Формируется худший директорский и административный корпус за всю историю РАН

Фото Романа Смирнова / НГ-Online

В свете улучшения руководством Российской академии наук в целях привести к управлению новых людей, способных вдохнуть в одряхлевшие структуры и институты РАН новые силы, ФАНО – то бишь теперь снова Министерство науки и высшего образования РФ – производит массовую ротацию администрации в подведомственных институтах. Бытовавшая ранее в Академии практика практически пожизненного пребывания в директорских креслах решительно упразднена. Престарелые директора-академики в массовом порядке смещены, и к руководству привлечены новые люди. Причем по достижении 65-летнего возраста они также решительно заменяются более молодыми. Аналогичные изменения происходят и на более низких ступенях административной научной иерархии – среди начальников отделов и лабораторий.

Все это как бы и правильно. Во всяком случае, как на Западе, где дела в науке полагаются (и не без оснований на то) много лучшими, нежели в отечестве нашем. Действительно, регулярная ротация, недопущение геронтократии – вполне разумная административная практика. Расцвет геронтократии в большинстве случаев означает застой. Но, как это часто и бывает, дьявол скрывается в мелочах, и эти мелочи могут решительным образом повлиять на результаты проводимой Миннаукой как бы благодетельной кадровой реформы.

Как известно – и на этот недостаток уже много ранее обращали внимание и в Академии, и в вышестоящих государственных кабинетах, – на период 90-х и начало нулевых годов пришелся сильно выраженный перерыв в притоке в Академию новых сотрудников. Низкие оклады в академических институтах и открывшиеся возможности неплохо зарабатывать и реализовывать себя на других поприщах привели к практически полному оттоку из Академии более молодых сотрудников, не успевших остепениться, зарекомендовать себя и выйти на уровень хотя бы удовлетворительной оплаты своего труда. Все это привело к четко наблюдаемому в составе сотрудников академических институтов провалу – в возрастной когорте моложе 60 и старше 30 лет – среди сотрудников РАН.

Отсюда очевидно, что в результате жесткого продолжения означенной кадровой политики министерства к руководству институтами, по существу, без вариантов скоро придут редкие сотрудники из этого дефицитного возрастного интервала. Практически без конкуренции, что само по себе уже плохо.

Но обратимся к чуть более детальному (потому и, естественно, более дискуссионному) анализу: кто эти немногие сотрудники РАН из столь «дефицитного» интервала возрастов? Представляется, это могут быть менее амбициозные и менее уверенные в себе люди, которые некогда предпочли надежную корочку академического хлеба гипотетическому пирогу на предпринимательской стезе. Это могут быть и совсем уж редкие чрезвычайно талантливые люди, которые просто не видели себя нигде, кроме как в науке. Такие обычно уезжали из страны, но некоторые могли  по тем или иным причинам и остаться. В конце концов даже и уехавшие могут вернуться и занять соответствующие позиции. Смогут ли они эффективно вписаться в нашу административную вертикаль – другой вопрос. Анализ результатов программы мегагрантов, предоставленных зарубежным соотечественникам, мог бы ответить на этот вопрос.

Но в любом случае представляется, что контингент как исходно неуверенных в себе людей, так и избыточно творческих, настроенных на личные успехи в науке, в равной мере не представляется вполне удачным для формирования директорского и административного корпуса научных институтов. Можно ожидать, что при последовательном, скажем в течение  5–7 лет, претворении в жизнь заявленной Миннаукой кадровой политики будет сформирован худший в истории Российской академии наук директорский и административный корпус. Можно даже опасатьс, что тем самым по Академии будет произведен контрольный выстрел... пусть и из самых добрых побуждений. Тот случай, когда благими намерениями вымощена дорога в ад.

Естественно, нелепо предполагать в министерстве стремление ухудшить директорский корпус подведомственных институтов. Но некое желание сделать его более покладистым вполне ожидаемо. Примерно об этом на одном из собраний совета директоров институтов в начале 2018 года  говорил Сергей Кузьмин, тогдашний заместитель Михаила Котюкова по ФАНО, а теперь замминистра науки. Обращаясь к директорам, он констатировал – вы для нас не академики или доктора наук, а прежде всего наемные менеджеры, призванные обеспечивать исполнение спускаемых показателей. Заметим, что заявленная министерством новая кадровая политика явно способствует формированию не только более молодого, но и менее заслуженного, менее уверенного в себе, а потому и более покладистого и сговорчивого директорского корпуса.  

Вообще-то схема кадровой политики министерства вполне аналогична схеме его же требований в отношении публикаций. И в том и в другом случае оно исходит из несомненно правильного посыла: ученые должны публиковаться, и практически единственный способ формальной оценки их деятельности – востребованность результатов исследований, оцениваемая формальными методами наукометрии. Аналогично, понятно, что научными подразделениями должны руководить грамотные сложившиеся специалисты активного возраста.

Стремясь не допустить субъективизма в оценке в условиях практического отсутствия института научных репутаций и артикулированного неформального общественного мнения (оно, конечно, существует, но разве что за чаем, в узком кругу своих, как и положено оппозиционному мнению в авторитарных странах), Миннауки просто не в состоянии функционировать иначе. А на выходе получается явно что-то не вполне хорошее. И лучший вариант здесь обычно – как в известном мультфильме: «Ну тогда пошлите лучших из худших!» Такая ситуация фактически имеет место в случае утрированного и решительного применения наукометрии. Похоже, так же обстоит дело и в кадровой научной политике.

Всегда найдется  требовательный читатель, который, прочитав тот или иной критический опус, потребует у автора разъяснить, как автор предлагал бы исправить ситуацию и что ожидает в реальности.

Наличие возрастного провала в персонале Академии – данность. И как говорили древние, даже великие боги не могут сделать ставшее  несуществующим. (Впрочем, в XIX веке бытовала шутка, что российские императоры сильнее богов. Государю императору Николаю I довелось однажды начертать: «Считать девственницей»).

Если посерьезнее, то можно предложить следующие меры, смягчающие неизбежные следствия возрастного провала:

1. Сделать правило смены по возрасту нежестким, скажем, связать его с реальной ситуацией и успехами/провалами данного учреждения или структуры.

2. Резко повысить роль ученых советов, перейти на «парламентско-президентскую» форму правления в институтах.

3. Постараться частью вернуть в российскую науку уехавших за рубеж и перешедших в бизнес (из последних вполне могут образоваться хорошие администраторы).

Будут ли эти (или какие-либо иные) вроде бы разумные послабления приняты министерством, сказать трудно. Можно, впрочем, ожидать, что политически некорректное утверждение министерства, что человек после 65 лет заведомо не в состоянии успешно управлять академическим институтом, будет откорректировано. Как никак, в 2018 году на новый президентский срок был переизбран В.В. Путин 66 лет, а в 2024 году  выборы грядут снова. И вряд ли кто возьмется утверждать, что быть президентом РФ менее напряженно и менее ответственно, чем быть директором научного института. Заметим также, что и пенсионный возраст в стране заметно повысился. Смею полагать, что позиция министерства в этом вопросе заметно смягчится. Что касается перехода на «парламентско-президентскую» форму управления институтами, то такой переход представляется маловероятным, как не вписывающийся в общую логику укрепления вертикали. Принципиальных системных осложнений в связи с возможностью привлечения людей с опытом бизнеса автор не видит. n

Михаил Владимирович Родкин – доктор физико-математических наук, главный научный сотрудник Института теории прогноза землетрясений и математической геофизики РАН и Института проблем нефти и газа РАН.

Вышесказанное является сугубо личным мнением автора – пусть и согласным с мнением подавляющего большинства опрошенных им коллег, – но ни в коей мере не является позицией администрации аффилированных институтов Министерства науки и высшего образования РФ; администрации по положению не имеют мнений, отличных от мнения министерства.