Небо синее-синее выжжет тебе глаза

Поэты, культуртрегеры Людмила Вязмитинова и Руслан Элинин в Библиотеке им. А.П. Чехова. 1990-е годы. Фото из архива Елены Пахомовой

Ушла из жизни Людмила Геннадьевна Вязмитинова (1950–2021). Тяжело писать. Буквально вчера мы слышали ее голос. Обсуждали стихи, вместе пили чай. И так давно ее уже нет с нами… Дни стали пустыми. Жизнь надо организовывать заново… Беззаботное, налаженное бытие на себя внимание не обращает. То, что мы имеем, мы принимаем как само собой должное. А потом внезапно приходит понимание потери, какой-то важной основы, ранее незаметной и такой необходимой.

Понимание того, как же хорошо и устроенно мы, оказывается, жили…

Само по себе в жизни это удача – быть литератором в знаковое для России время, иметь возможность осмыслить его. Классика советского мейнстрима ушла в историю, андеграунд обретает равноправие. Нелегко разобраться самостоятельно во множестве течений, групп, манифестов. Людмила Геннадьевна была лично знакома со многими литперсонами как 1990-х годов, так и нашего времени. И до последних дней в сети Facebook регулярно появлялись посты о том, что она присутствовала на презентациях, чтениях, на самых разных встречах.

Нужно прочитать массу книг, чтобы получить хоть какое-то знание о предмете. Такие знания не даются в школе, и мастерская при клубе «Личный взгляд» стала своего рода литинститутом. Умение сжато и понятно дать представление о многом – в этом и обнаруживается хороший наставник.

Почему-то сегодня в Москве, огромном культурном центре, очень трудно найти литературную мастерскую. Такой мастер-класс, который давал бы радость причастности, где господствовал бы дух творчества. Мастерская Людмилы Геннадьевны была именно такой…

Кем была для нас Людмила Вязмитинова? Приходя на семинар, а позже по известным причинам участвуя в нем онлайн, мы забывали обо всем постороннем. Боялись прервать лекцию. Было заметно, что порой Людмила Геннадьевна как бы не обращала внимания на несовершенство текстов ученика. Говорила нужные, поддерживающие слова. Молодые авторы обретали веру в себя. Реально начинали писать лучше.

Много времени Людмила Геннадьевна посвятила теме свободного стиха, его соотношения с традиционным, многочисленным переходам одного в другое, градациям свободы в поэтическом тексте.

Много рассказывала о русской поэзии допушкинской эпохи, о роли Пушкина в становлении русского поэтического слова. Любимыми обсуждаемыми классиками были Иннокентий Анненский, Владимир Маяковский, Николай Заболоцкий. Много занятий было посвящено авангарду и андеграунду, их отношениям с официальной литературной средой. Мы, не литераторы, уяснили многие тонкости и различия между критикой и литературоведением.

Людмила Вязмитинова различала поэзию и стихотворчество. Она считала, что поэзии научить нельзя, но надо владеть техникой версификации и уметь видеть ошибки. Учила тому, что стихотворение требует большей доли души и эмоции, чем думания. В этих пределах и проходили занятия на семинарах. Но разборами ошибок все-таки эти пределы не ограничивались. Все вместе – и семинары, и участие в деятельности клуба – не просто учили не делать ошибок. Каждый из нас, думаю, приблизился к самому существу поэзии. К тому, чему научить нельзя. Это можно обрести, только находясь в поле творческой жизни.

Это и есть приобщение к чуду.

Небо синее-синее выжжет

тебе глаза,

чтоб в глазницах могли

прорасти оконца.

И тогда ты увидишь,

если поедешь назад,

что ты сделал черным

мое золотое солнце.

Сколько колосьев

невызревших там и тогда,

в поле, распаханном

не тобою.

А над ними года, нет,

над ними – вода,

тяжелая, зараженная

болью вода,

черный штрихкод,

несомый тяжелой волною.

Поднимаю руки. Я делаю это

с трудом.

Но я делаю: я крушу и бушую.

Под ногами осколки –

мой бывший дом.

Но живу я. С трудом,

но живу я, дышу я.

Кто поднимет мне веки?

Кто скажет мне «имярек»?

В желтых водах каких

древних рек

растворится мой мозг,

в биллионы солнц облекаясь?

Человек уходит.

Or not to be тебе, человек?

Я иду, в глазах твоих более

не отражаясь.

(Людмила Вязмитинова)