Отставить эрекцию!

Сыграть принца датского – своеобразная  актерская Джомолунгма.Эжен Делакруа.  Гамлет и Офелия. 1840. Лувр, Париж

«Орден Франкенштейна» – экзистенциальный театр абсурда, восходящий еще к пьесам Ионеско и Беккета. Повесть Михеенкова политически дерзновенна: пародируются пиар-акции первого лица российского государства. Так что повесть эта, безо всякого преувеличения, «диссидентская». Что скрашивает фабулу? Безусловно, юмор. В повести есть очень смешные эпизоды. Например, когда начальник подразделения командует своему подчиненному: «Отставить эрекцию!» Забавны и сцены «эротического жертвоприношения». Герой повести – девственник. Оставшись наедине с женщиной, он, чтобы не нервничать… актерски, по системе Станиславского, перевоплощается в своего старшего товарища, доки в амурных делах, этакого Казанову.

Автор использует свою эрудицию, а также музыкальное и театральное образование по полной программе. Гендель и Рубенс, Саломея и Иоанн Креститель, Челентано и Альфред де Мюссе... Не говоря уже о кличках актеров, отсылающих нас к разным героям прошлого и настоящего. Первые дни, проведенные главным героем в новом коллективе, – несомненная авторская удача. Повествование сжато, фабула увлекательна, язык, как уже сказано, на высоте. Полюбуйтесь, например, на изысканную словесную игру: семейство врановых – вронских – варановых – барановых.

Роман Михеенков. Орден  Франкенштейна. Сюита для  телевизора с оркестром.– М.:  ЛитРес, 2020. – 80 с.

Невостребованностью настоящего искусства опечален даже командующий секретным отрядом актеров генерал Панфилов. Ничто человеческое не чуждо и ему. «Рядовой Гамлет! Выйти из строя!» – командует генерал. Образ Панфилова можно занести в разряд авторских удач. Антитеатр Михеенкова – это выворачивание смыслов. И не всегда понятно, где заканчивается обычный театр и начинается антимир. В дьявольском театре Михеенкова роли исполняют не черти, а люди-актеры. Подобное потешное войско, оказывается, было еще при Иване Грозном, и подразделение генерала Панфилова только наследует традицию. Жанр авантюрной повести оказался обоюдоострым – как для писателя, так и для его читателей. Но как сохранить идею фронды и остаться в поле художественности?

Интересен подзаголовок – «Сюита для телевизора с оркестром». Это своеобразное ноу-хау автора. Знакомство с другими произведениями Михеенкова помогло мне сделать вывод: «музыкальный» подзаголовок вроде эпиграфа – важный элемент в его творчестве. Он ведь музыкант и театральный режиссер. Поэтому действо прозы протекает в определенном темпоритме, сопоставимом с музыкальным темпом сонат и симфоний. Бывает и так: одна часть рассказа или повести протекает в одном темпе, а другая – в несколько ином. Все это позволяет Роману создавать в своих произведениях еще одно эмоциональное измерение. Читаешь подзаголовок: «Аллегро» – и понимаешь, что все происходит очень быстро. Даже читать начинаешь побыстрее. Повести и рассказы Михеенкова, даже самые невероятные по событийности, во многом автобиографичны. Иногда это – скрытый автобиографизм, не такой явный, как, скажем, эшафот у Достоевского. Безусловно, присутствует биографическая нота и в «Ордене Франкенштейна». Придуманное не переживается на таком высоком градусе.

Подытожим. В лице Романа Михеенкова мы имеем полифоничного автора, уже реализовавшего себя в разных областях искусства. Писатель и режиссер Михеенков поставил даже балет на музыку Скрябина в Лондоне. Его можно назвать человеком Возрождения, универсально одаренным в разных сферах. Не оставит никого равнодушным и его новая книга.