Производственный роман на Западе

Аэропорт – действующая модель современного мира. Кадр из фильма «Аэропорт». 1970

Куда бы ни стремился человек, натыкается на самого себя. Вроде бы что может быть дальше от гуманитарных проблем, чем производственная тематика? Железные механизмы, строгие расчеты, должностные инструкции, зарплата 1-го и аванс 15-го…

Но нет – если перед нами «кипящий металл и недовыполнение плана по литью», то, как иронизировали братья Стругацкие, лишь в качестве фона «бурного романчика между женатым начальником главка и замужним технологом».

И что интересно – ситуация совершенно не меняется, будь перед нами советский роман на производственную тему или, допустим, американский. Даже если в заокеанском варианте нравственная проблематика подается в типично «западной» манере. То есть не на многостраничных описаниях внутреннего мира героев, а через экшен – калейдоскоп событий, построенный на нескольких сюжетных линиях, сменяющих одна другую в самых интересных местах.

В 1968 году опубликована книга (а в 1971 году переведена и напечатана в СССР, в журнале «Иностранная литература»), которую вполне можно отнести к эталонным образцам производственной эпопеи как жанра – роман канадского писателя британского происхождения Артура Хейли «Аэропорт».

В нем, рассказывающем всего о нескольких часах работы международного аэропорта, производственные подробности выписаны с такой любовной дотошностью, что становятся гимном человеческому разуму и труду. Хейли мало того что сам был пилотом, но перед тем как начать любую книгу («Аэропорт», принесший ему известность, не исключение), по году-полтора собирал информацию о той сфере, которую ему предстояло описывать: история, текущее состояние, проблемы, наиболее вероятные пути развития. То есть он не просто знал, о чем писал, он даже знал – зачем.

В книге Хейли описаны все ключевые особенности работы аэропорта как технологического комплекса и коммерческого предприятия. Особенности, которые, надо полагать, с момента выхода романа не слишком изменились. Детально показана профессиональная специфика всех участников процесса авиаперевозок – от управляющего аэропортом до летчиков, диспетчеров, кассиров, работников служб бронирования, представителей страховых и авиакомпаний, сотрудников ресторанов, магазинов… И так далее – вплоть до пассажиров, включая опытных безбилетников и не слишком опытных террористов.

Аэропорт в книге Хейли – действующая модель современного мира, где можно «не покидая аэровокзала, купить все необходимое, снять номер в гостинице, сходить в турецкую баню с массажистом, постричься, отутюжить костюм, вычистить ботинки и даже умереть и быть похороненным фирмой «Бюро святого духа».

В этом мире техника, технологии, все более и более совершенные, развиваются благодаря людям весьма несовершенным. Люди – самая проблемная часть технологических процессов. У Хейли в том числе. Производственные цепочки рвутся, машины ломаются, инструкции нарушаются из-за несовершенства традиционно слабого звена – людей.

Вот жена управляющего аэропортом Мела Бейкерсфелда. У нее несколько любовников, одного она уже наметила в качестве будущего мужа, но и с прочими расставаться не собирается. В разрушении семьи винит Мела, который слишком много времени отдает работе. И выяснять отношения приходит именно на службу, и как раз в тот момент, когда мужу пришли сообщить о подозрениях по поводу готовящегося террористического акта.

Вот родственник Мела, женатый капитан Димирест, превосходный летчик и «надутый индюк». Он пользуется большим успехом у стюардесс. «Которые не были ни проститутками, ни распутными женщинами. Просто это были веселые, компанейские и весьма искушенные в плотских радостях существа, которые умели оценить настоящего мужчину и не отказывались приятно провести время». В романе со свойственной автору дотошностью описана схема, по которой американские авиакомпании в 1960–1970-х годах организовывали аборты или передачу детей в приюты, когда «веселые существа» оказывались беременными.

Одна из линий романа как раз и касается выбора – избавляться старшей стюардессе Гвен Мейген, которая забеременела от Димиреста, от «последствий» или нет. И соответственно один из хеппи-эндов – это сам Димирест, который сначала пытается склонить Гвен к аборту, но после теракта на борту самолета, который он помогает в итоге спасти (это важно), понимает, что не хочет, чтобы Гвен убивала их будущего ребенка.

Вот квартира самой Гвен перед вылетом. Там на кухне – сотни бутылочек с алкоголем, «какие авиакомпании выдают пассажирам в полете». Оказывается, воровство под названием «принес с работы» было свойственно не только советским гражданам, и отсутствие товарного голода этому не препятствовало.

Вот брат Мела, Кейз, авиационный диспетчер. Однажды, утомленный нервными перегрузками, он задержался на перерыве дольше обычного. В это время стажер прозевал военный самолет, который вышел за пределы положенной зоны и столкнулся с маленьким частным бортом. Погибла семья. Теперь Кейз винит себя, его мучают «пустота, самобичевание и всеобъемлющее отчаяние». Он вышел на свое последнее дежурство, после которого собирается покончить с собой. Хотя дело здесь, конечно, не в Кейзе, а в неграмотном планировании труда авиадиспетчеров («на этой работе человек к сорока пяти – пятидесяти годам полностью изнашивается»).

И так далее.

Причем на примере того же романа Хейли легко понять, что проблема отношений людей и машин куда шире минимизации «человеческого фактора» в производственных процессах.

Иллюстрация к этому – тот же Мел Бейкерсфелд, влюбленный в свое дело технарь, когда он мечтает о том, что «новые гигантские реактивные самолеты, которые вступят в строй в семидесятых годах, будут самым быстрым и дешевым средством для перевозки грузов… возникнет новая торговая армада, которая будет циркулировать по всему миру, неся процветание нищим странам».

Мы видим, что технари, хорошие ребята, в своих мечтаниях бывают куда наивней лириков. Дело ведь даже не в том, что никакая «торговая армада» ни в 1970-х годах, ни позже создана не была и никакого «процветания нищим странам» не принесла. Все обстоит куда хуже. Представим, например, что разработана и стала общедоступной технология, позволяющая переносить груз любого размера и массы в какую угодно точку планеты, при этом (мечтать так мечтать) без малейших затрат времени и энергии. Сразу ясно, чем может обернуться изобретение чего-то подобного.

Нет, главные вопросы развития техники и технологий давно находятся за пределами этих сфер. С определенного момента инновации становятся настолько тонкими и мощными, что уничтожают своих владельцев, обращая на них их же негатив, если таковой имеется. Человек не может двигать вперед техническую эволюцию бесконечно, сам оставаясь таким, как есть.

Глобальный выигрыш физиков в споре с лириками («Что-то физики в почете./ Что-то лирики в загоне», – писал Борис Слуцкий) сыграл с нами скверную шутку. Теперь, как это ни странно, любовь, доброта в качестве «скучной» нормы, а не радостного исключения, то есть изменение самой человеческой природы – необходимое условие еще и для новых скачков технологического развития.

Но, несмотря на обилие талантливых поэтов, режиссеров, композиторов, художников… лирика в общечеловеческой истории все заметней отстает от физики. От этого страдают все, и физики в том числе. Даже если принять в качестве основной версии ту, что лирики просто хуже работают.