Ночь

Зеркало – это всегда загадка, всегда тайна. Филипп Будкин. Девушка перед зеркалом. 1848. Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск

На конференции по вопросам фантастики «Роскон-2018» (см. репортаж в «НГ-EL» от 05.04.18) Юлия Гладкая получила приз «Золотой Роскон» в номинации «Повесть, рассказ» за произведение «Первый дубль». Но это не единственная ее награда на фестивале – она выиграла Фантастический прозослэм. Вот рассказ, который принес ей победу.

Напольные часы пробили одиннадцать раз.

Я старалась не думать о том, что скоро полночь. В моем теперешнем состоянии очень глупо чего-либо бояться, но все же мне стало не по себе, насколько может быть не по себе ученой даме, умеющей всему находить разумное объяснение. Устроившись поудобнее, я постаралась задремать.

В трубах надрывно завывал ветер, под самой крышей ему вторил призрак. Эти звуки, как звуки дождя, успокаивали меня. Ночь выдалась промозглая. В такие ночи хорошо гулять по кладбищу, разглядывая свежие захоронения, чтобы затем в полумраке лаборатории изучить свойства трупных ядов. А еще подобными ночами можно легко поймать парочку летучих мышей, дабы потом вместе с наивной глупенькой ученицей исследовать возможности их дьявольского слуха… Славная пора для опытов и экспериментов! О, сколько я проделала их в те годы, когда признать женщину равной не осмеливался ни один ученый муж! Каких результатов добилась! Вспомнить хотя бы, как я прилюдно переспорила седобородого академика, когда речь зашла о движении созвездий…

Замечтавшись, я не заметила, как стрелки червяками доползли до двенадцати. Тихий скрип на самой грани слуха сначала не привлек моего внимания, так захватили меня воспоминания о былых изысканиях.

«Это не мыши!» – шептали сквозняки. «Очнись!» – требовал внутренний голос. Скрип повторился, но теперь к нему добавился гадкий хлюпающий звук. Так хлюпает под ногой трясинная глотка. К болотам у меня была особенная страсть: как-то раз примерно в такую же ночь много лет тому назад, когда я исследовала свечение болотных гнилушек...

Что-то изменилось. Я прислушалась, и холод мурашками потек по телу. Дом затих. Не выл ветер, не рыдал призрак, даже часы будто заснули, прежде чем шагнуть вперед. Только противный чавкающий звук стал чуточку ближе. Так чавкало в рваных калошах в пору моей молодости, когда я бродила в поисках пропитания, а заодно исследовала периодичность приливов и отливов вдоль побережья Северных земель. Чавк…Чавк… Мне хотелось бежать, но я не могла двинуться с места.

Дубовая резная дверь, расположенная прямо напротив меня, чуть скрипнула. Даже скорее пискнула, как придавленная тяжелым каблуком страха крыса. А эта дверь видывала такое, от чего сотни солдат сошли бы с ума и тысячи монахинь ушли бы в дома терпимости.

Пары масляных ламп едва хватало, чтобы осветить комнату, и поэтому я не могла точно сказать, стала ли тень у порога гуще? Или разыгралось воображение? Но в этот момент в узкую щель, образовавшуюся между дверным полотном и косяком, протиснулись тонкие бледные пальцы.

Вцепившись посиневшими ногтями в косяк, гостья подтолкнула дверь вперед. Передо мной открылся темный зев уходящего вдаль коридора, а на пороге, укутанная во мрак, стояла она. Ее бескровные пальцы нервно цеплялись за завязки, пытаясь скинуть промокший от тумана плащ. Миг – и он чернильной кляксой стек к ее ногам. Чавк… Она вошла в комнату, оставляя на полу грязные следы босых ног.

В глазах пришедшей отразилось пламя. Рыжие локоны, когда-то сводившие с ума мужчин, висели блеклыми сосульками.

Даже отсюда мне было видно, что нездоровый багрянец украшает бледное лицо. И только глаза, все такие же, как и сотню лет назад, живые, всемогущие, поработившие меня, единственного настоящего ученого Северных земель, остались прежними. На крик мне не хватало сил, я уже знала, что будет дальше.

Прихрамывая, она приблизилась ко мне, и ее беззубый рот скривила усмешка.

– Ну, зеркало на стене, скажи то, что отрадно мне!

О, как бы я хотела вцепиться в лицо этой гадине, изорвать ее на тысячи кусков и скормить тварям ночным!

Нет более высокой награды для учителя, чем превзошедшая его ученица. Нет более унизительного наказания для женщины, чем из века в век воспевать красоту другой. Но слова активации были сказаны и, задребезжав зеркальной поверхностью портала, я произнесла заветный ответ:

– Ты прекрасней всех на свете!..

Запрокинув голову, безумная гостья расхохоталось, пробуждая замерший дом. Ожившие часы пробили полночь.   

Магнитогорск