Араминта и автомобиль

Когда летишь по шоссе навстречу приключениям, можно с ума сойти от восторга. Кадр из фильма «Поймать вора». 1955

Некоторые тратят лишние деньги на произведения искусства, некоторые – на сады и беседки в итальянском стиле, кто‑то спускает на игру в гольф. Я слышал и о таких, кто тратит на благотворительность.

Ни один из этих способов избавляться от денег не привлекает Араминту и меня. Как только я убедился, что автомобиль – вещь практичная и стоит не по‑королевски, то вознамерился потратить на него все сбережения.

Мы с Араминтой живем в пригороде: она – потому что любит природу, я – потому что люблю Араминту. Мы женаты уже пять лет.

Я банковский клерк в Нью‑Йорке. Каждым утром проделываю скучное путешествие по железной дороге: для того, кто не может читать в поезде и не играет в карты, оно действительно скучно, ибо по утрам мои друзья заняты либо картами, либо газетами. А с теми, у кого все мысли о политике или о конкурентах, никто не желает завязывать разговор. Так что мое путешествие на работу и обратно – своего рода чистилище. Поэтому я приветствовал автомобиль как ниспосланное небесами средство быстрого передвижения в компании приятной спутницы и без риска столкнуться с газетами или картами. Ни в одной машине я не видел, чтобы люди читали или играли в карты.

Местное общество не слишком прогрессивно, и когда я сказал, что, как только привезут мой заказ, у меня появится автомобиль, все соседи стали поглядывать неодобрительно. Кое у кого есть лошади, и у всех – или почти всех – ноги. Конные противились моему будущему приобретению не больше пеших (точнее, пешеходов) – все они считали авто угрозой своему спокойствию. Однако я, естественно, развеял их страхи и, будучи человеком весьма целеустремленным, продолжал копить деньги. И вскоре, конечно, приобрел кабриолет с электродвигателем.

Араминта храбра, а я абсолютно бесстрашен. Когда машину привезли и разместили в нашем маленьком сарае, то сопровождавший ее юноша сказал, что ему велено остаться показать, как автомобиль работает. Однако я ответил смехом – доброжелательным, но решительным. Я сказал следующее:

– Молодой человек, на личном опыте можно научиться за полчаса тому, на что с книгами или наставником уйдет год. Будущий газетчик не идет в школу журналистики, если он мудр – он получает должность в газете и узнает все необходимое сам, на практике, на собственных ошибках. Я в курсе, что одним из этих рычагов направляешь автомобиль, другим регулируешь тягу, а еще есть ножной тормоз. Я также в курсе, что двигатель заряжен, а больше мне ничего не нужно знать. Всего хорошего.

Такую беседу провел я с юношей, и он, поняв, что я человек решительный и благоразумный, ушел на станцию. Больше я его не видел.

Араминта, ездившая в Пассаик за покупками, вернулась, пока я осматривал в сарае новое приобретение, и пришла туда. Я одарил ее любящим взором, она ответила тем же. Наши общие амбиции удовлетворены: мы стали владельцами автомобиля и после полудня прокатимся на нем.

И почему эти дешевые сараи такие хлипкие? Я точно знаю, что наш сарай из дешевых, потому что арендная плата за дом и сарай меньше суммы, которую платят многие клерки за тесные городские каморки. Однако повторю вопрос: почему их строят такими хлипкими? Не то чтобы я жалуюсь. Если бы мой сарай был из добротного крепкого дуба, то я мог бы лежать нынче в больнице.

Все произошло следующим образом. Араманта сказала:

– Пусти, я сяду, и немножко прокатимся – просто чтобы увидеть, каково это.

Из большой любви к супруге я ответил:

– Подожди только несколько минут, дорогая, пока я не освоюсь. Хочу разобраться, какая у машины дальность хода и как именно она работает.

Араминта привыкла повиноваться каждому моему слову, зная, что все мои приказы продиктованы любовью к ней. Когда я сел в ярко раскрашенный автомобиль и попытался выехать из сарая, жена отошла в сторону. Я попробовал выехать. Но вместо этого дал задний ход. О, будь благословенен этот дешевый сарай! Его стены не затруднили мне движение в сколько‑нибудь значительной степени. Я весело проехал сквозь сарай на птичий двор. Треск ломающихся досок перепугал наслаждавшихся купанием в пыли глупых кур, и они разбежались в разные стороны: этих сторон оказалось еще больше, чем самих птиц. Я не собирался въезжать на птичий двор и не хотел там задерживаться, так что продолжил путь: проволочная сетка для автомобиля не преграда. Я никогда не теряю голову, так что, услышав крик Араминты из сарая, бодро крикнул в ответ:

– Дорогая, я вернусь через минутку, только выеду другим путем.

И я выехал другим путем. Самыми разными путями. Понятия не имею, что нашло на машину, но теперь она повернула влево и направилась к дороге, затем какое‑то мгновение балансировала на двух левых колесах, после чего, кажется, собиралась сделать кувырок, однако передумала и, по‑прежнему кренясь влево, продолжила путь по дороге. Пронеслась мимо дома на бешеной скорости и направилась в открытую местность. Изо всех сил сохраняя спокойствие, я попытался изменить направление, но, похоже, слегка переборщил, поскольку автомобиль повернул к дому.

Я доехал до края парадного крыльца, как раз когда Араминта подошла к другому краю. Она уступила дорогу как раз вовремя. Я снес входную дверь. На дворе конец марта, так что я счел, что в этом сезоне она нам больше не понадобится. И действительно, не понадобилась.

Я заказывал прочный автомобиль, чему теперь порадовался, потому что легковесная хилая машина, предназначенная только для езды по ровной дороге без препятствий, не выдержала бы наезда на мое крыльцо. А так мое крыльцо не выдержало наезда. Вот и дополнительная нагрузка на местного плотника, который и без того работает не покладая рук и вечно задерживая выполнение заказов. Проехав через прихожую, я нажал тормоз, и он сработал. Золы у меня нигде нет: считаю, что с камином в доме неопрятно. Поэтому я испачкался только грязью. Я мгновенно вскочил с водительского места и восхищенным взором окинул кабриолет, по‑прежнему фырчащий с большим энтузиазмом.

– Ты разобрался в нем? – спросила жена.

Что мне нравится в Араминте – она не тратит слов понапрасну. Главное не то, что я повредил крыльцо. Все равно его пора ремонтировать. Главное то, что я пытался освоить вождение и Араминта поняла это сразу.

Я ответил, что, кажется, разобрался, и если бы нажал на правильный рычаг в самом начале, то выехал из сарая более традиционным путем.

Супруга вновь попросила позволить ей прокатиться, и поскольку я, кажется, овладел сложностями вождения, то впустил ее в салон.

– Только не теряй голову, – предупредил я.

– Надеюсь, что не потеряю, – сухо ответила Араминта.

– Если тебе понадобится покинуть машину на ходу – прыгай назад, а не вперед. Это главное правило, его соблюдают все, кто совершает побеги.

Затем мы тронулись. Я добрался до шоссе, срезав путь через грядки возле дома, и проехал по нему около полумили. Грядки окружала только чахлая изгородь, с которой мой автомобиль с удовольствием разобрался. Похоже, он по‑настоящему наслаждался тем, что многие назвали бы опасными ситуациями.

– Араминта, ты рада, что я накопил на машину?

– Схожу с ума от восторга, – ответила моя дорогая малютка. Ее лицо вспыхнуло от восхищения пополам с предвкушением. Предвкушение оправдалось: нам предстоял немалый путь до окончания нашей первой поездки.

Я успел нанести некоторый ущерб собственности, однако единственный пострадавший – я сам. К тому же своими действиями я давал людям работу. Я всегда утверждал, что тот, кто обеспечивает работой двоих там, где прежде была работа только для одного, является общественным благодетелем. В тот день я стал другом плотников и прочих мастеровых.

Мы летели по шоссе, наши сердца часто стучали, однако изо ртов не вырывалось ни единого крика. В конце концов мы увидели приближающуюся команду. Под командой я подразумеваю лошадь с тележкой. Я вырос в Коннектикуте, а там командой называют все, что захотят.

Погонщик нас заметил. Наверное, мне не следует называть его погонщиком (хотя по логике он являлся им): это наш доктор. Как я и говорил, он нас заметил.

Теперь я думаю, что было бы вежливо с его стороны, видя, что я более‑менее новичок в искусстве автомобилевождения, повернуть налево, заметив, что я невольно поворачиваю налево. Однако сорок лет практики плюс врожденное упрямство заставили его повернуть направо. Мы повстречались.

Лошадь не пострадала, чему я искренне рад. Доктор присоединился к нам пассажиром, поскольку его тележка разлетелась вдребезги.

Разумеется, я всегда готов платить за свои развлечения, хотя, строго говоря, меня не развлекает лишить своего доктора средства передвижения. Правда, если бы он не повернул, то ничего бы не произошло. К тому же я предоставил ему новое средство передвижения. Однако доктор повел себя крайне неблагоразумно. К тому же он нас сильно потеснил: автомобиль рассчитан на двоих, а доктор весьма толстый. В конце концов я сообщил ему, что намереваюсь развернуться и отвезти его домой, так как мы катались ради удовольствия, а с ним некомфортно.

Должен признаться, события последних нескольких минут немного встревожили меня. Мне не хотелось разворачиваться моментально, так как дорога была узкой. Я знал, что через полмили дорога поворачивает сама, и решил выждать.

– Я хочу выйти, – резко сказал доктор. В ту же секунду Араминта нечаянно наступила на тормоз. Доктор действительно вышел – точнее, вылетел на дорогу перед кабриолетом. Сохраняя присутствие духа, я успел повернуть, так что мы не переехали его. Однако теперь доктор был разъярен и взбешен – именно поэтому я перешел на гомеопатию. Он единственный аллопатический врач в Брантфорде.

Полагаю, остановись я и принеси извинения, доктор смягчился бы, а я бы так не разозлился на него, но я не мог остановиться. Машина неуправляемо продолжала путь. Мы направлялись обратно в пригород.

Все это время я не терял хладнокровия. Я предупредил:

– Араминта, посмотри назад, то есть вперед. Если захочется спрыгнуть сейчас, то прыгай вперед, то есть назад.

Араминта меня поняла. Она сидела боком, чтобы видеть происходящее вокруг. Впрочем, сидеть именно боком было необязательно, поскольку вокруг происходила только наша поездка.

Довольно скоро мы миновали обломки тележки, затем увидели лошадь, пасущуюся на жухлой придорожной траве, и, наконец, наткнулись на нескольких соседей. Они видели, как мы начали свой путь, и теперь вышли поприветствовать наше возвращение. Но я не сразу направился домой. Я бы так и поступил, обрати автомобиль внимание на мои действия и сверни на подъездную дорожку, но этого не случилось.

Через дорогу от нас красивый газон, ведущий к прекрасной оранжерее с орхидеями и другими редкими растениями. Мой добрый сосед Якоб Ролинсон очень гордится ею. Машина, будто одержимая злым духом, развернулась именно в тот момент, когда мы поравнялись с газоном, и устремилась дальше со скоростью экспресса.

Я сказал Араминте, что, если ей надоело кататься, сейчас лучшее время сойти; что не стоит слишком усердствовать, и я сам сойду сразу же после нее. На моих глазах она спрыгнула. Затем, безрезультатно нажав на тормоз, я поспешно покинул автомобиль. Уже падая на ставший грязным газон, услышал громкий, отнюдь не мелодичный звук бьющегося стекла...

Потом я сказал Араминте, что самое дорогостоящее – это не водить автомобиль. Самое дорогое – останавливать его.

Нью-Йорк

Перевод с английского Евгения Никитина.