"Я не такая, я жду трамвая!"

Виктор Топоров. Похороны Гулливера в стране лилипутов: Литературные фельетоны. - СПб.: ООО "Издательство "Лимбус-Пресс", 2002, 496 с.

Книга вышла в издательстве "Лимбус-Пресс", главным редактором которого и является автор. Сборник, как выразился сам же Топоров в аннотации на собственное сочинение, он выпустил, "пользуясь служебным положением". Что это - самоирония? Или ощущение никому не нужной горькой правды? И, не будь он главным редактором, такую книгу никто бы не издал? Прочтя эти фельетоны, понимаешь, что автор берет на себя ответственность "глаголом жечь сердца людей". Он говорит ПРАВДУ про всех, а правда Топорова рубит, как топор! Вот только что это за правда?

Выбранный жанр - литературный фельетон - предполагает сатирическое начало, а заглавие отсылает читателя к традиции Свифта. Гулливер и страна лилипутов - вот образ современной отечественной литературы. Гулливер - это Бродский, лилипуты - литераторы наших дней. И лилипутство это проявило свою сущность именно после смерти Бродского, по мнению автора. Такова точка отсчета исследуемой литературной ситуации.

О ком же идет речь, кто эти лилипуты? Набор персонажей весьма странный и неровный. В один ряд поставлены сатирик Арканов, Виктор Пелевин, некий Анатолий Гаврилов, Владимир Сорокин, Юрий Нагибин, Борис Бабкин, написавший монументальный двухтомный роман "Мы не мафия, мы хуже", Евгений Рейн, рядом с которым соседствует в книге Владимир Мотрич (есть такой харьковский поэт), Игорь Смирнов, Даниил Гранин, Сергей Болмат (известный, по всей видимости, только Топорову), Юрий Трифонов, Валентин Пикуль - вот лишь некоторые имена героев.

Как правило, отклик на ту или иную книгу у Топорова построен так: весьма своеобразно пересказывается сюжет, из-за чего книга на глазах меняется до неузнаваемости, превращаясь в нечто, что уже нельзя "ни словом унять, ни платком утереть". Поэтому понять "что такое хорошо, а что такое плохо", не представляется возможным, наверное потому, что все "плохо". Все это снабжается несколькими цитатами, вырванными из контекста. Благодаря этому вообще начинаешь сомневаться, о той ли книге идет речь, ты же ее тоже вроде читал. Плюс глубокомысленные комментарии автора. Так, например, обстоит дело с откликом на книгу В.Новикова "Сентиментальный дискурс. Роман с языком" - такое название дал ей Топоров. На самом деле книга называется - "Роман с языком, или Сентиментальный дискурс". Мелочь? Может быть, но все-таки название не самая последняя вещь в книге, а пожалуй, первая. Слово "дискурс" явно не нравится Топорову, он доступно объясняет, что к чему: "Дискурс" - это такая филологическая фенечка, смысла в ней нет, а ударение плавает". Зато "фенечка" ему нравится, а слова "облигаторный", "парадигма" - еще больше (это из приличных и умных слов, которые не так часто встретишь на страницах фельетонов про страну лилипутов). А привычная, удобная и, наверное, ПРАВДИВАЯ, с точки зрения Топорова, лексика выглядит несколько иначе: "в фишку не врубается", "паскудная книга", "ХРЕН-клуб" (ПЕН-клуб), "блин" (междометие), "фигня", "японский городовой", "наварить бабки", "по запарке попадает", "залепуха", "жри, издатель" и т.п. Язык правды-матки? Сомнительно.

Кроме того, автор любит (так... вскользь) в двух словах охарактеризовать человека. Например, попался ему под руку замечательный переводчик Андрей Сергеев, так как же здесь не сказать, что он был "извлечен из литературного небытия нелепым присуждением ему Букеровской премии". Сергеев переводил себе и никому не мешал, писал, издавался... Что значит "литературное небытие" - загадка. Или, например, в фельетоне "Рыночные палочки под премиальной елочкой" такая фраза: "...И Пятигорский, и Смирнов, и Могутин сгодились бы Набокову лишь в качестве подлежащих осмеянию персонажей..." Откуда это известно Топорову и чем не угодил ему, скажем, Пятигорский - вопрос открытый. Дело даже дошло до жен всех писателей, уж их-то за что? Автор их называет "откровенно безобразными", а потом даже "уродинами". А, например, у Мариэтты Чудаковой, оказывается, "редуцированы умственные способности".

Топоров направо и налево обвиняет писателей и поэтов в подлости и паскудности - ему виднее, ибо он не такой. Один из текстов о современной питерской литературе назван "Я не такая, я жду трамвая". То же можно сказать и об авторе "Похорон Гулливера...".

В вину интеллигенции Топоров ставит "неумение называть вещи своими именами, особенно глядя в зеркало". Зато сам он, видимо, умеет это делать, да еще как! Назовет кого "паскудой" или "уродиной", и все становится на свои места. Самое забавное, что книга вышла в серии "Инстанция вкуса". А на вкус и цвет, как известно, товарища нет.