Не хуже, чем в Провансе

Ирина Витковская. Три книги про любовь. – М.: Время, 2017. – 352 с. (Время читать!).

Сборник Ирины Витковской «Три книги про любовь» не только не разочаровал, как нередко бывает во второй попытке писателя «выйти в люди», наоборот – заставил поверить в неслучайность успеха первой книги «Один рыжий, один зеленый».

Внимательный взгляд писателя-наблюдателя выхватывает в ровном и, казалось бы, ничем не примечательном течении бытия факты, случаи, эпизоды, лица, а потом легкое и умелое перо каким-то удивительным образом превращает эти маленькие сокровища в рассказ. Так увиденным можно поделиться при встрече с любимой подружкой: «А представляешь…»

Кажется, не меньше видишь всякого-разного вокруг каждый день. И у тебя есть тетки, дядья, соседки, кумушки, о которых можно бы не хуже взять да и рассказать. Тут, простите, немного отступлю от главной темы и все же поделюсь историей про моего племянника Темку, тем более что в тему. В сотый раз, наверно, слушая, как лихо дед наяривает на баяне любимые «Амурские волны», шестилетний Темка деловито сказал: «Дед, дай-ка сюда баян, возьму да заиграю». Дед без разговоров снял баян с плеча. Тема, точь-в-точь как дед, прикрыл глаза, надул румяные щеки, склонил кудрявую голову к баяну, растянул меха во всю ширь… а в ответ не музыка, а какой-то дикий кошачий вопль. Дальше все было как в лучшей классической традиции: все засмеялись, а Тема заплакал…

Примерно так и с рассказами Витковской: вот сейчас так же точно, кажется, возьмешь да и заиграешь словом. Но нет! За кажущейся безыскусностью слога – большая, кропотливая и жесткая работа: «Детство мое было тяжелое, как и у всех всегда: с одной стороны родители, с другой – учителя. Постоянно всем должен. Поэтому идиотизм Швейка по отношению к любому начальству вызывал восхищение и желание подражать. Придешь домой, жизни не рад; откроешь томик на любой странице – и давай ржать. Да что там, думаешь, два по геометрии, три по физике? Вон у человека: сумасшедший дом – тюрьма – армия. Клистир – пинок – трибунал. А он глаза свои вытаращит и… Тоже так хочу».

Кажется, можно же писательской волей выправить линии жизни трех девочек из рассказа «Три ольхи». Пусть бы нескладная судьба каждой после крушения первой любви обернулась не участью матерей-одиночек, а складной карьерой, новой встречей с настоящим, «правильным» принцем?.. Но это только в кружевных дамских романах случается так, а у Витковской – не складывается, не натягивается, все идет, рождается, страдает по правде, по жизни, как есть на самом деле… «Не положено ольхе. Не предназначено природой… Хотя… Ветро- и морозоустойчива. Горит, как порох, сгорая дотла и отдавая тепло до последней капельки. Ольха. Голая веточка на фоне неба. И сережки дрожат, как слезы».

Да, тысячу раз был прав мастер рассказа Михаил Зощенко: «Литература – производство опасное, равное по вредности лишь изготовлению свинцовых белил».

В повести, написанной как эпизоды, «Я, папа и все остальные» с каждым новым поступком, случаем, зарисовкой раскрывается характер главного героя. Перед нами предстает папа – командир маленького семейного войска, путешествующего по Европе. Он суров и сложен, иногда занудлив и дотошен, местами простодушен, а порой его легко удается облапошить хитрому вознице-итальянцу. Но он же – умный, щедрый, трогательный в попытках задушить в объятиях беспримерной заботы не только свою семью, но и других людей. В повествование незаметно, но искусно встроены авторские впечатления о путешествии, придающие тексту особый колорит, запах и цвет. Наконец, герои возвращаются домой. Но что делает папа вместо того, чтобы отдохнуть от долгого путешествия? Сломя голову он несется в свою родную деревню Федоровку. Неожиданный поворот, но именно он по-настоящему окончательно открывает нам главного героя: «Мы уже сидим на крыльце, разувшись и закатав штаны, папа босой ногой катает камешек. Ласково греет солнце, бегут ватные облака, пахнет травой. Полевыми цветами, покоем… Счастьем пахнет.

– Не хуже, чем в Провансе, – вырывается у меня.

– Лучше! Лучше!.. – кричит папа. – И небо лучше, и облака… Всё!»

Папа уверен: неважно, где, в какой части земли жить, потому что одиночество и печаль одинаковы повсюду, а счастливым можно быть только в том случае, если умеешь любить по-настоящему, с настежь распахнутым сердцем.

О прозе Ирины Витковской говорить сложно, даже когда хочешь высказать предельно искренние чувства и впечатления. Сложно, потому что страшно скатиться в ненужный и неоправданный пафос и передать то настоящее, что осталось после прочтения. Поэтому читайте и судите сами.

Санкт-Петербург