Тимур-воевода дозором

«Тимур и его команда» – едва ли не первая отечественная новеллизация кинофильма. Кадр из фильма «Тимур и его команда». 1940

Аркадий Гайдар впервые побывал в пионерском лагере «Артек» летом 1931 года вместе с сыном Тимуром. Три года спустя он снова посетил этот лагерь. И написал по итогам этой поездки повесть «Военная тайна», принятую читателями очень хорошо.

Сюжет «Военной тайны» напоминает историю Павлика Морозова, только с перестановкой мотивов и переменой мотивировок. В пионерском лагере «Артек» трудности с водоснабжением. Устранять их приезжает инженер Ганин, который берет с собой маленького сына Альку. Пионеры-артековцы помогают разоблачить группу вредителей. Алька погибает от руки одного из негодяев.

Фон повести, как всегда у Гайдара, тревожный. В горах громыхают взрывы, на море проводят учения военные корабли. Мать Альки, румынская комсомолка, погибла в тюрьме. Отец его видит сны о гражданской войне с расстрелами трусов и предателей. Гибнет и Мальчиш-Кибальчиш – герой сказки, которую рассказывают пионерам.

При этом в «Военной тайне» много скрытой эротики, много голого тела. Москва и Крым залиты солнечным светом. Повсюду разлито любовное томление, особенно острое при близости войны и смерти.

Это сочетание солнца и ужаса заставляет вспомнить древнего Пана, бога палящего полудня. Хотя Гайдар никогда не изучал античную мифологию и вряд ли читал статью Вячеслава Иванова «Древний ужас».

От имени этого бога происходит, в частности, слово паника.

Все зрелые сочинения Аркадия Гайдара откровенно конъюнктурны.

Конфликты их развиваются в полном согласии со сталинским тезисом об обострении классовой борьбы в ходе построения социализма. Поэтому в «Дальних странах» (1931) орудуют кулаки. В «Военной тайне» (1934) – вредители. В «Судьбе барабанщика» (1938) – шпионы. В «Дыме в лесу» (1939) – диверсанты.

Но странное дело: при этом письмо Гайдара вовсе не кажется фальшивым. Все превозмогают теплота и верность тона, о которых применительно к его прозе говорил Самуил Маршак. К тому же в центре повествования у Гайдара всегда оказывается чистый и цельный герой: ребенок, подросток, юная девушка. А классовые враги и вражеские агенты отодвинуты на периферию или упрятаны в подтекст.

Летом 34-го в «Артеке» отдыхал целый отряд детей, донесших на своих родственников. Они считались авангардом движения дозорников – юных помощников милиции и ОГПУ. «Пионерская правда» из номера в номер рассказывала о дозорниках и их дозорах. Артековские доносчики были победителями всесоюзного соревнования…

Историки насчитывают 56 случаев убийства детей-дозорников. Рассказы о них были популярны до 1938 года, а затем исчезли из печати.

География этих преступлений необычайно широка: от студеного Архангельска до знойной Гянджи, от гоголевского села Сорочинцы до стойбища оленеводов на Чукотке. А вот мотивы покушений однообразны и по большей части связаны с коллективизацией в сельском хозяйстве.

Дозорники в самом радикальном выражении – это хунвэйбины. Те самые китайские комсомольцы, что в ходе «культурной революции» убивали своих учителей и профессоров, громили университеты и издательства, жгли книги и разрушали памятники.

С другой стороны, у Михаила Гаспарова есть такая достопамятная запись:

«Павлик Морозов. Не забывайте, что в Древнем Риме ему тоже поставили бы памятник. И что Христос тоже велел не иметь ни матери, ни братьев».

В 1934 году нарком просвещения Бубнов призвал отдавать под суд нерадивых родителей. Детям предлагали жаловаться учителям, а те уж должны были принимать меры. При желании тут можно увидеть начатки ювенильной юстиции. Но вернее будет рассматривать этот почин в русле сталинского проекта по выращиванию нового человека.

Впрочем, Лев Троцкий в середине 30-х годов раскритиковал советскую антропологию за недостаточный радикализм и попятные телодвижения.

Революция, утверждал Троцкий, «сделала героическую попытку разрушить семейный очаг как архаическое, затхлое и косное явление». В течение первой пятилетки «школа и комсомол широко пользовались детьми» в целях разоблачения «пьянствующего отца или религиозной матери». Этот метод преследовал и стратегическую цель: «потрясение родительского авторитета в самых его основах». Теперь же началась ползучая реакция. Прежние заповеди восстановлены, а «тупые и черствые предрассудки малокультурного мещанства» возрождаются под вывеской новой морали.

Но дело было не только в предрассудках, которые победить нельзя. Примерно в это время в сталинской культуре возобладала модель «большой семьи». В связи с этим была реабилитирована и семья малая.

В 20-е годы советские вожди, начиная со Сталина и Кирова, отдавали своих детей в детские дома. В 30-е те же вожди, начиная со Сталина и Ворошилова, воспитывали в своих семьях детей погибших боевых товарищей.

Фигуру Павлика Морозова трактовали в духе извечного противостояния отцов и детей.

Или, по следам Фрейда, пытались различить в ней эдипов комплекс.

Или возводили к совсем уж архаическому мифу: титан Кронос глотает своих детей, но его младший сын Зевс, чудом уцелевший, поднимает бунт против родителя.

Еще популярней такая мифологема. Сталина именовали отцом народов и изображали с маленькой девочкой на руках. Поэтому пионеров призывали отречься от собственных родителей и присягнуть на верность верховному отцу.

Но мотив бунта против отца в житии Павлика звучит сильней, чем мотив сыноубийства. В традиционном сознании отец – хозяин жизни и смерти своих детей. Поэтому Тарас Бульба, убивающий своего сына Андрия, изображен трагическим героем, а не преступником.

В советскую эпоху путь Николая Гоголя повторял Исаак Бабель. У него есть и свои «Вечера на хуторе» – это «Одесские рассказы». И свой «Тарас Бульба» – это «Конармия». И свои «Ревизор» и «Женитьба» – это пьесы «Закат» и «Мария».

Но конфликт отца и сына у Бабеля принимает обратную форму. В рассказе «Письмо» из «Конармии» сначала отец убивает сына, по примеру Тараса Бульбы. Но затем уже сыновья, братья Курдюковы, казнят отца. В «Одесских рассказах» и в пьесе «Закат» сыновья также избивают и укрощают отца – биндюжника Менделя Крика.

Гайдар в итоге также предложил свой вариант героя-дозорника. Но гораздо более мягкий.

В повести «Тимур и его команда» (1940) нет ни шпионов, ни диверсантов, ни вредителей. В качестве отрицательных персонажей выведены обыкновенные подмосковные гопники. Впрочем, тогда их называли хулиганами.

Тем не менее и это сочинение выражает суть главного конфликта эпохи.

В первой половине 30-х агрессия сталинского режима была направлена против недобитых «эксплоататорских классов». Лозунг мировой революции тоже никто с повестки не снимал.

С 1936 года режим занялся самоистреблением, а внешние угрозы и классовые враги отступили на третий план. Вот и в «Тимуре и его команде» в конфликт вступают две стороны, которые мало чем друг от друга отличаются.

Это легкая и пленительная повесть, действие которой происходит жарким летом в дачном поселке под глухие раскаты войны, идущей где-то на окраине империи.

Фабула напоминает оперетту: две пары влюбленных, цепь непрерывных недоразумений, множество комических персонажей третьего плана, создающих обрамление.

При этом любовная интрига развивается на фоне вражды молодежных группировок. Совсем как в «Ромео и Джульетте» или «Вестсайдской истории».

13-летний Тимур Гараев живет во время каникул на даче под рассеянным присмотром дяди-инженера, человека молодого и легкомысленного. В этих условиях подростка, по законам жанра, неизбежно должна увлечь улица. Но Тимур благодаря высокой сознательности и незаурядным лидерским качествам сам организует сопротивление уличной стихии.

Это не отменяет того факта, что Тимур – без малого беспризорный. Мать его где-то далеко, об отце ничего не говорится, дядя не может обеспечить надлежащего присмотра. Тема сиротства подчеркнута занятием тимуровцев: они рисуют красные звезды на заборах погибших красноармейцев и берут под опеку их семьи.

Сходство подростков из противоборствующих лагерей подчеркивают забавные удвоенные имена: Коля Колокольчиков, Сима Симаков, Петя Пятаков. Структурно они тождественны, хотя первые двое – члены команды Тимура, а третий – злейший его враг по кличке Фигура.

Другие детали также указывают, что между группой Тимура и группой Квакина нет непроходимой границы. Ультиматум, написанный тимуровцами в подражание письму турецкому султану, показывает, что им не чужд дух запорожской вольницы. Квакинцы же способны на патриотические порывы и могут накостылять своему соратнику Фигуре за особенно гнусную выходку.

Тимура Гараева сравнивали с Павликом Морозовым (по линии сознательности).

С Робин Гудом (стремление утвердить свой справедливый порядок и тайную параллельную власть).

С Петрушей Гриневым (Тимур – жертва клеветы, его подозревают в связях с хулиганами; Женя восстанавливает его репутацию, хотя она не капитанская, а полковничья дочка).

С Томом Сойером в «Гекльберри Финне» (добрые дела в обличье романтической игры).

С князем-идиотом Мышкиным (идеальный человек, образец чистоты, прямодушия и доверчивости).

Девочка Женя после чудесного вмешательства Тимура в ее жизнь спрашивает сестру: «Оля, бог есть?» Дядя заявляет Тимуру насчет его доверчивости к первой встречной: «Ты болен, друг мой, тебя надо отправить в сумасшедший» (наблюдения Мариэтты Чудаковой).

Кстати, инфантильный и смешливый дядя Георгий при серьезном и ответственном Тимуре, несомненно, персонаж комический – как Санчо при Дон Кихоте или Ламме при Уленшпигеле. Впрочем, дядя учит Тимура не доверять первым встречным (в этом смысле он типичный персонаж конца 30-х). Но позднее, играя в любительской опере чрезмерно подозрительного старика, которому всюду мерещатся враги, дядя сам же пародирует и дискредитирует свою бдительность.

Особое мнение выражает Петр Вайль. Команда Тимура формируется по закону самозарождения тоталитарного организма. «Если есть маленький вождь, если есть страх, тайна и авторитет, если есть организация, то из нее всегда вырастет раковая опухоль». Гайдар, таким образом, изображает в своей повести маленького фюрера.

Тимуровское движение возникло в Советском Союзе даже раньше, чем вышла книжка. Дело в том, что Гайдар сначала написал киносценарий. Режиссер Александр Разумный оперативно снял по нему фильм. А повесть писалась уже по канве сценария и увидела свет позднее. Так что «Тимур и его команда» – едва ли не первая отечественная новеллизация кинофильма.

Но смысл повести Гайдара тимуровское движение извратило. Тимуровцы у Гайдара были агрессивной и наступательной организацией. В одном шаге от превращения в боевую молодежную дружину.

В СССР тимуровцы очень быстро выродились в благотворительную организацию для единовременной помощи старикам и легкой опеки над малолетними.

В известном смысле это перерождение отражало эволюцию всей советской власти – из сравнительно кровожадной в относительно травоядную.