Андрей Краснящих
А еще им описано безобразное животное с ослиными головой и ушами. Русский народный лубок XIX века
28 марта исполняется 80 лет перуанскому писателю, лауреату Нобелевской премии 2010 года Марио Варгасу Льосе, и поздравить автора «Тетушки Хулии и писаки» хотелось бы как-то по-особенному. Я решил представить, как отозвались бы на событие разные писатели мира.
«Представьте себе коренастого двадцатилетнего парня, коротко остриженного, с низким лбом и тяжелыми веками, полуопущенными над глазами неопределенного сероватого цвета в зеленых и желтых крапинках. Я хорошо это помню, потому что мы часто с ним беседовали. Верхняя половина лица с приплюснутым носом, усыпанным у переносицы веснушками, несколько отступала назад по отношению к нижней, где прежде всего выделялись толстые губы, за которыми, когда Марио что-то говорил, поблескивал влажный ряд зубов; именно эти выпяченные губы в сочетании с полуприкрытыми глазами придавали его лицу выражение какой-то простоватой задумчивой грусти, из-за которой Марио нам сразу полюбился».
Томас Манн «Марио и фокусник»
«У него были узкие и покатые костлявые плечи, обтянутые коричневой вязаной фуфайкой, слишком большая по росту голова с целой копной волос, довольно красивые глаза, смотревшие каким-то детским взглядом, и уродливый, вечно открытый рот с мокрыми губами и толстым языком. Он был худ, как скелет, – брюки болтались на его тощих ногах, свисали сзади крупными складками».
Франсуа Мориак
«Мартышка»
«Спина у него была прямая, а сам он невысок, коренаст, и лицо все время спокойное, как будто он был вовсе не здесь, и когда он работал, и когда с ним говорили, и когда он сам говорил со мной».
Уильям Фолкнер
«Справедливость»
«Молодой, высокий, плечистый, но легкий, чуть-чуть расхлябанный – не по-русски, а по-итальянски, – с леностью в самых живых движениях, чернокудрый и чернобородый, он походил на гигантского ребенка: такие детские бывали у него глаза и такой детский смех. А то чувствуется и хитринка: себе на уме. Помню, как он пришел к нам в первый раз: сидел, большой и робкий, с мягкими концами разлетающегося галстука. Самое замечательное в нем – его талантливость; какое-то общее пыланье и неожиданные переливы огня. Оратор? Собеседник? Рассказчик? Или пророк? И то, и другое, и третье; от пророка было у него очень много, когда вдруг зажигался он какой-нибудь мыслью. Самый простой рассказ он передавал образно, художественно, нисколько не ища образов – сами приходили. Был ли умен? Трудно сказать».
Зинаида Гиппиус
«Первая встреча»
«Было в нем что-то от архангела и что-то от буфета».
Славомир Мрожек
«Бегство на юг»
«Мы долго идем по городу. Он впереди, а я сзади, с блокнотом и ручкой наготове, чтобы записывать все его наиболее важные действия».
Тонино Гуэрра
«Стая птиц»
«Мы не состояли в кровном родстве».
Сол Беллоу
«В связи
с Белларозой»
«– Как фамилия? – спросил он.
– Полосатов, ваше благородие! – ответил я.
– Молодец! Хочешь со мной?
– Никак нет, ваше благородие!
– Болван! – И он, отвернувшись, пошел дальше, громко повторяя вслух «Копервейн, Копервейн».
Лев Толстой.
«Воспоминания»
«Несколько раз я видела у него в руках французскую газету, хотя он и говорит, что не знает французского, но, может быть, он просто разглядывает иллюстрации».
Айрис Мёрдок «Под сетью»
«Я просил у него в долг пять гиней. Неделю я ждал ответа и уже вконец приуныл, как вдруг однажды слуга вручил мне конверт, на котором красовалась печать. Письмо оказалось более чем любезным, а задержка объяснялась тем, что он был в отлучке на побережье».
Томас Де Квинси
«Предварительная исповедь»
«По-испански говорит прекрасно, ну, конечно, есть слова, которые он плохо выговаривает».
Марио Бенедетти
«Исповедь»
«Как-то он приехал в Пембрук-лодж вечером дивного июньского, пронизанного солнцем дня, каждой минутой которого я буквально упивался, и перед сном, когда я подошел к нему пожелать спокойной ночи, он весьма серьезно уведомил меня, что способность человека к радости с возрастом убывает и я уже никогда в жизни не смогу радоваться летнему дню так же сильно, как сегодня. Из глаз моих брызнули слезы, и я долго не мог успокоиться и заснуть той ночью. Впоследствии я убедился, что то было не только жестокое, но и ложное умозаключение».
Бертран Рассел
«Автобиография»
«Время от времени он поднимал руку, призывая к молчанию, и предупреждал: «Мысль!» – а потом говорил что-нибудь такое, чего постеснялась бы и корова».
Гилберт Честертон
«Упорствующий в правоверии»
«Я было принял его за борца с порнографией, но оказалось, что я ошибся».
Мишель Уэльбек
«Мертвые времена»
«Он написал, что встретил свиней с пупком на спине и безногих птиц; самки последних для высиживания птенцов используют спины самцов. Встречал он и других пернатых, походивших на безъязыких пеликанов с клювами в форме ложек. А еще им описано безобразное животное с ослиными головой и ушами; оно издавало ржание наподобие лошадиного».
Габриэль Гарсиа Маркес «Одиночество Латинской
Америки»
«По-моему, он мог бы стать отцом нового человеческого реализма, тогда как крестные отцы последнего остаются при попытках не то чтобы уничтожить, но даже перекрыть мостом, а разве что понемногу засыпать пропасть между действительностью статистической и изображенной в литературе».
Генрих Бёлль
«Франкфуртские лекции»
Харьков
Дарья Гармоненко