Ну, убили и убили

Тут тебе не Америка. А ведь живут… Фото Владимира Захарина

Есть книги, которые, будучи изданными, производят эффект разорвавшейся гранаты. О них пишут, о них говорят, их читают взахлеб. Но такие книги, как ни странно, редко меняют людей, какими бы гениальными они ни казались. Их интересно «смотреть», как фильмы на экране, то есть без ощущения вовлеченности в происходящее. А есть книги, которые при кажущейся своей простоте проникают в глубь сознания, заставляя читателя пересматривать свои собственные мысли, ломать внутри себя привитые обществом стереотипы, освобождаться от чужого мнения и вырабатывать свое.

Муса Мураталиев. Нашествие мигрантов. – М.: Зебра Е, 2014. – 256 с.

Роман Мусы Мураталиева однозначно относится к последнему типу, его можно назвать своеобразной бомбой замедленного действия. В нем нет ни призывов к действию, ни жестокого диктата, ни однозначного ответа на вопрос: «А как, как надо?» Думайте, дескать, говорит каждая последняя строчка в истории каждого отдельного человека. Думайте и делайте выводы. С каким-то отрешенным хладнокровием писатель описывает все больные места современных отношений между трудовыми мигрантами и гражданами России. От этого хладнокровия становится слегка жутковато, когда приходит понимание, что за каждым из этих больных мест стоит человеческая судьба или даже жизнь.

Роман состоит из небольших по размеру рассказов. Повествование динамично, и, хотя каждый рассказ имеет довольно обрубленную концовку, разрешение конфликта так или иначе происходит. Однако, что присуще всем рассказам, не в пользу мигрантов. Герои произведений не могут рассчитывать ни на уважительное или хотя бы человеческое отношение со стороны хозяев страны, ни на правосудие, ни на банальное сочувствие и сопонимание. Достаточно вспомнить убийство Нойгута, которое попросту, выражаясь языком современного сленга, замяли, или отношение старого сторожа к Беку Мурзе, или реакцию охранника на убийство: «Кошмар! Жуть! Теперь надо вызывать скорую и милицию». То есть его и озаботил-то только тот факт, что ему теперь надо потратить свое время на то, чтобы объясняться с теми и с другими, а вовсе не само убийство. Ну, убили, мол, и убили.

И хуже всего то, что герои произведений – мигранты – принимают эти правила игры. Они не герои американских комиксов и не современные героини Мэри-сью. Нет, все персонажи «Нашествия мигрантов» – простые люди, приехавшие заработать на хлеб себе и своей семье в страну, частью которой еще не так давно были. Проживая по кусочку жизни с каждым из героев романа – с Чериком, Бугу и его сыном, с Беком Мурзой, мы приходим к тому, что внутренняя мотивация персонажей становится понятна читателю, но она все еще не понятна героям романа – россиянам. И в этом горькая правда: нам ведь действительно присуща эта черта – обвинять в непонимании тех, кого мы сами не можем понять. Вне зависимости от того, что именно мы не понимаем – язык, культуру или цели других людей. Автор не принимает какую-то определенную сторону. В каждом рассказе есть сочувствие судьбе мигрантов, но при этом резкого, однобокого осуждения по отношению к стране хозяев не наблюдается.

В романе нет каких-то особенных метафор, он не изобилует излишними украшениями. Он берет за душу именно своей простотой, точнее, сочетанием простоты и глобальности: «Саяк почувствовал опасность распада страны, идя в магазин за хлебом». С этих слов начинается роман, и развернутая мысль о распаде страны заканчивается почти с того же, с чего и началась: «…<он> заключил, что последнее слово все же за Кремлем. Надо было идти – дома ждали хлеба».

Кроме того, хотелось бы отдельно отметить интонацию предложений. Фразы в романе в некоторых местах кажутся неровными, будто рублеными, что достигается за счет интонационного дробления в результате использования одного простенького пунктуационного знака – точки. Подобное интонационное деление привлекает внимание читателя и иногда добавляет тексту ироничности. Этот стилистический прием в основном популярен у журналистов и современных читаемых публицистов.