Кашляет и чихает

А когда-то в Нью-Йорке было не так страшно, как сейчас, даже ночью...  Луи Мишель Эльшемиус. Ночной Нью-Йорк. Метрополитен-музей

Позвонила тетя Ида:

– Мне переслали твое интервью телеканалу «Звезда». Я плохо слышу, но я читала все титры. Тебя назвали доктором Александром Ивановым. Ну, про то, что ты Иванов и стыдишься своих еврейских корней, я еще устрою скандал твоей маме. Как она тебя воспитала? А вот то, что ты скрывал, что ты доктор, я тебе никогда не прощу. И видимо, хороший, если по телевизору показали. Я сейчас позвоню своему доктору, и тебе пришлют мою медицинскую карту и рентгены. Скажешь, что у меня там болит.

Неудачное сравнение

Позвонила бывшая герлфренд, француженка Мари. Туристы не приезжают, и гостиница в которой она проработала 20 лет, закрылась. Она, такая деятельная, сидит дома и сходит с ума от одиночества. Француженка предложила:

– Давай встретимся и прогуляемся в наших повязках и перчатках.

– Не стоит, Мари. Я боюсь.

– Ты помнишь, как мы имели секс на втором свидании без всякого предохранения, когда мы даже друг друга толком не знали? Я еще восхитилась тобой – эти русские ничего не боятся. А теперь ты боишься с маской и перчатками со мной просто прогуляться?

– Ну, так то секс, а то коронавирус! Я еще и моложе был! Сравнила!

Ближе к Богу

Есть у меня знакомый, ребе Мендель. Познакомился с ним в такси. Он вез в фотомагазин проявлять пленку с великим покойным ребе Шнеерсоном. После того как пленку проявят и оцифруют, Мендель собирался посылать божественную любавическую энергию по интернету всем желающим и даже транслировать ее в космос. Узнав, что я еврей, Мендель вознамерился затянуть меня в религиозный иудаизм. Он мне звонит на каждые еврейские праздники и затягивает в синагогу. Позвонил недавно:

– Алекс! Приходи к нам в синагогу отмечать Пурим. У нас тут будет весело. Много еды, алкоголя. Будет много других русскоговорящих евреев.

– Мендель! Сейчас же коронавирус! Нельзя собираться! Можно заразиться и умереть. В больницах нет мест и нет вентиляторов.

– Ой, что ты начинаешь? Алекс! Бог не позволит ничему плохому с нами случиться, и я так хочу, чтобы ты был ближе к Богу. Чтобы твоя измученная иммигрантская душа наконец нашла Бога.

– Да я боюсь, если приду, то именно это и случится.

Национальный герой

Сейчас в Америке появился новый герой. Не кинозвезда, не музыкант или спортсмен, а доктор Фаучи, директор американского Института вирусологии. Он стоит вместе с Трампом на всех пресс-конференциях и даже храбро ему возражает. И Трамп боится его уволить. Первый раз в своей жизни. А так как этот доктор – внук выходцев из Италии, то все американские итальянцы им страшно гордятся. Теперь он их герой. Запустили петицию: признать 79-летнего доктора самым сексуальным мужчиной в мире. Уже называют пирожные, торты, пиццы и детей в честь доктора Энтони Фаучи. Во всех итальянских ресторанах и пиццериях его фотографии. А если бы главный спаситель Америки оказался евреем, то реакция была бы другая. Религиозный еврей бы сказал:

– Ну вот, еще один наш оказался гениальным врачом и ученым. Боже мой! Миллион первый! Тоже мне большая новость! Не смешите мои тапочки! Так загубить свой талант! Ведь мог же из него получиться такой толковый раввин! Вот кого нам действительно не хватает!

Подготовка к эпидемии

Месяц назад к моему столу подскочил бегущий куда-то коллега:

– Алекс! Профсоюзное собрание наверху. Будут рассказывать, как профсоюз готовится к эпидемии коронавируса.

– Да у меня тут куча работы. И скучно мне слушать всю эту болтовню.

– Там будет пицца твоя любимая. Посмотрим, кто съест больше. В прошлый раз ты меня обогнал. А я был чемпионом нашего офиса десять лет. И сыров там разных будет куча.

– А вот это еще один минус. Худею.

– Ну, как хочешь. Мне больше достанется.

Сегодня узнал, что все, кто был на этом собрании, позаражались. Президент профсоюза, который вел собрание, в больнице в тяжелом состоянии.

Квартира

Саманта была наркоманкой с многолетним стажем и кучей психических проблем. Мы всем офисом искали ей квартиру. Наконец нашли. Казалось бы, можно вздохнуть с облегчением. Думал я, что никогда ее больше не увижу. Живи в своей квартире и делай что хочешь. Меня не волнует. Все, что мы могли для тебя – сделали. Не видел Саманту уже год. Звонит сегодня секретарша:

– К тебе Саманта. Кашляет и чихает вовсю. Надевай, если есть, не повязку, а противогаз и скафандр. Она с чемоданом и сумкой.

Блин! Кашляет!! В разгар эпидемии должна прийти именно она. Вчера в Нью-Йорке 760 человек умерло. Я напялил две повязки, резиновые перчатки и направился в приемную:

– Саманта! Что случилось?

– Алекс! Направьте меня в ночлежку.

– Зачем тебе ночлежка? У тебя такая замечательная квартира!

– Я знаю. Но в моей квартире живет слишком много чужих людей. Все время продают наркотики, валяются какие-то незнакомые люди на полу в отключке, полиция взламывает двери. Забегают с пистолетами наперевес. Я не могу этого вынести!

– Какие люди у тебя? Это же твоя квартира! Ты не знаешь, кто в твоей квартире?

– Я об этих людях знаю не больше вас. Зашли и сказали, что теперь будут здесь жить. Дали мне чего-то курнуть. Вначале хорошо со мной обращались. Теперь на меня кричат, дерутся. Прогоните их всех!

– Город не может платить и за твою квартиру, и за ночлежку. Контракт у города с домовладельцем. Ты хочешь, чтобы я пошел к тебе и разогнал наркодилеров? Иди в полицию! Я тебе сейчас дам адрес отделения, ближайшего к твоему дому.

– Вы отказываетесь мне помогать? Старой больной женщине? Где ваша совесть? Я пошла в мэрию на вас жаловаться!

Ленин

Позвонила секретарша:

– Пришел твой любимый Ленин. У него коронавирус. Только вышел из больницы. Надень повязку и перчатки.

В приемную зашел стройный женоподобный латиноамериканец в платье. То есть иммигрант из Венесуэлы Ленин Родригез. Он заявил:

– Вот уже несколько лет я прохожу гормональную терапию. Посмотрите, какие у меня красивые груди! Я уже лег в больницу, чтобы сделать операцию и стать нормальной женщиной, как тут вы придумали ваш коронавирус, и меня выгнали из больницы до лучших времен! Теперь все ресурсы направлены на коронавирус, а меня, Ленина, не могут уже превратить в обычную женщину. Подхватил там корону, думал, сдохну. Еле выжил. Сколько надо времени, чтобы меня определить в ночлежку?

– Пару часов.

– Не могу столько ждать! Мне надо травки покурить. В больнице не мог. Я вернусь завтра.

И Ленин вышел из приемной, виляя задницей.

Ирвинг

Заходит клиент Ирвинг в приемную за направлением в ночлежку и кладет мне на стол бумажку: мол, ударно прошел двухмесячный курс терапии в нарколечебнице. Показывает грамоту. Ирвинг был лучший на всю лечебницу! Подписал клятву, что больше не будет, и теперь он другой, новый Ирвинг. Возмущается:

– Я пока к вам в офис ехал, чуть с ума не сошел! Пустые улицы, как после ядерной войны. Магазины все закрыты. Что вы тут с миром наделали, пока я в лечебнице был? Как вам не стыдно? Вы понимаете, к чему вы меня толкаете? Зачем я лечился?

Пятница, 3 апреля

Я зашел в офис в 9.30 утра. Обычно он в это время шумит. Последние сплетни, смех, все пьют кофе или завтракают. А тут гробовая тишина. Я прошел один ряд кубиков. Никого. Второй. Никого. Как после ядерной войны. Я увидел, что в третьем ряду в дальнем кубике горит свет. Я подошел. Там сидел иранец Фарух и пил очень ароматный восточный чай с бубликами. Он увидел меня и обрадовался:

– О, значит, я сегодня буду не один! Слава богу! Хочешь чайку? Я должен рассказать тебе эту историю. Я служил в армии во время ирано-иракской войны, и как-то мы попали в окружение. А иракцы на этом участке фронта пленных не брали...

Тут нас перебил стук в двери приемной. Это были злые уголовники, которых только сегодня освободили после многих лет заключения. Они хотели продуктовых талонов и направления в ночлежку. Фарух посмотрел на компьютер и надел маску:

– Ладно. Потом расскажу. Я беру на себя того, который отсидел десять лет за ограбление банка, а ты – того «замечательного» товарища, который жену убил. Вперед! По коням!

Статистика по моему офису

Сегодня на работе было 5 человек из 50. Насколько я знаю из дошедшей до меня информации, 25 отсиживаются дома, а 20 заразились коронавирусом. Из этих 20 5 в тяжелом состоянии в больнице, 5 полежали в больнице несколько дней и вышли.

От клиентов никто не заразился, потому что все держатся от них на расстоянии и даже, несмотря на запреты, надевают маски и перчатки. И потом еще тщательно моют руки и все предметы, которых касались клиенты, протирают спиртом.

Половина заразились во время профсоюзного собрания от президента профсоюза, который сам не знал, что у него вирус. Другая половина – от родных или друзей…

Солокост

Мексиканка-уборщица пришла к моему кубику в скафандре. Брызгает везде, протирает и спрашивает сквозь маску:

– Алекс! Ты же еврей?

– Ну да.

– Вчера в еврейском религиозном районе – Боро-Парке были похороны известного раввина. Я там раньше работала и все знаю. Тысячи евреев собрались. Ты там тоже был?

– Нет.

– Как не был??? Какой же ты еврей после этого??? Как тебе не стыдно? Где твоя совесть? Вы, евреи, столько пережили. И не пойти? Как его… этот? Ну как? О! Солокост!!! Такой уважаемый раввин был!!! Ну, правда, они все, наверное, друг друга заразили…

Сегодня

Сижу в пустом офисе. Из 50 человек пришли только 5. Наше бруклинское отделение прикрыли полностью. Там два начальника отделов умерли от короны. Заразили друг друга. С одним из них, гаитянцем, пересекался один раз. Смотрю сейчас в прямом эфире по интернету службу в пустом похоронном доме и похороны на кладбище. Из провожающих только священник и дочь покойного. Все на креольском.

Подозрение

Коллега Хавьер подошел ко мне. Ну, относительно. За два метра. И прошептал, то есть прокричал:

– Я подозреваю, что у Фаруха из второго отдела коронавирус.

– Ну, я его сегодня видел. С чего ты взял? Он не кашляет, не чихает.

– А ты слышал, как он говорит?

– Как?

– Он сдерживает кашель. У него голос хриплый.

– Не знаю. Я ничего такого не заметил.

– Тебе плевать на твою жизнь. Вы, русские, фаталисты.

Хавьер махнул на меня рукой и пошел во второй отдел в другом конце офиса. Слышу оттуда перебранку:

– Фарух! Ты болен! Иди домой. Ты подвергаешь риску свою жизнь и жизни своих коллег.

– С чего ты взял, что я болен?

– Ты говоришь по-другому!

– Как по-другому?

– Ты сдерживаешь кашель!

– Ничего я не сдерживаю!

– Сдерживаешь!

– Нет не сдерживаю!

– Тебе хочется чихнуть!

– Ничего подобного!

– Убийца! И эгоист!

Хавьер вернулся за свое рабочее место недалеко от меня, обхватил голову руками и расплакался:

– Мы все погибли!

…

Сегодня на работу не вышли оба. Означает ли это, что Хавьер испугался заразиться? Означает ли это, что Фарух действительно был болен? А может быть, наоборот?

…

Хавьер мне звонит на рабочий:

– Ну что там Фарух?

– Сидит в своем кубике.

– Я боюсь из-за него приходить на работу. Он кашляет или чихает?

– Вроде нет.

– Подойди и поговори с ним.

– О чем? И он в маске, и я.

– Неважно. Пусть он скажет какое-то длинное и сложное слово. Если все нормально произнес – пускай тогда скажет весь английский алфавит. И слушай внимательно, есть там спрятанный кашель или нет. Потом сразу мне звони и доложи.

Коллега из Индии

Моя индийская коллега Кришна плакалась мне вечно на работе, как она скучает по своей болеющей маме, которая осталась в захолустном индийском городке. Наконец Кришна поехала туда в отпуск и теперь не может вернуться. Дороги перекрыты. Полный карантин. Звонит мне сегодня на рабочий и плачет, что скучает по дочке в Нью-Йорке. Некоторые люди всегда найдут повод поплакать. Слышу, она там на кого-то зло раскричалась. Понял только слово «Америка». Я удивился:

– Кришна! Чего это ты там нашу страну упоминаешь? И что это за звон колокольчиков?

– У нас тут пасется одна священная корова, наглая и полосато-пятнистая, как американский флаг. В нашем местечке ее даже прозвали Америка. Вечно эта негодяйка к нам в огород забредает и все сжирает. Нет на нее управы. Никто ее тронуть не может! Сейчас только одна эта сволочь четвероногая может свободно гулять по городу, а всех нормальных – двуногих – полицейские бьют палками и гонят назад домой.

Самолет

Позвонила секретарша:

– Алекс! К тебе пришел Артур.

Блин! В Нью-Йорке каждые три минуты умирает от коронавируса человек, а тут ко мне приходит в приемную клиент, у которого есть все вообразимые болезни. Как инфекционные, так и психические. Вот к нему подойти – чистое самоубийство. Надо побыстрее его выпроводить из офиса, пока он там не надышал и не начихал на все. Я зашел в пустую приемную и прокричал ему за пять метров:

– Артур! Добрый день. Не подходи ко мне! Что случилось?

– Я слышал, государство дает всем клиентам по частному самолету с пилотом. Когда мне дадут?

– Я понял тебя. Иди домой! Я займусь этой проблемой.

Я вернулся за рабочий стол. Конечно, по-правильному надо было с ним сесть в приемной и полчаса ему объяснять, как он крупно неправ. Но я хочу жить. Поэтому я заполнил бумаги на самолет, поставил за Артура подпись-закорючку и положил начальнице на стол. Через месяц или два, пройдя все бюрократические инстанции вплоть до мэрии, Артур получит примерно такое письмо:

«Благодарим вас за то, что обратились к нам с вашей проблемой в этот тяжелый час. Ваша просьба была внимательно изучена. Мы извиняемся, но, к сожалению, в данный момент город не считает целесообразным предоставить вам эту услугу. Если вы считаете, что мы не правы, то имеете полное право обратиться в апелляционный суд. Адрес и телефон прилагаются ниже».

Где справедливость?

Пропал мой клиент-алкоголик Кеннет. Третью неделю ему звоню, оставляю сообщения, а он не перезванивает. Никогда такого не было. Думаю, убил его этот ужасный коронавирус. Уже мысленно похоронил. Сегодня он мне звонит, в доску пьяный, и плачется:

– Я наконец-то принял решение лечиться от алкоголизма. Лег в лучшую специальную клинику. И вроде бы уже начался прогресс. И тут обнаружили у какого-то больного корону, нас всех разогнали по домам и клинику прикрыли. Так я теперь опять буду пить, получается? Чертов коронавирус! Как я его ненавижу! Один раз в жизни я решил завязать! Где справедливость?

Нью-Йорк