Лучше гетто, чем дурдом

Выбор Гальпера

На субботу у меня два приглашения. Первое: с чернокожей одноклассницей, выросшей в гетто, пойти в театр на спектакль, куда нам преподаватель дал бесплатные билеты. Потом, конечно, еще где-то с ней посижу бухну, она это дело любит не меньше меня, но все равно тоска это страшная. Одноклассница совсем не разбирается в русской литературе. Она не только не знает, кто такой великий Чемоданов, но даже и о Пушкине не слышала. Или слышала только, что он тоже черный. И анекдотик еврейский ей тоже не расскажешь, как ни переводи. Какие бы издевательские они ни были, она считает, что я еврейский националист и восхваляю белых вообще.

Второе – приглашение от моего полубезумного 90-летнего родственника в ресторан на его день рождения. Он уже полностью съехал с катушек, но мама на меня наехала, что все равно надо идти. Родственник все-таки. И был я в глубоком раздумье, пока именинник собственной персоной не подключился и не стал отправлять мне одно за другим сообщения, уговаривая прийти. После 10-го сообщения, где упоминался антисемитизм Гитлера, Сталина и Обамы, а также моя гетеросексуальность ставилась под сомнение, чаша весов склонилась в сторону одноклассницы. Лучше экскурсия в экзотическое черное гетто, чем в родной еврейский дурдом.

Чемпион

Познакомился вчера с англичанином. Чемпион мира по поеданию заварных пирожных. Во у человека жизнь! Летает первым классом по всему миру, живет в пятизвездочных гостиницах. Все, что надо делать, это как можно быстрее поедать эклеры. Пожаловался мне, что его невеста и ее родители несерьезно относятся к его основной профессии. Еще на предвзятость со стороны поедателей хот-догов, которые считают, что эклеры быстро жрать любой дурак может. А ведь это на самом деле целая наука!

Она съела мой тортик!

Ждал в кафе одну знакомую театральную режиссершу из Москвы. У нее в Нью-Йорке свой маленький авангардный театр. Выступают по заброшенным чердакам и подвалам. Когда-то она пыталась меня уговорить присоединиться к ее труппе. Репетиции и выступления  бесплатно, естественно. Я отказался. Сегодня гениальная режиссерша опаздывала. Я заказал себе чай с наполеоном. Надкусил. Хорош!!! Тут она вбежала в кафе. Ее глаза сразу зациклились на тортике. Было видно, что она очень голодная. Не успел я ее спросить, что ей заказать, как она начала жадно есть мой надкушенный кусок и объяснять, жуя:

«Ну зачем тебе пробиваться в кино? Ну зачем тебе эти чертовы деньги? Пошли ты это все подальше! Вот у меня настоящее высокое искусство. А что у тебя? Ну, получится, допустим, у тебя пробиться, и что? Ну, купишь себе квартиру, машину, а дальше что? В чем фишка-то? Уйдешь со своей проклятой работы в собесе с наркоманами и бомжами? Ты посмотри, какой тебе выдающийся материал эта работа дает! Как она благотворно влияет на твое творчество…»

Как убили талант

Есть у меня клиент в собесе – пуэрториканский художник, который нигде никогда не учился. Сумасшедший наркоман и божий одуванчик. Ходил босиком по улицам. Я его определял в ночлежки, а там его грабили, били и насиловали. Он сбегал оттуда и жил в метро, под мостом. Картины у него были очень интересные. Такое примитивное безумие, которое редко встречается. Я их фотографировал и думал: не жилец он, конечно. Не переживет следующую нью-йоркскую зиму с ветрами ледяными. Думал, когда он умрет, я буду единственным, кто о нем что-то знал. Воспоминания напишу. Богатым стану.

Но тут с ним случилось самое страшное. Он познакомился с престарелой богатой еврейской гейской парочкой, которые решили спасти талант для мира. Они его усыновили, сняли ему квартиру, приставили домработницу, оплатили художественную школу. Теперь, когда я его навещаю, он выходит располневший и довольный, в дорогом халате, домработница чайком с эклерами нас кормит. Он мне показывает свои поделочки под Пикассо, которые его в арт-школе заставляют рисовать. Тьфу ты, плеваться хочется. Аж противно!

Нью-Йорк