Варвара Турова В мировой оперной литературе трудно найти музыкальный и сюжетный материал сложнее "Лулу". Сюжет оперы в основном состоит из подробностей необычайно запутанной личной жизни актрисы, проститутки Лулу. К путанице в сюжете прибавляется еще и не самая, мягко говоря, удобоваримая для рядового слушателя музыка - атональная. Но несмотря на все сложности, "Лулу" идет почти на всех крупнейших сценах мира. Ставить ее здесь, при нашем сентиментальном и консервативном зрителе, - большой риск. А раньше было и вовсе не возможно. О своей, наверное, самой необычной премьере рассказали главный режиссер театра Дмитрий Бертман, сценограф Игорь Нежный и дирижер Владимир Понькин.
Кабинет Бертмана находится где-то наверху, надо подниматься по маленькой винтовой лестнице, стены увешаны фотографиями - именно так в кино выглядят кабинеты главных режиссеров.
- Дмитрий Александрович, расскажите, пожалуйста, когда вам в голову пришла мысль: "А не поставить ли "Лулу"?
- "Лулу" в России никогда не ставилась. Она у нас неизвестна. Только по истории музыки изучали, был вот такой композитор Берг, "Воццека" написал, "Лулу". Сдали экзамен - и все.
Первый раз я увидел "Лулу" в Швейцарии, в Бернской опере. Потом в Германии, во Франции, в Америке. Очень интересный спектакль в Гранд-опера с Терезой Стратас┘ То есть "Лулу" все время преследовала меня. И это было для меня чем-то совершенно новым, необычным. Вообще жизнь скучная: я уже поставил столько спектаклей, что просто боюсь того момента, когда станет неинтересно входить в репетиционный зал. То, что можно было сделать, я уже знаю. Если мне сегодня скажут: "Надо поставить "Фауста" Гуно", - я знаю, что я его поставлю. Поэтому я все время задаю себе всякие новые задачки и пытаюсь сделать себе жизнь потяжелее. Это, конечно, мазохизм - ставить "Лулу". Но раньше это было просто невозможно...
- Почему?
- Труппа не была готова. А в другой труппе никто и не взялся бы за это. И публика бы не пришла. Сейчас театр достиг того момента, когда уже не важно, что идет в театре, - идут "на Геликон". Теперь уже можно играть в такие игры с публикой. Предлагать ей то, что хочется нам.
- А какая реакция публики вам кажется адекватной?
- В идеале, конечно, хочется успеха. Но реакция будет, я думаю, разная. Наверное, она разделится на два лагеря┘
- Одни будут обожать, другие - ненавидеть?
- Одни просто уйдут после первого действия. Те, кто не любит думать, не любит себя травмировать. Те, кто любит "музыку колыбельную", те уйдут, конечно. А те, кто захочет бодрствовать, те, я думаю, должны оценить то, что мы сделали.
- А как вы сами воспринимаете этот спектакль? Это способ расшевелить зрителя, эпатаж - или несправедливо забытый (у нас) музыкальный шедевр?
- Мне кажется, в современном театре просто должно происходить какое-то движение. Любое движение - лучше, чем остановка. У нас в театрах репертуар пробуксовывает. Одно и то же, одни и те же названия, неожиданностей практически нет. Можно предугадать, что будет идти в следующем сезоне, настолько этот "пакет названий" ограничен. Надо его как-то расшевелить - пусть даже в ущерб другим вещам. Пусть труппе придется работать как никогда, репетировать по ночам. Если бы я, к примеру, сделал сегодня "Богему" или там "Тоску", то это был бы вал, все бы плакали...
- Я-то - уж точно┘
- Актеры ходили бы счастливые, спорили бы, кто как возьмет эту ноту, и было бы большое соревнование. Это было бы намного приятнее. В "Лулу" ситуация намного жестче. Но ради того, чтобы как-то продвинуться и жить параллельно со временем, а не в прошлом веке, стоило это поставить.
Дело в том, что с музыкальной точки зрения это нечто совсем новое. Это музыка, которая обладает совершенно другими мотивациями. Не для того, чтобы говорить "красиво-некрасиво", не для того, чтобы услаждать слух. Эта музыка - как бы диаграмма мысли человеческой. Мне даже кажется, что основной публикой станет молодежь. Воспитанная на рок- и поп-культуре, она легче воспримет эту музыку, этих героев.
- Вкладываете ли вы в эту "диаграмму" какую-то свою личную, не написанную ни в нотах, ни в сюжете идею?
- Я думаю, что и для себя я делаю что-то новое, потому что эта постановка такая же атональная, как и музыка. Я пытаюсь уйти от "законов социалистического реализма", которые все еще царят в оперном театре. Попробовать работать на оттенках, на ассоциативном ряде, на вещах, которые как бы не "овеществлены". В этом - трудность: с одной стороны, должно быть понятно, "кто кому тетя", а с другой - "тетя" чтоб была не просто в лаптях и в платке.
- Насколько актеры откликнулись на ваш ассоциативный ряд?
- Сейчас все уже очень хорошо, а вначале было очень трудно. Было очень много отказов, слез. Люди не могли освоить этот материал, не хотели. Многие хотели, но не могли. Но те, кто дошел до финала, получают удовольствие.
- В чем была главная проблема?
- Для меня самая главная проблема этой постановки была в одном: чтобы все освоили этот музыкальный материал. И они это сделали.
- А что самое приятное?
- Самое приятное в том, что это получилось. Это говорит о том, что театр находится в уникальной форме. Мы заявили об этом спектакле полтора года назад, и никто не выдрал у нас эту идею и не выдерет еще многие годы. И самое приятное, что мы - первые. И неприятное (хотя очень почетное) - то, что, наверное, последние.
- А как вы лично относитесь к этой женщине - к Лулу?
- Я ее люблю.
Кстати, сказать, сама Лулу (точнее "одна из", премьеру играют несколько составов) - Татьяна Куинджи - на вопрос, какова ее героиня, ответила не сразу. "Это - талантливая, сильная и никому не нужная женщина. Это абсолютно трагическая роль. Трагедия ее - в начинающемся феминизме. Она начинает осознавать себя отдельной, сильной, а патриархальное общество не готово принять ее такой. Каждый мужчина упорно старается загнать ее в рамки той женщины, которая у него перед глазами. А она в них не вписывается. И волей-неволей ей приходится уничтожать этих мужчин, чтобы разрушить сковывающее ее окружение".
За время, проведенное в театре, у обозревателя НГ сложилось впечатление, что в Лулу влюблены абсолютно все. Дирижер-постановщик Владимир Понькин спросил: "Хотите, я вам покажу самое трудное место?" Самое трудное место оказалось разрисовано разноцветными карандашами. Несколько раз в одном такте помимо руководства оркестром дирижер должен показать солистам, кто и когда вступает. В принципе обычная ситуация. За исключением того, что музыка "Лулу" абсолютно не на слуху. Тут уж и впрямь, дирижер не покажет - не поймешь, когда вступать┘
- Владимир Александрович, рук хватает?
- Это очень трудная опера. Но она безумно интересна. Берг отразил определенное состояние души, психики людей того времени. Это в музыке очень ясно видно. При кажущемся хаосе вырисовываются очень ярко все индивидуальности - именно за счет музыкального материала. Как симфонист, Берг - потрясающий композитор. Во всем чувствуется идея - движение к цели, к кульминации. После "Лулу" многое кажется очень легким - технически. А возникавшие трудности - с разучиванием материала, с переводом, с декорациями - они даже разжигали в нас азарт.
...Азарт в полной мере проявился и в оформлении спектакля. Художник Игорь Нежный придумал передвижные декорации, напоминающие гигантский конструктор. Изогнутые в разные стороны огромные кривые зеркала передвигаются по всей сцене (актерами в процессе спектакля). Фактически декорации сами играют.
Осталось странное ощущение. То ли все они попали под влияние полумифологической, полупошлой Лулу, в которую по сюжету влюбляются все без исключения герои. То ли все это было подстроено - чтобы в сети попалась я. Все, что происходит в "Геликоне", выглядит непонятно и неимоверно притягательно. Хочется иметь к этому всему отношение. К примеру, знать, что означает голос из громкоговорителя, который во время разговора с Понькиным прокричал: "Ребята монтировщики! Не ищите ведро! Принесите кусок черного бархата на сцену!"
