Вертикаль Мамлеева

Константин Кедров-Челищев и Юрий Мамлеев в октябре 2014 года. Фото Евгения Зуева

Мне не хочется говорить за Мамлеева. Все, что он говорил, имело смысл только в его устах. Южинский переулок, где в муках рождался его метафизический реализм, оказался еще и осиным гнездом, откуда вылетели Джамаль и Дугин. Сожалел ли об этом Юрий Мамлеев? Он просто подвел итог: «Тогда они не были теми, кем стали сегодня. Они были просто философами».

После процесса над Синявским и Даниэлем был принят закон – тюрьма всем, кто напечатается за рубежом. Мамлеев решается на эмиграцию. По его словам, именно этот закон, вернее, беззаконие расставили все точки над i.

Судьба забросила его в США преподавать в том же университете, где раньше преподавал Набоков. Далее читайте «Пнин» того же Набокова. С одним из персонажей «Пнина» Мамлеев общался. Тот поделился своими впечатлениями от русского гения одной фразой: «Очень высокомерный был господин!»

В Париже мы встретились и познакомились с Мамлеевым в 1988-м, когда я стал впервые еще не прощенным, но уже полувы-

ездным. Мамлеев пригласил меня к себе домой, и мы стали друзьями. Не единомышленниками, а именно друзьями, ибо дружба намного больше и единомыслия не требует.

Следующая встреча была в Москве, в моем доме у метро «Варшавская», на Артековской, 8, где за 10 лет до этого формировалась моя школа метаметафоры. Даже мебель вокруг была расставлена руками Парщикова и Кутика – они помогали расставлять и переносить.

Мамлеев приехал впервые из Парижа в 1989-м, когда вышла моя монография «Поэтический космос» с послесловием марксиста Куницына, обьясняющим, как со мной, идеалистом, бороться. Книгу КГБ запретил, несмотря на все перестройки, но из тиража в 20 тыс. кое-что просочилось в Париж, в лавку Никиты Струве. К тому же я вручил Мамлееву авторский экземпляр со словами: «Вот моя теория метакода и метаметафоры». Не знаю, прочел ли мою монографию Мамлеев, но хорошо помню, как при слове «могендовид» под Мамлеевым вдруг с грохотом взорвался стул, и он оказался сидящим на полу. Не помню только, по какому поводу он это слово произнес.

Дальше судьба нас разбросала, как ножки этого стула. Помню только, как пили где-то водку из самовара, а Мамлеев читал вслух свою прозу про пионерку, которой отрезало голову в бетономешалке.

Сдружились мы снова уже в 2013-м. Эти встречи Лена Кацюба частично засняла на видео. А кое-что из наших бесед уже опубликовано в «Журнале поэтов» за 2014-й с фотографиями моего друга Евгения Зуева. Это беседа за тортом в квартире Мамлеева. Вторая беседа за тортом и виски протекала у меня дома. Мамлеев не успел вычитать этот текст – лежит неопубликованный в моем архиве..

Мамлееву очень понравилось мое определение его метафизической вертикали – путь в Рай через ад. Ад преодолен! Остается Рай!