Два адвоката

ЗНАМЕНИТЫЕ (каждый по-своему) адвокаты опубликовали свои книги в одном и том же издательстве. "Практическое пособие" Якубовских представляет собой список прав арестованного (обязанности ему и так объяснят) и краткое описание возможности их использования. Это меньшая часть, занимающая всего чуть более ста страниц. Четыреста других отданы под приложение: Конституция РФ, УПК РСФСР, множество различных федеральных законов и даже образцы жалоб.

"Диагноз адвоката" Кучерены - вещь, несомненно, более художественная, чем документальная, хотя и основана на конкретных делах, которые вел Кучерена. Большинство его клиентов - люди известные: Иосиф Кобзон, Сергей Лисовский, Валентин Ковалев, Никита Михалков. Их дела у всех на слуху, и узнать о подоплеке событий было бы весьма интересно. Однако автор обманывает наши ожидания и вместо экшена предлагает читателю моралите: 350 страниц описания "правовой и нравственной деградации" общества (именно такой диагноз ставится в конце книги). Открываем, к примеру, главу "Банный день для российской псевдодемократии", ожидая наконец-то узнать правду о деле экс-министра юстиции Ковалева. А. Кучерена с максимальной политкорректностью предлагает нам большие отрывки различных интервью и обзор новейшей истории компромата. В результате - все при своих.

Или глава про Никиту Михалкова. Ни одного слова о деле, которое вел Кучерена, зато страниц 10 рассуждений на тему, "какой президент нужен России". Кучерена, вероятно, прекрасный адвокат и уж точно - изощренный игрок в "да и нет не говорите". Скажет не "голосуйте за Михалкова!", а "совсем не исключаю, что на президентских выборах 2004 года его кандидатура станет одной из самых проходных". Любимейший прием автора в этой игре - цитаты. То вместо него еженедельник "Аргументы и факты" сравнивает Михалкова с Рейганом, а то приводит слова философа Ивана Ильина о том, какой человек должен править государством (и в конце - ремарка от себя: "Чем не портрет моего доверителя - Никиты Михалкова"?).

Судя по книге, Кучерена весьма образованный человек. Тут цитаты из Победоносцева, из де Сада, из Лассаля... Вперемежку с цитатами из газет и Уголовного кодекса... Когда же адвокат видит, что уже никак нельзя более темнить, то просто заявляет: "К сожалению, данная мной подписка о неразглашении не позволяет мне рассказать множество других фактов, свидетельствующих о том, что в этом дутом "деле" просто нет никакой уголовной подоплеки".

Лейтмотив книги: мы живем, под собою не чуя страны, - кругом сплошное беззаконие. В этом она перекликается с пособием Якубовских. Там тоже рефрен: никто не защищен от правового беспредела, ни слабые, ни сильные. "Настольная книга для всей семьи", - так характеризует творение Якубовских адвокат Генрих Падва.

В отличие от произведения Кучерены книга Якубовских написана максимально отстраненно. Здесь нет "я думаю", с "моей точки зрения" и т.д. Однако при этом язык произведения отличается живостью. Например, вас задержали. "Что же делать дальше? Совсем немного. И это следует запомнить, как утреннюю молитву".

Бывает так, что подзащитный действительно виновен, а адвокат все равно должен его защищать. Поэтому и Кучерене, и Якубовскому нужно доказать читателю свою моральную правоту в данной скользкой позиции. Якубовский открыто исходит из принципа: разрешено все, что не запрещено. "Важно установить не то, что могло бы быть, могло бы быть все, что не противоречит законам физики, а что было. Пока не установлено, что было, следует исходить из того, что ничего не было". Адвокату "совершенно неинтересно знать факты, могущие подтвердить причастность обвиняемого к совершению преступления. И даже если такие факты станут ему известны, он постарается их как можно скорее забыть", - добавляет Кучерена.

Один поэт, проходя мимо прилавка, на котором продавался "Бал беззакония", прочел название так: "Балбес, закон и я". Положение адвоката между балбесом-подзащитным и законом описывается в обеих книгах. У Кучерены, например: "Ко мне как-то обратился бизнесмен и попросил помочь ему советом. Он дал денег взаймы и боится потребовать их назад, так как должник его предупредил, что обратится в подразделение по борьбе с организованной преступностью и его как рэкетира посадят в тюрьму". Или у Якубовского: "Мы рекомендовали своим клиентам... запомнить одно: что бы ни происходило, вы имеете право говорить только четыре словосочетания: я арестован незаконно (1), требую немедленного освобождения (2), требую адвоката Якубовского (3), показания буду давать только на свободе (4)". Оба автора выступают в роли воспитателей, нянчатся с читателем; Кучерена в угрожающе-патетичной манере, а Якубовский в разговорно-шутливой.

Но если "Бал беззакония" строго выдержан в смысловом отношении, то в "Аресте" есть некая иезуитская алогичность. Возьмем, к примеру, главу "Права при прибытии и убытии из мест содержания под стражей": "Камеры сборного отделения должны иметь площадь из расчета 4 кв. метра на одного содержащегося". Среди прочего в ней должны быть "розетки для подключения электроприборов, светильники дневного и ночного освещения, тазы для гигиенических целей и стирки одежды, настольные игры..." При этом сам Якубовский отлично знает, что, к примеру, ни в одном следственном изоляторе "авторам не приходилось сталкиваться с наличием у содержащихся там граждан питьевой воды, соответствующей принятым нормам. Как правило, отсутствуют даже бочки для питьевой воды, что уж говорить о самой воде".

Именно этому коренному отличию между тем, как должно быть, и тем, что есть, и посвящена книга Кучерены. Там все правильно. Очень трудно не согласиться с тем, что "государства как института, призванного, согласно либеральной теории, пресечь "войну всех против всех", в России нет". Только последний вывод у автора почему-то вдруг радостный: "И все же я остаюсь оптимистом и верю в лучшее будущее". Хотя в его книге никаких предпосылок к такой позиции нет. Это вовсе не означает, что труды двух адвокатов бесполезны. Книга Кучерены может послужить чьей-нибудь предвыборной кампании - того же Михалкова например. А пособие Якубовских незаменимо как настольная книга для потенциальных правонарушителей.