Портрет академика В.И. Вернадского. Фото Евгения Элленгорна, Москва, 1930-е гг. Фото из архива РАН
Судьба малоизвестного очерка В.И. Вернадского «Мысли за океаном» оказалась, мягко говоря, незавидной. Впервые он был опубликован в «Независимой газете» 11 марта 1998 года к исполнявшемуся на следующий день 135-летию со дня рождения Владимира Ивановича. Увы, как это иногда случается, «принудительно-юбилейная» ориентация сыграла с публикатором недобрую шутку. Даже по либеральным журналистским меркам публикацию «Мыслей за океаном» – при полном отсутствии не то что комментариев, но даже примечаний по тексту – никоим образом нельзя было считать публикацией научно-популярной. Не случайно она осталась тотально не замеченной. На нее за истекшее немалое время мне не встретилось ни одной ссылки, а о том, чтобы быть переопубликованной, например, в каком-нибудь сборнике публицистических трудов Вернадского или российских ученых, говорить уже не приходится. Справедливо ли это?
В 1913 году в первый и, увы, последний раз в жизни В.И. Вернадский посетил Северную Америку (ему шел 51-й год). По командировке Российской (Петербургской) академии наук в начале июля 1913 года с группой ученых-коллег, геологов Ф.Ю. Левинсона-Лессинга, Ф.Н. Чернышева, Я.В. Самойлова, Владимир Иванович отбыл в Канаду для участия в XII сессии Международного геологического конгресса. Командировка Академии предусматривала также посещение Соединенных Штатов Америки. В Канаде до открытия сессии конгресса Вернадский посещает Квебек, Монреаль и Кингстон, после чего приезжает в Торонто, где начал работу конгресс.
18 сентября 1913 года в «Кратком отчете» физико-математическому отделению академии (текст хранится в архиве РАН) Вернадский писал: «Заседания конгресса не представляли ничего особенно интересного. Имели значение лишь заседания комитета конгресса... В Канаде я совершил экскурсию в провинцию Онтарио, на месторождения апатитов, флогопитов и т.п. и на месторождения металлических руд... Одновременно с этим я внимательно изучил минералогические коллекции в Монреале, Торонто, Чикаго, Вашингтоне и Нью-Йорке».
В Вашингтоне, отмечал далее Вернадский в «Отчете», он знакомился с геофизической лабораторией Карнеги – наиболее мощным исследовательским центром того времени; с химической лабораторией при Геологическом управлении и Бюро стандартов. Очень плодотворным был осмотр работы лаборатории почвенного бюро по результатам его исследований органического вещества почв.
В контексте этого вступления в тему большой – и относительно самостоятельный – интерес представляют письма В.И. Вернадского жене Наталье Егоровне Вернадской. Лучшего введения к «Мыслям за океаном» просто невозможно представить.
Атлантический океан, воскресенье 14/27.VII.1913.
...Плывем вот уже третьи сутки. Пустынное море. Вчера исчезли последние птицы, которые еще вчера до обеда, все уменьшаясь в числе, летели за кораблем. Сегодня с утра прекратилось сообщение с землей по радио, но еще сегодня мы имели газету с ночными телеграммами!
...Корабль хороший и крепкий и быстро бежит вперед навстречу свинцовому, покрытому тучами небу.
Понедельник, 28.VII.1913.
Я читаю много, большей частью сидя на холодном деке, в пальто и укутавшись в плед. Читаю по истории науки, кое-какие новинки из взятых брошюр и с огромным интересом новую книгу Брайса о Южной Америке. Мыслью переношусь туда, охватывая весь земной шар в его мировой политической жизни. Плывя на океаническом корабле, это как-то невольно сознается. Здесь уже интересы нового порядка; новая европейская раса перекинулась за океан, все охватила той огромной силой, которую дает научное знание. Наш корабль есть не только полное создание научного мышления, его творение от начала до конца – он как бы прообраз того, чем создается и держится мировая политическая жизнь. Точное научное мышление и business. Но business в своих наиболее важных влиятельных формах целиком и с каждым годом все более проникается точным научным мышлением. Брайс поднимает такие интересные вопросы, как вопросы о создании новых наций, творящихся на наших глазах, о будущем двух Америк, об использовании естественных сил.
Кингстон, 3.VIII/21.VII.1913.
Аляска – русская Америка – была отдана русским правительством по его невежеству и преступному легкомыслию. А между тем это не только одна из богатейших рудных стран, но за ее холодами и пустынями лежат богатейшие земли, степи, будущие житницы, до которых в XVIII столетии докатывалась волна русских землепроходцев. Сейчас судьба русского населения неясна.
6 августа/24 июля 913, Торонто.
...Сегодня приехал в Торонто.... Поместился в одном из университетских колледжей, в студенческой комнате роскошно и просто обставленного женского колледжа. Это наиболее дешевое устройство... По-видимому, Торонто так же мало привлекателен, как и другие виденные мною города. Чего-то в них нет. Лучше других Квебек с его оригинальным красивым расположением и Кингстон, маленький чисто английский город... Пишу тебе вечером, около 10 часов, в очень красивой библиотеке, а приехали около 6 часов. У нас опять не попал вовремя багаж, и мы потеряли много времени на его разыскивание. Нет его и до сих пор.
Здесь милая публика, больше американцы из Техаса, Южной Каролины и других мест. Может быть, и сойдусь и переговорю с кем-нибудь. Но по правде мне все-таки трудно на людях. Я, впрочем, сейчас разошелся и энергично принимаю участие в дебатах на экскурсиях. Сегодня в одном пункте опять заставили канадских геологов задуматься...
Здесь мы попадаем в газеты, но в быстрой и энергичной жизни Северной Америки наш конгресс отнюдь не имеет того значения, какое имел бы он на нашем континенте. Здесь чувствуется другой масштаб, во многом для нас чуждый. Балканский вопрос исчез – газеты посвящают ему несколько строчек мелким шрифтом. Переполнены мелкими и крупными фактами местной жизни, скандалами, уголовной хроникой, спортом, финансовыми известиями. В общем, пресса по-своему талантливая, но уж очень далекая по своему содержанию от нашего духовного облика.
...Поражает роскошь университетского образования, широта возможностей научной работы, но малая индивидуальная сила работников. Крупных талантливых личностей мало. Берется все организацией, средствами, многочисленностью работников.
Нежно и горячо тебя целую, мою дорогую. Поцелуй детей. Ужасно жду от вас писем. Между прочим, по поводу поцелуев. Вчера было в газетах интервью с одним из членов конгресса – молодой шведской дамой, про которую писали, что она красива и очень научно известна (последнее явно неверно), которая заявляет, что будет читать лекцию о вреде поцелуев. Она утверждает, что ее никто никогда не целовал, даже ее муж. Они сторонники антипоцелуйной лиги. Может быть, это и гигиенично – но для меня это возвращение к доисторическому времени...
Ну, нежно целую. Твой Владимир
Торонто, 8.VIII/26/VII.1913.
...В смысле научных учреждений Америка вовсе не стоит впереди Европы. Не думаю, чтобы здесь был бы хотя бы один музей, который мог бы стать наряду с лондонским.
...Конгресс не очень интересен. Интересно общение с людьми. Съехалось много специалистов, но нет очень крупных, резко выделяющихся фигур, и думаю, что в этом смысле конгресс будет серый.
...Меня все глубже захватывает здесь расовый вопрос. Я стараюсь вникнуть в то беспокойное настроение, которое переживается здешним обществом в связи с проникновением желтой и черной рас. Для нас отнюдь не безразлично решение Америки: если доктрина недопускания желтой расы в Западное полушарие получит фактическую силу, то все станет грознее у нас и, мне кажется, Европа должна здесь встать вместе с Азией и не допустить развития этой американской идеи. Желтая раса не может быть заключена в черте оседлости – эта идея одна из самых пагубных для человечества и грозит для нас бедствиями. Европейцы сейчас не могут допустить и идеи Монро, из которой изошла идея Западного полушария для белой расы. Мне кажется, здесь назревают вопросы мирового значения для ближайшего будущего. А сейчас, как мне рассказывал один американский профессор, дело дошло до того, что в университеты тихоокеанских штатов не принимают желтых студентов – японцев и китайцев: право они имеют, но общественное мнение против, и они там чувствуют себя uncomfortable…
Садбери, 17/4.VIII.1913, воскресенье.
Расовый вопрос, русская эмиграционная волна в Америку, оригинальное и чрезвычайно широкое развитие университетов и высшей школы в Америке, организация научной работы – может быть, больше всего интересуют меня. По сравнению с Америкой я чувствую себя представителем Старого (выделено В.И. Вернадским) Света. В то время когда в России шла научная работа, Америка была еще провинцией Европы, отдаленной и в идейном смысле захудалой. Той высокой мировой ступени, какой достигла Россия в своей литературе и, думаю, в искусстве – до сих пор нет не только в Канаде, но и в Штатах. Поражает энергия достижения своей цели. Та новая техника – американская техника, которая так много дала человечеству, имеет и свою тяжелую сторону. Здесь мы ее видели вовсю. Красивая страна обезображена. Леса выжжены, часть – на десятки верст страны – превращена в пустыню: растительность отравлена и выжжена, и все для достижения одной цели – быстрой добычи никеля. Сейчас это мировой пункт – главная масса никеля получается здесь, но навсегда часть страны превращена в каменную пустыню.
Кобальт, 18/5.VIII.1913.
Здесь очень тяжело чувствуешь – может быть, более тяжело, чем у себя на родине, все безумие правительственной политики в России – Кассо (Лев Аристидович Кассо (1865–1914) – юрист, автор работ по гражданскому праву. В 1910–1914 годах – министр народного просвещения, проводил крайне реакционную политику, запрещал студенческие организации и собрания, жестоко расправлялся со студенческими волнениями. Организатор разгрома Московского университета в 1911 году, когда его вынуждены были покинуть свыше 130 профессоров и преподавателей, в числе которых был и В.И. Вернадский. – И.М.), преследование евреев, тяжелые условия жизни крестьянства, на каждом шагу видишь их отражение здесь, в Новом Свете. Не знаю, удастся ли, но мне хочется набросать эти свои впечатления, хотелось бы выразить их так, чтобы затронуть тех, кому попадут мои строки. Но боюсь, что не решусь и не найду в себе достаточно энергии, и лишь эти все впечатления глубже уложатся в мою мысль. Может быть, это будет правильнее, так как это наведения, а не окончательные результаты знания. С другой стороны, может быть правильно передавать окружающим и летучие мысли и впечатления человека, привыкшего годами вдумываться в окружающее? <…>
Тимагами, 23/10.VIII.1913.
...Сегодня последний день экскурсий. Завтра утром уезжаем в Соединенные Штаты.
...Любопытное зрелище представляет (здесь) восхождение цивилизации. С одной стороны, перед входящим в нетронутый лес бежит зверь, гибнут деревья, нетронутая природа теряет свою угрюмую красоту. Но, с другой стороны, область, пропадавшая для человека, является источником его силы и богатства. До сих пор, кроме пушного зверя, ничто не попадало отсюда в мировой обмен.
...Проезжая по новой дороге, кругом видишь безжалостное истребление нетронутой природы. Истребление нужное и ненужное: следы пожаров от неосторожного обращения с огнем, ненужная рубка. Дома без крыш и всюду палатки, а из палаток торчат железные трубы и идет дым. Вокруг рудника все вырублено – горит электричество.
...Мы видели не только новый рудник, пробивающий дорогу человеку в нетронутые места за золотом, которое окупает большие затраты; за золотом пойдет земледелие. Завоевывается каменистая тайга. Говорят, несколько миль в сторону и есть земли для земледелия – холодные, северные, но плодородные. Мы видели и новый город Тимлитс, существующий всего два года! Открытки его посылаю. Еще четыре года тому назад в эти места, покрытые лесом, надо было от главной линии железной дороги идти четыре дня; дорог не было – была лесная глушь. Сейчас лавки, улицы, кинематографы. В лавках купили открытки, газеты, журнал Scientific American... Среди жителей есть и русские.
Поднимается новая, богатая страна, с огромным будущим. Всюду вера в это будущее. Меня не прельстило бы работать здесь, как это, например, прельщает некоторых. Видный ученый Седергольм из Гельсингфорса в восторге от Канады; он говорил, что с удовольствием переехал бы сюда, чтобы начать новую жизнь в такой стране с свободным строем жизни и с ясным огромным будущим. Несомненно, это привлекает энергичных людей, менее связанных с нормами жизни Старого Света.
Надеюсь бросить это письмо еще сегодня вечером. Едем быстро в поезде среди выжженных и отравленных лесов Садбери.
Чикаго, 26/13.VIII.1913.
Вчера осматривали музей – интересный, но отнюдь не лучше европейских. Все-таки вековая культурная жизнь не может быть создана вновь. Сейчас на каждом шагу сильно чувствуется в научных учреждениях влияние европейской культуры, но совершенно ясно, что научные учреждения Америки теперь в лучших своих представителях равноценны европейским и быстро выйдут из того европейского влияния, какое сейчас чувствуется. Это влияние слабеет с каждым годом.
...Чикаго – первый огромный американский город, который я видел. Кажется, он 3-й или 4-й город по величине в мире. Многое поражает в нем... Поражает банковский капитал с огромными дворцами-банками. Впечатление, что банки здесь храмы. Сейчас идет отчаянная борьба банков с президентом Вильсоном и конгрессом, пытающихся их немного регулировать. Силу банков в этом Новом Свете чувствуешь как-то ярче, чем в Старом. Это все для меня открытие. Их силу видишь в Канаде, где они лежат в основе всех предприятий. Банкир здесь имеет совершенно иное общественное положение, чем у нас, где он входит в общество аристократии или богатых слоев. Здесь он стоит в центре самых различных начинаний, и в Онтарио (канадская провинция, в столице которой Торонто проходил Международный геологический конгресс. – И.М.) участие их в организации геологического конгресса чувствовалось, пожалуй, не меньше, чем участие правительства. Фактически деньги – сила и у нас, но ярко это чувствуешь только здесь в Америке.
Но Чикаго велик своими размерами потому, что он состоит не из одних небоскребов. Весь город с несколько миллионным населением построен из низких, маленьких домиков, переполнен парками. Здания не красивы. Нет той красоты города, которая, например, чувствуется в Париже или Москве.
Город переполнен чужеземцами, быстро перевариваемыми Америкой... Русских и здесь много – и мы их встречали – но наш язык без корня здесь. Сегодня были в Grerarlibrary – своеобразной библиотеке исключительно естественно-научной и технической. Я был в ней, так как она издала специальный каталог книг по истории науки, который я хотел иметь. Осмотрели библиотеку – удивительно беден русский отдел. Библиотекарь жаловался на трудность получения (покупки) русских книг. Но ясно, что нет и спроса.
Вашингтон, 19.VIII/1/IX.1913.
...Чрезвычайно интересен здесь в Америке негритянский вопрос. В южных штатах в Теннесси, где мы были, на железных дорогах для черных отдельная ожидальня, на трамваях они могут ехать на определенных местах; в Пульмановский вагон (1-й класс) их не пускают и т.д. В Нашвилле, когда мы были там, был конгресс негров-врачей, и эти врачи были в том же положении. Для нас это так странно, непонятно, неприятно. Можно понять это, всматриваясь в историю вопроса, но нельзя отрицать, что здесь сейчас кроется вопрос огромного серьезного значения для будущего Соединенных Штатов. А между тем для меня ясно, что в конце концов окончательное решение даст научная мысль. Весь вопрос в достижении неграми образования и денежного обеспечения. Так или иначе – перед нами огромный черный континент нетронутой рабочей силы...
Вашингтон, 3.IX/21.VIII.1913.
В Вашингтоне мы застряли на несколько дней. Здесь много интересного и здесь видишь то, что недоступно в других местах. Сегодня мы проработали с Яковом Владимировичем (Самойловым) настоящим образом. Утром часа 3–4 провели в Geological laboratory Карнеги, а после обеда часа 2 были у Hillebrand в Bureau of Standart. Это два огромных научных учреждения, где ведется исследовательская организованная работа. Работа нового типа, у нас почти отсутствующая. В Geological laboratory ведется организованная работа по опытной минералогии, кристаллографии, геологии целым штатом физиков, химиков, минералогов. 20 ученых, хорошо материально обеспеченных, идут к одной цели – исполняют задачи, им поставленные, – теоретически (поставленные) директором, фактически, очевидно, отчасти и самими работниками. Затронутые вопросы очень важны, и с результатами нам приходится уже считаться. Производительность научная такой лаборатории – огромная, приборы, точность работы совершенно для нас невиданные. Завтра мы опять идем туда – нам покажут многое новое в действии.
...Здесь много тяжелого и неприятного. Многое даже внешне в России ценишь сейчас не так строго. Лучше у нас организована почта, лучше железные дороги, нет такого сознательного хищнического истощения богатств – но зато весь ужас, все бессмыслие и государственный вред нашей государственной машины и внутренней политики никогда не вставали передо мной с такой силой, как сейчас, когда я могу охватить все уже не с точки зрения европейской, но мировой...
Вашингтон, 6. IX/24.VIII.1913.
...Вашингтон сейчас центр ученой жизни Соединенных Штатов. Именно здесь чувствуется та сила умственной работы новой демократии, которая составляет залог будущего развития человечества. За 10 последних лет Соединенные Штаты в научном отношении сделали огромные успехи: сейчас Америка обходится без помощи немецких университетов, которая еще недавно являлась неизбежной. Когда я невольно сравниваю эти годы в России, деятельность Шварцев (Александр Николаевич Шварц (1848–1915) в 1900–1905 годах являлся поочередно попечителем рижского, варшавского, московского учебных округов, в 1908-м возглавил Министерство народного просвещения. – И.М.), Кассо и К0 – всю эту патологию, которую представляет из себя наше Министерство народного просвещения, мне делается не только грустно, но жутко. Ведь так или иначе нам приходится считаться с нациями, у которых государственная власть исполняет свое дело и у которых научная творческая работа идет не вопреки сознанию государственных деятелей. Американские ученые жалуются на свое положение в обществе, считают, что их труд недостаточно оплачивается по сравнению со все увеличивающейся здесь дороговизной жизни, что их положение в обществе – широком – недостаточно почетно, так как общество слишком похваляется деньгами и money manner, businessman господствуют не только фактически, но и идеалистически. Но все это ничтожно по сравнению с теми условиями, при каких приходится работать у нас...
На пароходе France, следующем из Нью-Йорка в Гавр 11.IX/29.VIII.1913.
...Совершенно неожиданно мы выехали вчера утром и едем на большом, роскошном, быстроходном пароходе в Гавр!
...Надо надеяться, что переезд будет хорош. Погода хорошая, но со вчерашнего вечера качает – море в барашках. ...Мне очень досадно уехать раньше – я не видел Нью-Йорка (видел там только чудный естественно-исторический музей) и тех трех больших американских минералогических собраний, которые наметил. Но ничего не поделаешь.
18/5.IX.1913. Гавр.
...Ну, теперь скоро увидимся и больше не пишется.
У меня сейчас столько планов, желаний и новых пониманий, что мне кажется, будто я помолодел душою.
Наталья Савицкая 
комментарии(0)