Русская Сигрид Унсет

Такова языческая правда княгини Ольги. Крещение княгини Ольги в Царьграде. Миниатюра из Радзивилловской летописи

Елизавета Дворецкая известна отечественной аудитории прежде всего как представитель исторического и этнофэнтези. Заслуженную славу принесли ей романы «Лес на той стороне» (2006) и «Ночь богов» (2007), которые представляют собой своего рода образец славянского фэнтези. Первый из них отмечен премией журнала «Мир фантастики», а второй – премией «Чаша Бастиона». Однако помимо чисто фэнтезийных книг она умело, основательно работает с подлинным историческим материалом – источниками, фактами, версиями ученых. Так, за чисто исторический роман «Сокровище Харальда» Елизавета Дворецкая в 2010 году удостоилась Карамзинского креста.

И вот она обратилась к биографии святой Ольги и одновременно поставила своего рода художественный эксперимент, обратившись к новому арсеналу литературных приемов. К настоящему моменту вышло два романа из трилогии: «Ольга, лесная княгиня» и «Ольга, княгиня зимних волков».

Всё, что известно о святой равноапостольной княгине Ольге из древних источников, умещается в несколько десятков строк. Чуть-чуть из летописи, самая малость из иностранных свидетельств и капелька из домонгольского житийного памятника.

Для художника, писателя, кинематографиста зияющие провалы в жизнеописании святой Ольги содержат в себе вызов: чем заполнить их? Какую художественную правду вложить в образ свирепой языческой владычицы, ставшей впоследствии великой христианской святой? Экспериментов на этом поле поставлено огромное количество – как удачных, так и провальных. Трудно придумать нечто принципиально новое…

И вот выходит исторический роман, предлагающий чрезвычайно любопытную, хорошо продуманную точку зрения, притом сильно отличающуюся от всего, что было написано о святой Ольге раньше. Книга снабжена комментариями, из которых видно, что автор отлично понимает все сложности, возникшие из-за недостатка вполне достоверной информации.

Новое произведение Дворецкой – никоим образом не фэнтези, это вполне традиционный исторический роман, по духу и технологии сборки напоминающий знаменитую книгу Сигрид Унсет «Кристин, дочь Лавранса».

Время действия – конец IX и самое начало X века, время становления Игоря как князя киевского и время его брака с Ольгой, будущей святой и равноапостольной великой княгиней киевской. Роман заканчивается утверждением Игоря и Ольги на престоле.

Место действия – Русь, взятая в этнографическом смысле и точно, и сочно, особенно во всем, что касается устройства семьи да женской доли. Иногда с такими подробностями, что человеку, который далек от русской старины, тяжеловато будет продираться сквозь повествование о родоплеменных обычаях варягов и славян, густо насыщенное специфическими словечками, действиями, понятиями. Но у тех, кто хотел бы глубоко погрузиться в жизнь Древней Руси, это «варево», напротив, должно вызвать интерес.

В этом-то и состоит эксперимент: Дворецкая и баталист хороший, и сюжет умеет связать динамично, крепко. Но в трилогии о святой Ольге произошел отказ от динамичного сюжета, нарочитое замедление ритма и уход от расписывания страстей человеческих в пользу холодноватого эмоционального фона и этнографического письма.

Взгляды Елизаветы Дворецкой не вписываются в христианское мировидение. Так что ее романы о святой Ольге – своего рода взгляд со стороны. Однако христианство в книге нигде не задето, никаких оскорблений Церкви не нанесено, отношение и к тому, и к другому – сдержанно-уважительное.

В новых романах писательницы ставится серьезный вопрос: славянское язычество, славянская родовая традиция господствовали на Руси веками; на рубеже IX–X столетий христианство было знакомо нашей стране, но пока не имело сколько-нибудь крепких корней; вдруг человек с самой вершины власти отстраняет от себя всю языческую древность и всю языческую обыденность, решительно порывает с ними, принимает лично для себя как родное то, что родным для Руси еще не стало... Почему? Каковы корни такого выбора?

Русь была раздираема двумя правдами. Первая из них, родовая, упорядочивала мир, вводила человека в уютный космос постоянства семьи и племенных обычаев. Но она не могла привести к образованию великой державы и объединению славян в великий народ, так как была уж очень дробной и уж очень утробно-земляной, порой просто ужасающе черной по своим корням. Фактически она все права власти над личностью давала роду. Вторая правда, правда варяжских ватаг, правда силы, меча, торга, вела к объединению страны, которая состояла пока из множества самостоятельных княжений, разбросанных на великом торговом пути. Но эта правда – злая, бессердечная и бессовестная – она ломала космос и вела землю к хаосу.

Так, может, как бы задает вопрос Дворецкая, христианство оказалось той третьей правдой, которая была так нужна Руси? Правдой, не только не дозволявшей дикого варяжского беззакония, но и универсальной, перерезавшей мощью духа прочные жилы, которые привязывали людей к земляной утробной черноте древних родоплеменных традиций? Правдой, которая давала достойный выход для раздробленного и обессилевшего в этом раздроблении славянства?

Княгиня Ольга, как ее представляет автор книги, испытала на себе и первую правду, и вторую, но от обеих узнала много горя. (Правде «варяжской», «дружинной» и тому, как жила с нею Ольга, посвящен второй роман трилогии.) Потому-то, как видно, и произошел ее поворот к правде третьей. Христианский выбор ее, вроде бы личный, кажется, обусловлен был всем общественным устройством громадной пестрой Руси.

Тут есть над чем подумать. Не принимать и не отвергать с ходу, а именно подумать, поскольку идея эта сложна…

Но помимо этого можно констатировать: из крепкого, любимого широкой читательской аудиторией «жанровика» вырос утонченный писатель-интеллектуал. Пора Елизавету Дворецкую вписывать в анналы русской литературы. Она, что называется, набрала масштаб.