Лифт, идущий в небо

Короткие рассказы об очень взрослой детской жизни. Жизнь эта состоит из задач, которые надо решить во что бы то ни стало, потому что эти задачи составляют жизнь. Получается замкнутый круг. Формируется космос. В нем есть точки фиксированные (родители) и точки движущиеся (другие люди), и даже есть спутник – Вовка. Но первое, что узнает школьник и герой книги, – то, что он в мире не один. Что, например, есть река. Если задача слишком сложная, можно прийти на берег реки и сидеть там, пока не найдешь решение. Летом можно лечь на берег и смотреть на волны. Возможно, там окажется рыбак дядя Коля, он поможет. Открытие, которое делает герой, находится одновременно вовне и внутри него: «Сколько во мне теперь жизней!» Но нужно время и обстоятельства, чтобы это открытие оформилось в нравственный принцип. А пока – вопросы.

«– Слушай, а ты умереть боишься?

– Не знаю. Бабушка говорит: у Бога все живы!

– Так то у Бога, а ты где?

– Не знаю…»

Елена Григорьева. Скажи мне, кто твой друг, и другие рассказы. – М.: Продюсерский центр  Александра Гриценко, 2013. – 94 с. (Виктор Ерофеев представляет писателя).

Как именно связаны люди между собою? Кем был я до того, как появился на свет? Каждый рассказ в книге посвящен одному вопросу: сколько во мне жизней? Почему я родился? Получается – собирание картинки космоса по частям. «Вовка сказал, что каждый человек – это космос, и проживает не одну, а несколько жизней. Он говорил, что мы вышли из воды, а потом приспосабливались. Были растениями, птицами… Я вообще-то Вовке верю, он зря болтать не станет, но вот понять этого не могу. Мне-то казалось, что я – это я и никем другим не был и не буду. Однако Вовкины слова не давали мне покоя».

Писательница смогла показать момент детской радости: внезапной, яркой, стремящейся вверх и в глубину. Сродни откровению в молитве. По сути, вся книга – запись озарений и событий, которые можно назвать посвящениями. Герой обучается священнодействию. В каждом рассказе герой получает частичку святыни, для того чтобы потом приступить к священнодействию. Этого слова в книге нет, хотя много слов «Господь» и «Бог». Персонажи размышляют о Боге, но герою (и с ним читателю) ясно, что это только разговоры, за которыми скрывается что-то совсем другое.

Книга о том, как человек знакомится со святыней, как учится ее почитать. Познание святыни происходит и в воскресной школе, и на берегу реки, и в разговоре с другом Вовкой, но и параллельно им. У святыни – своя жизнь. Автор и герой в этом согласны. Святыня – нечто более широкое, чем церковное понятие. Святыня – то, в чем дремлет тайная сила творения. Это и река, и дядя Коля, и мама, и критично настроенный отец, и даже Вовка. Герой и Вовка очень похожи – они «идут к одному берегу», сказал дядя Коля. Но Вовка смотрит на мир иначе, чем герой. Вовка много читал, много где побывал и смотрит на героя немного свысока. Он невольно увлекает за собой героя: к границам познания, к новым предметам. Герой увлекается и порой даже опережает в познании своего друга. Однако в нем много трепета и любви, что позволяет приблизиться к тайне священнодействия жизни намного ближе, чем это позволено Вовке. Можно сказать, герой постоянно смотрит на чудо, как смотрят на солнце.

Не стоит думать, что книга слишком серьезна и умна. Герой на самом деле балагур и шалопай. Вот он представляет себе, как пишет картину кабачковой икрой, а все древние мастера бегут к нему в изумлении с просьбой научить писать картину кабачковой икрой.

Или, например, лифт, идущий в небо.

«– А я в городе в лифте боюсь… – сказал я.

– Застрять, что ли? – засмеялся Вовка.

– Нет. Я боюсь… улететь.

– Куда?

– Наружу. Понимаешь, если в доме восемь этажей, а я нажму на «10», то куда попаду?»

Особенность прозы Елены Григорьевой в том, что у нее нет привязки к возрасту читателя. Автор свободно пользуется инструментами современной прозы (короткая форма, недоговоренность, размытый сюжет). Казалось бы, для ребенка, которому на первый взгляд адресована книга, сложное чтение. Но на этих страницах дети говорят как дети, а не как персонажи викторианской повести. И живут в расположенной недалеко от мегаполиса деревне, где возле дома растет клубника, а в ночном тумане к окну подходит белая лошадь… или черный монах? В каждом рассказе есть капля сказки.

Проза по-хорошему скупая, емкая. В ней есть что-то напоминающее приятные сны: придут и потом исчезают, но воспоминание о сне остается. При чтении можно поймать себя на том, что рассказ возникает на глазах, а до того, как начал читать – его не было. Чтобы писать такую простую, «детскую» прозу, нужно обладать подлинной мудростью и любовью к творению.