Она была рыжая!

Всеобъемлющая любовь и страсть к жизни поддерживали Катину веру. Фото из архива Елены Яровой

Десять лет исполнилось проекту. Он посвящен талантливым поэтам, чья жизнь оборвалась рано, порой неожиданно. Это о них, возможно, сказал поэт:

Долго руку держала в руке

И, как в давние дни, не хотела

Отпускать на ночном

сквозняке

Его легкую душу и тело.

И шепнул он ей, глядя в глаза:

Если жизнь существует иная,

Я подам тебе знак: стрекоза

Постучится в окно золотая...

Александр Кушнер. «Стрекоза»

У нас в стране принято разбазаривать народное достояние, не ценить дела и творчество людей талантливых. Те, кто это сохраняет, делится этим сокровищем, приумножают богатство страны. Такую работу делают создатели поэтической антологии «Уйти. Остаться. Жить».

Это необычная антология... Каждый герой – рано ушедший из жизни талантливый поэт. И каждый из них – КОСМОС… Авторы собирают материал и рассказывают о тех, кто попал в жернова времени, о ком не знает страна, но чье творчество делает нас богаче.

Итак, вечер в Московском доме книги. Первым читал стихи Гоши Буренина из сборника «Луна луна и еще немного» Борис Кутенков. Он же рассказал о поэтах Алексее Сомове, Владимире Полетаеве и других. О Константэне Григорьеве, своем друге, рассказал поэт Вадим Степанцов (лидер группы «Бахыт-Компот»). Он читал его стихи... Стихи были хулиганские, на грани. Но как он их читал! Воистину талант, помноженный на талант, сверкает ярче молнии.

Затем вышел на сцену Виктор Пеленягрэ. Поэт и профессиональный шоумен, о котором все в зале перешептывались. Он в числе прочего исполнил известную эстрадную песенку на свои слова, которую в свое время пел Сергей Крылов «Дева-дева-дева-девочка моя...». Но вот… появилась с гитарой стройная молодая рок-певица Юлия Теуникова. Она запела сильным красивым голосом о семидесятниках. Юлия пела песню Кати Яровой, и это было что-то удивительное. А кто же такая эта Катя с яркой фамилией – Яровая?

* * *

Мы в квартире Елены Яровой, старшей сестры Кати Яровой. Собрались друзья и родные Кати. Среди них Ольга Гусинская, подруга Кати Яровой, Виктория Скорнякова – телевизионный режиссер, делавшая вечера памяти Кати, и авторы этой статьи. Мы обращаемся к компании с простой просьбой: «Расскажите про Катю», и они, конечно же, делятся воспоминаниями (в их пеструю ленту вплетены также мемуары не присутствовавших на этой встрече подруги Кати, культуролога, председателя Гумилевского общества Ольги Медведко, специалиста по творчеству Марины Цветаевой Виктории Швейцер и литературоведа, музыковеда Владимира Фрумкина).

Елена Яровая: «Она моя сестра любимая. У нас разница очень маленькая, поэтому мы всегда были вместе. Очень, очень дружили. Катя всегда была лидером в наших отношениях, хотя была младшая. А я всегда чувствовала, что мне надо оберегать Катю, мне всегда за нее было страшно.

Она была рыжая! Заводила всех наших игр, затей. Всегда было видно, что у нее характер, она личность. Еще в детстве это проявлялось. Уже тогда в ней была какая-то смелость, самостоятельность. Ну вот, детство... Даже в школе, к примеру, я хорошо училась, я была такая прилежная, а она – нет. Она всегда не вписывалась в общепринятые правила. Когда наши родители или бабушки приходили на собрание, они слышали: «Лена у вас прекрасная девочка, она так хорошо учится, так прилежно ведет себя. А Катя совсем другая... Ну даже не похоже, что она из той же семьи, что и Лена!»

И только потом я поняла, что она особенная. Она не просто моя сестра, она настоящий поэт. Я считаю своей миссией делать все, чтобы люди узнавали о ней. Чтобы читали ее стихи, чтобы слушали ее песни. Я не могу позволить, чтобы это все ушло в небытие, потому что это стоит того, чтобы быть услышанным, чтобы не быть забытым. К сожалению, ее не стало в 35 лет, и все, что у нас осталось, – это ее фотографии, это ее песни, это ее видеозаписи...

Как-то Кате предложили выпустить ее пластинку, но только одну лирику, без политических песен. Но она отказалась, сказала, что это все равно, что показать пол-лица».

Ольга Гусинская: «Когда мы познакомились, мне было 18, а Кате – 19. Для меня и для огромного круга друзей Катя была учителем, мамой, папой, сестрой, психологом, стилистом. Она начинала дружить сразу и раскрывалась навстречу людям легко и щедро. Она была невероятно привлекательным и очень красивым человеком, радостным, неунывающим, необыкновенного ума и остроумия. Мы всегда смеялись. Источником моей радости была даже мысль о встрече с ней. Тогда мне казалось, что все таланты, все вокруг поэты, пишут, поют, и я тоже. Сейчас читаю ее стихи – поражаюсь, классическая поэзия. Как будто налет сиюминутности слетел, и обнажились черты вечности. За эти годы я поняла, что до появления у меня гражданской позиции мне надо было прожить всю жизнь. А у Кати она была уже тогда, и ей она была нужна и важна уже давно. А еще я осознала, что таких, как она, больше нет в этом мире. Она, Катя, моя лучшая подруга – единственная, других таких нет».

Виктория Скорнякова: «Мы делали Катин вечер, который состоял только из ее социальных песен. Там не было лирики вообще. Катю называли Высоцким в юбке. И этим она поразительна. Я вела программу на радио, на телевидении про бардовскую песню, ездила на Грушинский фестиваль. Женщины-барды не пишут политических песен. Тем более социальных и ярко выраженных. Это просто женщины-поэты. Катя писала, и писала потрясающе. И самое удивительное: читаешь то, что Катя написала 30 лет назад, и оно заставляет вздрагивать и сейчас».

Ольга Медведко: «Катя Яровая родилась 15 апреля, в день рождения поэта Николая Гумилева. Я думаю, что это не случайно. На каких-то бескрайних космических просторах и по каким-то неведомым нам кармическим законам часть пламенного таланта Гумилева, который покинул эту землю, как и Катя, в 35 лет, передалась ей. Катя была подругой моей юности, но когда мы были так молоды и беспечны, я, конечно, не знала, что Катя – большой Поэт. Я просто любила слушать ее песни. Иногда на мне она их как бы пробовала, старалась уловить реакцию первых слушателей. Я с большой нежностью вспоминаю нашу дружбу. Как-то раз за чашкой чая разговор зашел о таланте, а потом перешел в другую плоскость. Что такое искра Божья? Откуда эта метафора? Искра – это и есть талант, который дан Богом. Бога часто ассоциируют с огнем. Мы вспомнили неопалимую купину и «Огненный столп» Гумилева. И вот часть этого божественного огня, искра Божья, дается человеку. Тот, в ком есть эта искра Божья, уже не может жить как простой смертный, его мучает его талант. Рано или поздно он осознает, что этот талант есть его благодать и его проклятие, потому что не творить он не может. Он не знает, где настигнет его наваждение вдохновения… Я не скучаю, я ТОСКУЮ по ней. Сейчас мне иногда трудно слушать песни Кати, потому что подкатывают слезы, настолько меня потрясает ее поэзия и берет за душу. Гумилев цитировал высказывание Сэмюэла Тэйлора Кольриджа «Поэзия – это лучшие слова в лучшем порядке». Катя, безусловно, знала этот секрет. Но самое главное, что Катя оставила нам надежду: «Любовь не кончается, просто кончается жизнь…»

Катя Яровая целый год прожила в Америке. Много ездила по стране. «Дала 50 концертов, – рассказывала Катя. – Это немало. Ни славы, ни особых денег я не заработала». Но, как оказалось, она заработала уважение и восхищение незаурядных слушателей.

Владимир Фрумкин: «Мои коллеги по «Голосу Америки» сгрудились вокруг магнитофона, откуда доносились песни Кати Яровой. От голоса на кассете веяло подлинностью. Песни подкупали точностью и сжатостью поэтической мысли, внутренней силой и смелостью обобщений. Никаких иллюзий. Скепсис, трезвость, ирония, едкая насмешливость. Моя любимая песня «70-х поколенье». К слову, Евгений Евтушенко назвал эту песню лучшей политической песней Кати Яровой.

Виктория Швейцер: «Мне при имени Кати Яровой вспоминается ее удивительное, редкостное жизнелюбие и мужество, может быть, потому, что я знала Катю только в последние ее годы. Как могла она улыбаться, болтать обо всем на свете, думать о пустяках – преодолевая боль и столь естественный, казалось бы, страх? Что давало ей силы шутить над своей болезнью, своей менявшейся внешностью, своими все более безнадежными перспективами? Она вела себя так, как будто не было ни боли, ни страха. Как будто все горести и даже болезнь преходящи, и впереди новая жизнь и надо искать, и завоевывать свое место в ней. Жизнелюбие – вот главное человеческое качество Кати. Ее всеобъемлющая любовь, я бы сказала, страсть к жизни заставляла верить, что Катя непременно выкарабкается, победит даже эту страшную болезнь».

Виктория Скорнякова: «Каждый год в день Катиной смерти, 12 декабря, дома у ее сестры Лены собираются люди, которые ее знали, люди, которые ее не знали, но любят ее песни, и те, кто только знакомится с Катиным творчеством. Тут всегда очень интересно. И за эти годы я слышала истории о том, что в очень тяжелых жизненных ситуациях Катины стихи буквально спасают людей и меняют их судьбу. Не один человек мне такое рассказывал. Ну в основном, конечно, женщины. Они в ее стихах получали ответы, как жить. Катя писала прекрасные стихи о любви, причем о любви очень сложной. Расставания и страсти, и боль, и печаль, и надежда. В это трудно поверить, но Катя до сих пор помогает людям...»

* * *

Свет потухшей звезды,

Что сияла когда-то Копернику,

Долетает до нас

Через тысячи лет световых.

Ультразвук той беды,

Что в ушах Хиросимы

и Герники,

До сих пор не угас

Он для тех, кто остался

в живых.

Жизни нашей полет

Ограничен в пространстве

и времени.

После нас хоть потоп,

После нас хоть трава

не расти.

Но трава прорастет

Сквозь асфальт

с бесконечным терпением.

Жизни вечный поток

Будет течь, нас о том

не спросив.

И с зажатой гортанью

Мчимся мы без руля

и без тормоза,

Что ни век, то война...

Ненасытные, все смотрим

в лес.

Сквернословьем и бранью

Нарушаем гармонию космоса,

Даже мыслей волна

Изменяет структуру небес.

Наших милых проказ,

Наших взлетов и наших

падений

Время смоет следы,

И никто с нас не спросит

ответ.

Но не скрыться от глаз

Всех последующих поколений –

След звезды, звук беды

Долетят через тысячу лет.

Катя Яровая

Октябрь, 1982 год