Память, корочка, пенка

Поэзия деревенского детства...Фото Евгения Никитина

Картины, отсвечивающие в прозе иркутянина Владимира Журавлева, иногда заставляют потянуться к словарю, но не к Далю, а к словарю провинциальных деревенских говоров. Как правило, там все ясно из контекста (или попутно объяснено). Например, что такое слань. Или сорожка. Или разница между отцом и усыновителем…

У Журавлева – поэзия деревенского детства, пронизывающая прозу. С первых строк: «Жаркое, но короткое сибирское лето, словно ладное, упруго изогнувшееся под полными ведрами, коромысло, легло своей сенокосной серединкой на плечи деревни. Со стороны посмотреть – легко и красиво! Только хочется поскорее донести эту йоту, не расплескав, и освободиться, расправить плечи и, вздохнув свободной грудью, просто наслаждаться солнечным теплом до той поры, пока не зарядили дожди, предвещая скорое похолодание…»

Чистая поэзия!

И вот так же, между теплом и холодом, вибрирует бесконечная крестьянская работа, ежедневно проклинаемая за бесконечность и ежедневно дразнящая ощущением счастливой правильности жизни.

То, что эта деревенская жизнь чаще всего пропущена через воспоминания детства, – как раз и придает ей обаяние непредсказуемости и хранит ту загадочность, которая затаена в неразличимости темного и светлого, озорного и покаянного, наслаждения риском и беды.

«В горшке с топленым молоком… коричневая корочка… в отличие от противной пенки в кипяченом молоке, сама по себе была готовым блюдом».

Что остается в памяти? Корочка? Пенка?

Не сразу и раскусишь…

«Как почти все его поколение, в большей степени материалист, подспудно он готовил себя к той неизбежности, после которой не будет дежурных телефонных звонков, желанных, но редких встреч с отцом, долгих разговоров и воспоминаний о былом и коротких прогнозов о предстоящем. Ничего не будет, останется только память».

Заметим эту «неизбежность».

«Дед еще царя помнил, хоть и не видел никогда».

А бабушка?

«Бабушка… родившаяся и пошедшая в женскую силу еще «при царе», не имевшая даже «ликбеза», сохранив к восьмидесяти годам ясный ум, отчетливо понимала, что ее время безвозвратно ушло. Лишь осколки этого времени хранились в таких же, как у нее, сундуках ровесниц, переживших за свой век под десяток войн и три революции».

Что остается в наследие внукам и правнукам, для которых те войны и революции – отсветы памяти?

Поколение, к которому принадлежит Владимир Журавлев, получает от него поразительно емкое имя:

– Ровесники подвига Гагарина.

Вы слышите? Не ровесники Гагарина (как дети войны, спасенные от погибели), а ровесники подвига Гагарина.

И вот они вошли в зрелость.

Владимир Журавлев. Отсветы. – Иркутск: Принт Лайн, 2016. – 206 с.

Война, которая для поколения Гагарина (и для него лично) была испытанием, грозящим гибелью, – до ровесников его подвига доплывает отсветами. Орденами, хранящимися в старых коробках рядом со справками. У того же Харитона «одних орденов с войны было четыре… Стали платить».

Стали платить – вот и все. И это еще слава богу! А если «ответы на запросы приходят как под копирку: что сведений нет»?

Чем утешиться?

«Про награды сказали: отдадут. Даже медаль, из-за которой весь этот сыр-бор разгорелся. Только ехать надо в Москву… долгая песня получится».

Песня эта увенчивается пронзительным монологом о том, чем в конце концов становится война в памяти стариков:

«В их выцветших глазах ни злости, ни свирепости. В них нечто другое – неизбежное, гибельное и в то же время рассудительное и спокойное, оправдывающее эту погибель. Позже люди найдут название этому нечту, изводившему тех, кому повезло вернуться с войны…»

Что же она такое – эта неизбежность? Судьба? Тоска при мысли о такой судьбе?

«Тоску надо прятать в глубине души, чтобы не вырывалась наружу».

Какая память остается нынешним поколениям? Что наследуют они от Истории, кровью проехавшейся по дедам и прадедам? Какими конфетками наградит их судьба?

Конфетку – обещает. На Пасху. Если ровесник гагаринского подвига выучит молитву.

Какую? «Отче наш».

Выучил.

И, встав перед иконами среди бабушек, затянул:

– Славься, Отечество наше свободное, дружбы народов великий оплот! Партия Ленина – сила народная – нас к торжеству коммунизма ведет…

Мне нечего добавить к такому отсвету.

Тот, кто плывет дальше, да наполнит отсветы своим опытом.