Повести о рыбаках, рыбках и Золушке

Этим рыбкам уже не убежать. Фото Андрея Щербака-Жукова

Словечко «альтернативный» обычно настораживает – времена московского концептуализма в поэзии прошли, и со всяческой альтернативой теперь одни проблемы. Настороженность снимает в своем предисловии Андрей Щербак-Жуков. Начиная от дискуссии о месте фантастики в советской литературе, он доказывает инфляцию термина, определяющего литературное направление. «Новое российское книгоиздание начало формироваться в начале 90-х, печатать тогда принялись не тех писателей, что стремились к художественности, а тех, кто казался более коммерчески перспективным. Этот путь привел фантастику в тупик. Рамки ее художественных средств искусственно сужены». Предлагается способ реанимации направления: «Один из вариантов – собраться вместе и отказаться от услуг издательств». По-видимому, имеются в виду крупные издательские компании, демонстрирующие центростремительные векторы. «И так, поддерживая друг друга, пробиться к читателю». Перед нами сборник тех, что собрались и отказались. Альтернативность отважна, но вовсе не обречена.

МТА-1. Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». – М.: Продюсерский центр Александра Гриценко, 2013. – 288 с. (о) 5000 экз

Повесть Таисии Вершининой «Ханда» – пример философской фантастики. Людей, переселившихся на планету Ханда, та встретила, словно живое существо, отвечая на типичное для нас потребительское отношение регулярными напоминаниями не забываться – грозами и наводнениями. Но по старой московской привычке переселенцы в утро после новогодних праздников спят мертвым сном. Герой понимает, что именно этот случающийся раз в год всеобщий сон – гарантия существования переселенцев. Сборник разнообразен. В нем есть и сносящая голову мехматовская фантастика Дарьи Жеваженко «М2», и мощные, не всегда удачно стилизованные вирши Дмитрия Всеславина «Сказы и былины о Звениславе»…

В конце 80-х годов в СССР был переведен во многом автобиографичный роман венгерского писателя Гезы Оттлика «Училище на границе». Это воспоминания о времени учения в младшей военной школе, учреждении вроде нашего Суворовского училища. Австро-Венгерская империя уже распалась, но муштра осталась прежней, и старшие подростки из буржуазных и аристократических семей на фоне ощущения государственной катастрофы вынуждены были повиноваться фельдфебелю старой австрийской выучки, глупому капеллану, офицерам, которым до них нет дела, а также находить взаимопонимание друг с другом. Повесть Эдуарда Коридорова «Маленькая рыбка в океане» кое в чем перекликается с этим романом. Та же безнадежность, разлитая по тексту, странная, комплексной причины полухандра-полутоска, знакомая каждому, кто служил срочную, легкая депрессия, которая лечится тактическими занятиями, когда можно побегать и немного пострелять, и которую занятия строевой подготовкой усугубляют до невозможности терпеть… Сюжет разворачивается в лагере подготовки юношей-смертников. Повествование строится не на больном фанатизме разряда Юкио Мисимы, а как раз наоборот. Автор постарался словно поменять местами обычных срочников и террористов: не то чтобы влезть в психологию последних, но поиграть в инверсию, как если бы мы были бы ими. Военный врач регулярно добавляет в пищу «мучеников» – читаются так называемые шахиды – вещество, которое притупляет память, молодые люди живут только настоящим. Их реальность – это подготовка к предстоящим актам по уничтожению морских лайнеров и городов «нечистых». Автоматы неназванных марок, санчасть и казарма, офицеры, именуемые по званиям Капитан-1, Капитан-2, Полковник, – все отсылает к жанру дембельских воспоминаний. Но эти люди – партизаны. Они ведут войну во имя великого Лоха, Лохани святой веры, и Лохариата – синедриона наоборот. Они осуществляют регулярные радения-лохотроны. Парадоксальным образом повествование не разваливается на полублатное дембельское нытье, безбожную иронию и социальную критику. Эти пласты надежно скреплены достоверным психологизмом, мастеровито выполненными диалогами, наконец, зеркальным отображением-перевертышем конструкции. Одному из будущих мучеников, казарменному изгою по имени Котенок – он себе на уме и ловкий, – приходит на ум идея побега. Миновав пост охраны, на котором несет службу его приятель Красавчик, тоже своего рода изгой, беглец убеждается, что лагерь находится на острове, ложную секретную карту ему подсунули, да и на побег спровоцировали, чтобы поймать и расстрелять на плацу. «После нее (казни) они будут повязаны кровью Котенка. Станут глупее и злее. И будут готовы мстить всему миру за эту казнь, смывая кровью кровь». Котенок хитер и мотивирован, но ему не под силу переиграть налаженную террористическую систему. Только и она обречена. Крепко пьющий в нарушение всяческих фетв Капитан-2 знает: «Эти мальчики подохнут зря. И даже если они взорвут полмира, это не даст нам победы». Кажущееся инфантильным название разъясняется совершенно классической рассказанной рабом притчей о малых рыбках и акулах. Повествование опасно заносят вразвал две явно перегнутые линии: религиозная и подозрительная плотски-чувственная. Однако уверенное владение языком и композицией, четкость высказывания с лихвой перекрывают эти мелочные придирки.

MTA-2. Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». – М.: Продюсерский центр Александра Гриценко, 2013. – 288 с. (о) 5000 экз.

Удачами второго тома представляется рассказ Юлии Романовой «Кейс», разрабатывающий бессмертные мотивы «Фауста», сделки с дьяволом, и повесть Лидии Рыбаковой «Неолитическая Венера», выполненная в реалистической манере. Нюську Соломатину всегда считали никчемной и нелюдимой. Дед хотел внука, а получил «девку, дуру». В школе и в институте она безропотно отвечала за все чужие проделки, никого не сдавая, однокашники за это ее почитали глупой. В аспирантуре колдовала с какими-то большими электромагнитными приборами, ночевала в лаборатории, где от пола шел холод и даже кошка не прижилась, и только ей там было хорошо. Ставши Анной, работая над докторской, она собрала экспериментальную установку, покинула ученый совет и заинтересовавшихся ее работой военных навсегда. Позже дала о себе весточку из прошлого – «высеченную на стене одной из пещер Новоградского раскопа копию отрывка из монографии о неолитических культурах… с выходными данными». Эта элегантная ирония, мастеровитый без натужности слог, стиль «стародевичья униформа: брюки, куртка, самовязаная шапка» – сюжет о побеге в таинственный неолит, ко всяким Стоунхенджам, работа с мифами – из явной Золушки Нюська превратилась в крестную мать молодого компьютерщика, фею, могущественную волшебницу – все это выдает очень высокий уровень прозы.