Во время Армагеддона

Архистратигу Михаилу «мочить» не впервой. Феодор Поулакис. Архангел Михаил. Икона. Вторая половина XVII века

О чем пишет человек, жаждущий внимания и славы? О чем-то актуальном, злободневном, заметном. Переводчик переводит стихи нобелевского лауреата и ставит свое имя рядом. Дебютант пишет о мэтре, и чем больше нелепостей он скажет, тем больше получится резонанс. Народу нужны горячие точки, жареные темы, информационные поводы. Почин Вадима Месяца в данном случае предельно скромен. Он берет в качестве начала координат ничем не приметный районный центр Белоруссии, но превращает его не только в сказочное Макондо, но и в центр мира. «На Беларуси Бог живет». «Христос приземлился в Гродно» – роман Владимира Короткевича. Если более 60% россиян тоскуют по СССР, то для утоления своих печалей им достаточно переехать в РБ.

Ностальгия об утраченной державе мимоходом появляется в начале книги, но тут же переходит на другой уровень. Автор не встраивается в существующие контексты, а изобретает свои. Так же как в «Мифах о Хельвиге» он писал от лица варваров в пику античной поэзии, а в «Правилах Марко Поло» менял страсти главных героев «Лолиты» местами, так и здесь Месяц превращает крупнейшее озеро Восточной Европы Нарочь в Солярис, в поле которого начинают воскресать люди. Зачем с маниакальной дотошностью возиться с семейным фотоархивом, когда литература позволяет оживить и вернуть в наш мир кого угодно?

В «Гройсе» герой Месяца – Сергей встречает на берегах Нарочи своих погибших друзей. Один – дипломированный адвокат мафии, удушенный струной от скрипки на даче в Комарове, другой – налетчик, осужденный в 1994 году за изнасилование и погибший в автокатастрофе под Новосибирском. Друзья оживают один за другим, но разговор с ними не клеится. Они в упор не видят главного героя, не признают его за своего. Нужно дойти до самого конца книги, чтобы эти фантомы заговорили друг с другом по душам и объяснили, что на самом деле здесь происходит. А происходит Армагеддон – последняя битва добра со злом. Криминальные друзья автора – ангелы, посланные на землю в помощь людям. И думают они на энохианском языке, и окружающих видят как «облака газообразной шерсти», и миссия их не может быть до конца понятна простому смертному.

Это сюжетный роман, в книге рассказывается история с немного затянутой для нагнетания напряжения экспозицией, после которой действие ускоряется и уже не стоит на месте. Мистический триллер, написанный художественным языком. Со смачными диалогами на суржике, быстрыми, но точными описаниями природы и этнографических праздников. Выделенный второй план, названный «кунсткамерой», представляет собой перечень паранормальных случаев, происшедших с местными жителями, который вплетается в канву повествования. Книга чем-то напоминает авантюрный роман XIX века и схожа с «Рукописью, найденной в Сарагосе» Яна Потоцкого – строчка из этой книги вынесена автором в качестве эпиграфа. Эти польско-литовско-белорусские места богаты языческими верованиями и фольклором. Литовцы, к примеру, последними в Европе приняли христианство. По сей день здесь сохранились деревянные языческие надгробия в форме фантастических зверей, Китеж-градом отражается в воде исчезнувшая Пруссия, в отдаленных деревнях помнят ятвяжский язык, держат дома прирученных василисков-живойтов.

Близкий скорее к Павичу, чем к Кортасару, «магический реализм Гройса» пронизан многослойной иронией, не позволяющей относиться ни к одному явлению в книге однозначно. Это практически гоголевская чертовщина, увлекательная чушь, продукт славянского воображения. В минуту опасности главному герою спускается лестница с небес; люди, взглянувшие на древний иероглиф, падают в обморок и даже умирают, в то время как старушка-пенсионерка остается к нему равнодушна; у костра на краю поля одним паломникам тепло, а другим – холодно, и они вынуждены брести на другой конец поля; студент ест жаркое из нутрии и наутро начинает говорить по-румынски.

Автор мыслит образами, знаками, мифологемами, а не общественными или политическими категориями. Беларусь (в далеком прошлом) – часть альтернативного проекта русской цивилизации – Великого княжества Литовского. Почему бы тем, кто умер в проекте московском, не воскреснуть в белорусском? Сергей встречает здесь свою первую любовь – Святую Лолу, но в отличие от лемовского Кельвина из Соляриса этот дар принимает. «Если Богу было нужно ее убить, а потом воскресить для меня, я должен быть ему благодарен». Так же безоглядно он вступает в оккультную секту под руководством магната кондитерского производства Федора Теляка, где со своими «воскресшими товарищами» ищет метеориты с главными буквами мира, разбросанные по «местам силы» Беларуси. Они едут в Беловежскую Пущу, где был распущен СССР; в Крево, где состоялась известная Кревская уния; в Полесье, входящее в Чернобыльскую зону отчуждения, на древние еврейские и татарские кладбища в разных уголках страны. На одном из языческих жемонтийских погостов, где найдена предпоследняя скрижаль, из леса выходят силы зла – начинается восстание кабанов, которые захватывают города и веси.

К этому моменту Господь воскресил всех, кто ему может понадобиться для битвы. Среди них утопленники-рыбаки, воры в законе, дальнобойщики, рыцари Витовта, Сахаров и Солженицын, даже каратели СС – наверху свое представление о праведности. Мочить кабанов достается главному герою и его другу Мишке, который оказывается архистратигом Михаилом. Они делают это из АКМ с угнанного туристического вертолета. Народ Беларуси в этот момент наряжается в белые одежды, приходит к Нарочи и выпивает озеро до дна, чтобы найти последний священный метеорит. В книге много стеба, абсурда, юмора. Скучной ее не назовешь. Но комическое соседствует с настолько серьезными вещами, что, кажется, и существует, чтобы высветлять их. Разговоры с католическим священником Блажеком о местоположении рая, относительности жизни и смерти, веры и здравого смысла, супружеской рутины и вечной любви, оставленной и вновь обретенной родины. В книге нет ни богоборчества, ни богоискательства. Главный герой принимает жизнь таковой, как она есть. А она нелепая, фантастическая и даже страшная.

В одной из первых глав книги Сергей по недоразумению получает «власть над миром». Заправщики азиатского происхождения рисуют на дверце его автомобиля таинственный знак, пред которым падают ниц и простолюдины, и президенты. Но герой не берет на себя этой ответственности, позволяя жизни идти своим чередом. Прав ли он? Ведь именно после этого, по словам поэта и критика Фаины Гримберг: «Все поехало, все смешалось, жена давным-давно изменила, умершие приятели ожили, кабаны напали, история Великого княжества Литовского очутилась совсем близко, явилась куча беременных женщин (штуки три), и одна из них давным-давно, то есть почти давным-давно умерла, но все равно ждет ребенка от главного героя романа... И... Что же это за безобразие?! Почему нет Тарантино?! Тарантино – в студию! Потому что «Искушение архангела Гройса» вполне достойно камеры этого прикольно-клево-классного киношного хулигана... Нет, правда, впервые прочитала роман, который совершенное кино! Как будто никаких букв на бумаге, а люди носятся друг мимо друга, а кабаны нападают, а вот еще и конфеты... Нет, здорово!.. Ау, Тарантино!..» От себя бы добавил, что по этому действительно кинематографическому тексту мог бы снять отличный фильм наш Алексей Балабанов, а не заморские лукасы и тарантины.    

Галле (Германия)