологий, по показателям обеспеченности ИТ-отрасли соответствующими кадрами отечественная экономика в 1,5–3 раза отстает от развитых стран. Согласно прогнозу, годовая ежегодная потребность в ИТ-кадрах сектора цифровизации к 2024 году составит 300 тыс. человек.

Ликвидация этого отставания – процесс весьма инерционный и ресурсоемкий. Понимают это и в правительстве. По данным источника Интерфакса из Минпромторга, российская отрасль радиоэлектроники может получить в 2022–2024 годах дополнительное финансирование в размере 900 млрд руб. В частности, в 2022 году размер субсидии Фонду перспективных исследований должен составить (в случае принятия этого предложения) 130 млрд руб., а в 2023 и 2024 годах – по 150 млрд руб.

Еще одна область, которая в последние годы была в тени, когда разговор заходил о высоких технологиях, – химия. Между тем в конце 1980-х в СССР было реализовано в промышленности около 140 тыс. технологий (sic!) производства химической продукции. От крупнотоннажного производства удобрений до получения продуктов тонкого органического синтеза (fine chemicals), в том числе лекарственной химии. (Кстати, это могло бы быть практически бесконечным полем деятельности для химико-технологических стартапов.) Для сравнения: сегодня «доля фармакологических субстанций отечественного производства, необходимых для создания стратегически важных лекарственных препаратов… составляет лишь 6% от их общего объема в весовом измерении... Из 162 синтетических лекарственных препаратов пока только 35 имеют отечественного производителя» («Химия в XXI веке: вызовы и перспективы для России» // Вестник Российской академии наук, 2022. Т. 92. № 2. С. 112).

Опять же отсюда понятно, что «разработка лекарственных препаратов и медицинских услуг, более эффективных методов лечения и реабилитации» – в числе направлений, на которые распространяется действие универсальной субсидии на проведение НИОКР. Вице-премьер Юрий Борисов в середине февраля заявил о необходимости поддерживать мало- и среднетоннажную химию и обеспечить технологический суверенитет России. По его словам, сформирован перечень из 73 проектов, которые позволят создать более 3,9 тыс. рабочих мест в 11 регионах страны. Для их поддержки используются средства Фонда развития промышленности и субсидии на НИОКР: в 2021 году на поддержку малой химии было направлено около 2,1 млрд руб.

Техника решает не все

Кратко: что собой будет представлять научно-технологическая политика в ближайшее время.

Санкционная реальность скорее всего заставит «скособочиться» науку в сторону прикладных технологий. Именно их нам так будет не хватать в ближайшие два-три десятка лет. Так уже было в 30-е годы прошлого века в СССР. Николай Бухарин на I Всесоюзной конференции по планированию научно-исследовательских работ (6–11 апреля 1931 года), например, настаивал: «Максимальная увязка между теорией и практикой, с приматом этой практики, с подчеркиванием утилитарной (не бояться сказать это слово) стороны научно-исследовательской деятельности должна быть нашей задачей».

Вот и сегодня, по-видимому, локальный расцвет испытают традиционно геология, материаловедение, химия, точная механика... Из нового – кибернетика (в широком смысле). Общественные и гуманитарные науки все более будут обретать статус консалтинговых компаний при правительственных, государственных и отчасти общественных организациях – Большого антикризисного правительства (БАП), если можно так сказать.

И здесь, кстати, важно не «заиграться», не превратить фундаментальную науку в сугубо техническое приложение к производству. Если сформируется устойчивая тенденция отставания фундаментальной науки (или даже стагнация ее), то через 20–30 лет деградирует и прикладная наука. Тоска по высоким технологиям в нашем обществе окончательно приобретет форму генетического заболевания, передающегося по наследству.

Фундаментальная наука требует дополнительных степеней свободы. Ее «турбулентность», которая, впрочем, не исключает никак внутренней логики саморазвития научного знания, – необходимое условие получения первоклассных, не банальных фундаментальных результатов. Элемент случайности – это катализатор развития науки. Это, кстати, понимали и некоторые руководители правительства большевиков.

В мае 1924 года состоялось открытие Всесоюзного учредительного собрания «Доброхима». Инициаторы создания Общества друзей химической обороны и химической промышленности СССР отчетливо понимали, что одной пропагандой химических и военно-химических знаний, только просветительской и популяризаторской работой обеспечить химический паритет с Европой и Америкой не удастся. Нужна поддержка и развитие фундаментальной химической науки. Лев Троцкий на этом учредительном собрании «Доброхима» в свойственной ему экспрессивной манере напоминал: «Нельзя взять химика, хотя бы и гениального, по­садить его в лабораторию и сказать: дайте мне в 24 часа сильно действующее отравляющее вещество. Химическая работа – лабо­раторная и научная, как и всякая вообще научно-изыскатель­ная творческая работа – имеет свою внутреннюю логику, свою преемственность, свои непрерывные выводы, накопляя опыт и обобщение.

Нам необходимо усилить, оживить работу научно-химической мысли в стране. Нам нужно лучше оборудовать химические лабо­ратории при наших учебных и ученых заведениях и учрежде­ниях. Это опять-таки одна из важнейших задач, и нужно создать каналы между химическими лабораториями и заведениями хими­ческой промышленности; чтобы то, что добывается в лаборатории, и то, что нужно, то, что способно нас усилить и укре­пить, могло бы быть произведено в больших массах заводами химической промышленности».

Ситуации в стране спустя почти 100 лет заметно схожи.