Ужас, ужас, ужас...

Виртуальная реальность была предсказана писателями более чем за полвека до ее возникновения. Иллюстрация Pixabay

«С одной стороны класс Предпринимателей – правящий класс, с другой – армия Потребителей – мужчины и женщины, жаждущие одиночества и полутьмы, шелковичные черви, завернутые в кокон собственных снов, бледные бескровные личинки, отравленные бездействием…» Когда в 1966 году рассказ итальянского фантаста Лино Альдани «Онирофильм» появился в пятом томе «Библиотеки современной фантастики», группа потрясенных родственников юных потребителей приключенческой литературы решила, что рассказ – порнография, и выступила с возмущенным письмом в журнале «Здоровье». Тем не менее рассказ надолго запомнился читателям – и подросткам и взрослым. А само его название – «Онирофильм» – стало для многих нарицательным.

Онирофильм – как полное погружение в навязанные миры, как отказ от действительности, как отказ от человеческих чувств (онирофильмы прежде всего касались взаимоотношений между полами, правда, иногда упоминались и сюжеты о путешествиях и приключениях – но, честно говоря, сам рассказ напоминает мексиканский телесериал).

Сейчас сказали бы, что Лино Альдани описывает VR, виртуальную реальность. Да и само понятие «онирофильм» возникло в памяти как раз в связи с VR. Это было на выставке «Игромир», где среди всеобщего ажиотажа, приникших к мониторам молодых людей тянулись многочасовые очереди к стендам, демонстрирующим шлемы, очки, перчатки, площадки для перемещений, а также виртуальные комнаты.

Для читателя 60‑х идея Альдани казалась чудовищной антиутопией. Как так – в этом ужасном будущем нас лишат возможности любить реального человека, плавать по настоящим мокрым морям, лазить по каменным горам и сражаться в горячем и смертельно опасном бою? В те времена мексиканских сериалов еще не видели, а мысль о том, что у нас отнимут нашу чудесную действительность с пионерским лагерем и выездом всем курсом на картошку, крайне пугала.

Сам рассказ начинается с фразы: «Комбинезоны, голубые и серые, двигались вдоль шоссе… Не было ни магазинов, ни контор, ни одного бара, ни даже витрины с игрушками или парфюмерией». Печальная картина, но и не такая уж для нас невероятная. И все же произведение Альдани представлялось антиутопией, а вокруг был светлый мир, где за стенами вычислительных центров тихо гудели аналоговые и цифровые машины и обсчитывали себе конструкции ракетных двигателей, результаты лабораторных опытов и бесконечные статистические данные. Машины перемалывали нули и единицы, из бумажных лент вылетали «антидырочки». Это было время перехода «на цифру». Это была здоровая реальность. И она вела к светлому будущему.

А что же в светлом будущем?

Шум «Игромира», громкая музыка, мельтешение горящих мониторов, призывы к участию в кибертурнирах, горделивые косплееры в личине чудовищ (косплей – увлечение современной молодежи наряжаться в костюмы фантастических персонажей, иногла весьма причудливых. – «НГ‑EL»). На одном из кибертурниров, кстати, играли в Heroes of the Storm, виртуозно сражаясь с кучей монстров.

И как‑то пришло в голову… Если меня попросят выбрать «героя нашего времени», выберу такого – поторчавшего за десятками компов в залах выставки, побезобразничавшего в пятой GTA (GTA 5 – компьютерная игра, «бродилка». – «НГ‑EL»), выстоявшего очереди на стенды с VR, посидевшего на Железном троне, уставшего, стянувшего с себя свитерок и жующего принесенный из дому бутерброд (на фастфуд денег нет), пристроившись прямо на ковровом покрытии возле какого‑то стенда.

При этом надо сказать, что в начале 2010‑х годов тогдашний зам. декана по учебной работе ВМК МГУ Борис Березин говорил мне: «Одно из самых страшных заболеваний на факультете – беспробудное геймерство, зависание в сетевых играх, которое порой кончается и госпитализацией».

Да, во многом виноваты технологии… Виртуальная реальность, смешанная реальность, искусственный интеллект, большие данные, нейронные сети, интернет вещей…

А теперь давайте все же вернемся к простому и наивному «Онирофильму». О компьютерах в рассказе и речи нет, все же это фильм, в нем снимались живые актеры и, конечно, присутствовала прекрасная героиня. Но ведь у Лино Альдани Потребители совсем не хотят общения с противоположным полом естественным образом, вживую. Их даже некие бойцы сопротивления призывают к естественным отношениям. А наши Потребители – ни в какую!

Так что до «Онирофильма» нам еще очень и далеко.

Об играх и VR написано немало книг, снята куча фильмов. При этом следует учесть, что, как правило, во всех этих произведениях герои все равно стремятся вернуться в реал.

Конечно, в рассказе Альдани предусмотрены и произвол Предпринимателей (людям ведь не нужно ни хорошей еды, ни социалки), и пропаганда – атрибут антиутопии. Но, думаю, интуитивно автор имел в виду и другое. Пусть рассказ напоминает мексиканский сериал, пусть героиня описана, «как в дамском романе»…

Есть такое слово – «захолонуло». Вот захолонул Потребителей онирофильм. А почему?

Если рассказ написан в конце 50‑х – начале 60‑х годов, то автор может основываться только на современном ему кинематографе. Конечно, есть бульварные романы, но он вряд ли берет их за основу. Он живет в эпоху итальянского неореализма, и при слове «фильм» он думает о серьезном искусстве. В рассказе действуют живые актеры, и, судя по всему, талантливые актеры.

Онирофильм наверняка предлагал людям тот самый образ, тот самый элемент искусства, без которого не захолонет. При всей масштабности современных технологий, при достижениях трехмерной графики мы имеем лишь ряд стандартно‑роскошных, премилых или преужасных персонажей – и только.

А ведь прежде всего должен быть создан образ. Образ мира, образ существа, образ движения, прорыва, победы. А не просто драйв. Для этого, конечно, много что нужно, но уж наверняка мощностей современной компьютерной техники будет недостаточно.

Следует ждать смены элементной базы. Сейчас полагают, что это квантовые компьютеры. (Интересно, что квантовый компьютер считают совсем не цифровым, а аналоговым. Конец дискретности?)

Игры, кино, тексты, звуки… А если самые лучшие идеи рождаются на стыке наук?

И тогда, возможно, возникнет новый синтетический жанр.

Не изображение на экране, а голограмма.

Задача должна ставиться по максимуму. Сверхзадача, как говаривал Станиславский. Возникнет класс режиссеров и сценаристов этих постонирореальностей. Возникнут особые студии. Вот тогда мы как‑то приблизимся к онирофильму.

Но ведь тут же снова пойдут письма в журнал «Здоровье»… Давайте‑ка вспомним слова Умберто Эко, который приезжал как‑то в Россию и читал на факультете высшей математики и кибернетики МГУ лекцию под названием «От Гуттенберга до гипертекста». Он предположил, что, когда человечество изобрело письменность, жрецы очень возмущались: «Как же так? Люди все будут записывать? Но ведь тогда они разучатся запоминать! Они потеряют память!»

Но не потеряли. Как не потеряли в массе своей зубы и волосы.

Чего‑то там еще – естество свое – тоже не потеряем. Ведь ну ужас. Но не ужас, ужас, ужас!