Осторожно, она ядовитая!

Рыба – прекрасная, опасная, но все равно вкусная. Франс Снейдерс, Ян Вильденс. Рыбная лавка. 1621. Эрмитаж

Скорпенка

Позвонил знакомый рыбак из Феодосии и сказал:

– Славик, хочешь скорпенки?

Я где-то две недели назад в разговоре с ним заикнулся о свежей рыбе, и вот он предлагает мне какую-то скорпенку.

– Что за скорпенка? – спросил я.

– За уши не оттащишь, деликатес, – шутливый тон рыбка несколько пугал.

– Да, нежнейшие сливки, а не рыба, – продолжил рыбак.

– Ну, не знаю, – сомневался я.

– Ну, так берешь?

Я почесал ухо и произнес:

– Беру.

Я представлял эту неведомую черноморскую рыбу, скорпенку, и ждал ее то ли с радостью, то ли с недоверием. Через два часа рыбак приехал и всучил мне пакет. Оттуда на меня смотрел пучеглазый и большеголовый ротан. Два килограмма ротанов. Я с некоторым недоверием взял пакет, расплатился и пошел на кухню, но рыбак, когда уже выходил на улицу, вдруг произнес в дверях:

– Только осторожнее, она ядовитая.

Я вздрогнул:

– В каком смысле ядовитая?

– Ну, плавники у нее ядовитые, не наколись, – сказал рыбак и закрыл дверь снаружи.

Я тут же в страхе полез в интернет и прочитал, что скорпена-ерш – это крымский аналог рыбы-фугу. Если у нее не обрубить плавники, то возможен смертельный исход вплоть до отека легких.

Некоторое время я и пучеглазая скорпенка смотрели друг на друга. В глазах скорпенки притаилась злорадная печаль, а в моих глазах, наверное, был ужас.

Я немного подумал, надел брезентовые рукавицы хозяина квартиры, принес пассатижи и стал медленно и осторожно отламывать скорпенке плавники. Когда все отломал, то вздохнул и спокойно почистил, но, когда уже обваливал рыбу в муке, все-таки на что-то накололся. Палец мгновенно вспух. Я залил палец перекисью, сел у окна и стал ждать смерти. Я вспомнил маму, братьев, племянников, вспомнил любимую жену и как поступил в университет. Прошло 10 минут, но я не умер. Тогда я пожарил скорпенку, розовые аппетитные куски выложил на блюдо и украсил зеленью, но есть все же не решался.

Тут с моря вернулась жена.

– О, – закричала она, – рыбка! – схватила горячий кусок и тут же проглотила его.

– О, какая вкусная! – опять закричала жена, схватила второй кусок морского ротана и съела его.

– О, чистые сливки! – кричала жена и ела кусок за куском.

В конце концов мне стало стыдно. Я решил, что если случится страшное, то это должно произойти с нами обоими, и съел скорпенку. Съел еще один кусок и уселся у окна, наблюдая за радостно щебечущей женой. Лена была прекрасна и ничего не подозревала. Мне было немного неуютно, я думал о бренности бытия и читал Эдгара По. Прошло два часа. Мы остались живы. Скорпенка – очень вкусная рыба.

Шорты

Засовывал ногу в шорты и порвал их. Стою, страдаю. Это легендарные шорты. Они были сделаны из брезентовой синей ткани, имели восемь карманов и семь застежек и огромный толстый черный ремень. Я их купил в 2003 году, когда ездил на свой первый Волошинский фестиваль. Они помнили ушедших Новикова и Шевчука. В этих шортах мне в 2007 году сам Андрей Коровин вручал диплом о первом месте в прозе Волошинского фестиваля. В этих шортах я заходил в редакции «Нового мира», «Октября» и «Знамени». В этих шортах вышла моя первая книга. В этих шортах я расстался с первой женой и влюбился во вторую. Эти шорты были мне вечной силой и опорой, как русский язык. Они вылиняли, я их штопал пять раз, но порвать вот так, не по шву, мне их удалось впервые. Я их порвал так, что шорты отказались чинить в ателье. Сказали: «Восстановлению не подлежат».

Пошел на центральный рынок южного города. Оказывается, найти мой размер (62-й – я тут раздобрел на южных харчах) очень сложно. Ходил и туда, и сюда, все говорят: «Нет».

Одна торговка куда-то побежала, приносит почти такие:

– Нате.

Прикладываю к талии, явно не лезу.

– Не лезу, – говорю.

– Вы померьте.

– Чего мерить?

– Померьте.

Я всегда слаб к женщинам. Когда они просят, я не могу отказать. Ну, померил. На ляжках трещат, застегнуть не могу.

– Не застегиваются, – говорю.

– Ужмите живот.

– Все равно не застегиваются.

– Сейчас так модно!

– Что модно?

– Не застегивать на верхнюю пуговицу.

– Вы ошалели?

Обиделась.

Пришлось купить у другой, как лоху, на резиночке. Теперь я брит, толст и в шортах на резиночке.

Хинкали

Зашел в южном городе в грузинскую хинкальную. Картины Пиросмани, грузинская музыка, меню на русском, английском и грузинском. Долго выбирал, что бы взять. Лобио? Долму? Но раз уж пришел в хинкальную, то решил купить хинкали, и именно из баранины. Хинкали с индейкой показались мне моветоном.

– Мне 15 хинкали, – говорю.

Официант оживился:

– Вы кого-то ждете?

– Нет, – отвечаю, – я сам покушаю.

– С собой возьмете?

Начинаю раздражаться:

– Да нет, все сам съем.

– Вы хинкали-то хоть раз видели?

Задумался. Признаваться, что не видел, не хочется.

– А чего? – спрашиваю.

– Они размером с кулак.

– Ладно, 10.

– Давайте шесть – и больше не надо.

Через 15 минут ожидания принесли хинкали.

Они вправду были огромные. Дымящиеся кульки с твердыми хвостиками.

– Вы их есть умеете?

– Разберусь.

Официант хмыкнул и ушел. Ищу нож и вилку. Нет ножа и вилки. Вспомнил, что у меня есть знакомая девушка-грузинка красивая – Нино. Пишу Нино: «Нино, привет, как есть хинкали?» – «Да, Слава, год не писал, а тут сразу хинкали». «Извини, Нино, – пишу, – потом поговорим, у меня хинкали стынут». – «Возьми за хвостик, высоси сок и откуси целиком. Только хвостик не ешь». «Спасибо», – пишу.

Смотрю на хинкали. Что, их руками брать за хвостик? Взял салфетку. Салфетка прилипла к хвостику. Отодрал, но салфетка осталась на хвостике. Взял руками. Прокусил и попытался высосать. Сок брызнул на футболку.

– Официант, – кричу, – нож и вилку!

Принесли, но покосились.

Четыре хинкалины разрезал и съел. Вся тарелка в соку. Последнюю решил за хвостик. Оказывается, если хинкалина подостыла, то можно и сок выпить, и откусить. Вкусно. Подумал и хвостики доел.

Подходит официант, смотрит:

– Вы что – и хвостики съели?

– Ага, – говорю.

– И как?

– Нормально.

– С вас 360 рублей.

Расплатился, вышел, Нино написал: «Как там Тифлис?» – «Приезжай».

Симферополь