Желтый дом

Врачи – убийцы? Фото Владимира Захарина 

Эту книгу вы нигде не прочтете. В виде книги, естественно, потому что так-то «Кукук» Алексея Евсеева в Сети, конечно, висит. Но издавать ее рукопись автор не собирается. Говорит, не писатель он, а читатель. Врет, нехороший человек. Публике такая книжка во как сегодня нужна, а он ее в закромах Всемирной паутины прячет. Ну да ладно, сейчас мы ее здесь коротко перескажем, бирку на пальчик повесим – и прощай неизвестность! В ад писательской славы самая дорога этому произведению, написанному, как это бывает, исключительно для себя.

Для начала эпиграф из Саши Черного бы сюда – «Семья – ералаш, а знакомые – нытики, Смешной карнавал мелюзги» – а то у автора все из этих, обновленцы которые. Кен Кизи, Милош Форман, естественно, МакМерфи, идущий с лицом дебила в конце фильма. Короче, сплошной дом отдыха, а не диссидентская дурка с преступной советской медициной во главе зарубежного филиала.

Кстати, здесь оказалось много русских среди персонала. Две сестры и врач из Петербурга – это, пожалуй, многовато для немецкого городка, куда угодил жить и мучиться герой этого вялотекущего произведения. Вполне возможно, что таким образом он впоследствии лечился от скуки, описывая порядки в тамошней психиатрической больнице, куда его полиция привезла, прихватив на улице. Или наоборот – излечивался, когда еще лечился. Этакая терапия, что ли. Кто-то кораблики из упаковок от йогуртов клеит, кто-то браслетики из трубок капельницы мастерит. С ума, как видим, сходят по-разному даже в дурдоме.

А можно еще не терапевтическую прозу, как здесь, писать, а критику, например. На стенках туалета, как правило. «Врачи – убийцы», «Ректор – вот твой вектор» (и член пририсовать), «Спартак – чемпион». Хотя опасно, конечно. Автор этих строк знает девушку, которая работает в дурке, слывет лесбиянкой и заодно стихи пишет, представляете? Не дай мне бог сойти с ума, попав к ней в руки. Замучит принудительным кормлением из катетера.

Что же касается окончательного диагноза, то его автор-герой «Кукука» поставил себе сам и давно. Это, конечно же, привидение, как у Карлсона. То есть депрессия. И призраки былого семейного счастья в кармашке пижамы. «Я живу с твоей карточкой, той, что хохочет» – помните? Показывать фотки детей коллегам по палате лучше не надо, изрыдаешься. Пускай лучше плачет пожилой иранец, который показал свои, не удержался.

Удивительно, что автор еще и Родину любит (ну, Лимонова то есть), а в палатах у него ни одного онаниста, которому герой «Русского», помнится, вышеупомянутую хохочущую карточку, уходя, подарил. Чтобы жил. Чтобы жить.

Что еще? Герой «Кукука» скрупулезен в решениях: в дурдоме у него нет депрессии, она начнется, когда выйдет. А еще флешбеки, как в «Божестве» Дениса Яцутко. Детство в деревне, не приняли в пионеры, «битлы» вместо «песняров». Инфантильный, в общем, мальчик. Запахи, звуки. Бабушка пахнет, дедушка пукает. Вернее, дедушка горькую пьет, а пукает другой дедушка. Тот, что в палате и похож на горького дедушку.

И о жизни. Автор «Кукука» живет за границей, кажется, более десяти лет. Оттуда и пишет. Иногда очень похоже на Митю Волчека, иногда на Александра Маркина, но это потому, что они тоже интроверты. То есть все себе, все в кулак, как у Платонова. Автобиографическая проза, скрывающаяся в дневниковых записях. Поэтому – ни тот, ни другой, а Евсеев Алексей. Королевич Елисей, короче. Принц информационного Госплана. Вылавливая в море прессы капли откликов о своих кумирах. Содержит сайты Сорокина, Лимонова, Быкова, на это и живет. В смысле этим, конечно же, а не тем, про что все подумали. И спичка серная его б согреть смогла – благодарственное письмо Лимонова об авторе-пророке можно прочесть у него в Facebook.

Удивительно, как споро вписался автор-герой в среду зарубежного обитания, о чем пишет в «Кукуке», выучив язык (немецкий!) по карточкам. Пока писал каллиграфическим почерком карточки со словами, выучил. А вы могли бы? На флейте водосточных труб, как же.

А так, конечно, история весьма поучительная. Опыт огромный. Как заварить чай из семи сортов. Это же надо уметь выбрать! Почти как раньше, в совке. Надо «встать пойти найти купить выпить» – помните? Или как отмахаться от навязчивых коллег-пациентов, которые нежными голосами почему-то «Бони М» поют, хотя, казалось бы, должны петь «Рамштайн». Одна из них то и дело порывается купить герою квартиру, другая рассказывает о неудавшихся полетах во сне и наяву из окошка пятого этажа.

Вот, наконец, и о Саше Черном. «Мой близкий! Вас не тянет из окошка об мостовую брякнуть шалой головой?» Насчет этого у героя «Кукука» все время интересуются врачи. Если сказать, что тянет, увеличат дозу. Если нет, переведут в палату с Интернетом. Разве не хорошо? Разве не поучительно? На самом деле они боятся, чтобы этого не случилось в их районе. И во время их смены, конечно.

Но прыгать, выйдя из лечебницы, и обязательно со скалы наш герой, естественно, собирается не здесь. Где вы в Германии видели горы? Так, сплошные пригорки. Прыгнув, калекой в лучшем случае останешься, а так чтобы сразу рад (то есть в рай), этого нету. Поэтому снова завариваем чай, слушаем «Продиджы» в плейере и пуканье дедушки в палате.

Вполне такой опыт может пригодиться в нынешнее время. То ли от воинского призыва косить, то ли от суда прятаться. И зря автор не издает свой «Кукук» отдельной книжкой – раскупили бы, как горячие пирожки с котятами. «Как выжить в психушке» можно было бы назвать. Только «Пролетая над гнездом» не надо, и уж тем более какие-нибудь «Мои университеты» или «Записки из подполья» не годятся. Лучше просто – «Желтый дом». Как у Черного.

Харьков