От шестнадцати до шестидесяти шести

Где встречаются двое, там всегда присутствует кто-то третий. Иллюстрация из книги

Новая книга Рады Полищук «Я и Я» – сборник повестей. Повесть – любимый жанр Полищук. Писательница, пользуясь спортивной терминологией, не спринтер и не стайер, но бегунья на средние дистанции – она обращается преимущественно не к рассказам и не к романам, а к повести, предоставляющей ей большую художественную свободу.

Повести сборника «Я и Я» существенно отличаются от повестей Полищук, посвященных судьбе еврейского народа. Если в предыдущих вещах писательница, рассказывая о своих родственниках и близких, была подчеркнуто биографична, а то и документальна, то в новой книге, хотя рассказ также идет от первого лица, героиня вовсе не равна автору. В новой книге Полищук есть определенная дистанция между автором и читателем, дистанция, которая раньше всегда была существенно сокращена.

Хотя вещи в сборнике не биографичны, но в них много исповедального. Об этой особенности своего творчества Полищук в интервью несколько лет назад сказала так: «Я ничего не делаю специально для того, чтобы угодить читателю или издателю. Первопричина всего – жизнь, которая, в самом деле, трудная игра, сыграть ее по предлагаемым правилам не каждому по силам. И я пишу тревожную, напряженную прозу потому, что очень сложно переживаю человеческие отношения во всех их проявлениях. И всякий раз проживаю судьбу своих персонажей как свою собственную».

Рада Полищук. Я и Я. Странные странности. – М.: МИК, 2014. – 384 с.

Вошедшие в сборник повести говорят об отношениях, которые складываются, по словам писательницы, в «неправильные любовные треугольники». В сборнике предстают разные грани любви. В каждой повести – естественно! – свой сюжет и свои герои, но по мере чтения начинаешь ощущать, что все произведения соединяются в единый текст, в котором истории дополняют и продолжают друг друга, образуя общее повествование, отчего книга приобретает некую эпичность и надвременность.

Какие-то повести более сюжетны («Конец прошедшего времени»), в каких-то сюжетность ослаблена («История одного убийства»). Вообще сюжетных вещей в сборнике мало – события во внешнем мире, по сути дела, не важны для Полищук, как не важны ей приметы быта, бытия. Герои замкнуты на себя, на свои чувства, ощущают себя по большей мере вне социума, их не слишком заботят проблемы мира вне их отношений. Внешнее – лишнее, главное, что есть Он и Она, похожие на влюбленных с полотен Шагала, для которых существуют только они сами – и небо. Эту особенность художественной манеры Полищук тонко ощутил художник Сергей Олиференко, чьи изящные рисунки полностью конгениальны психологизму писательницы.

Полищук мастерски использует в повестях как внутренний монолог, так и диалог, причем диалог телефонный («История одного убийства»). И в ходе беседы между героями повести «Мужчина думал о женщине» выявляется одна из самых, быть может, тягостных примет современной жизни – неумение людей слышать друг друга. И, как показано в этой повести, путь друг к другу – самый трудный квест современности – начинается с общего разговора.

В мире Полищук, пользуясь словами Мандельштама, все движется любовью. Чаще всего эта любовь несчастна, но проходящие перед читателем судьбы героев втягивают его в переживания совсем, казалось бы, ему чужих людей, и он начинает следить за ними, печалясь, грустя, надеясь. Повести Полищук делают читателя участником разговора, для кого-то, быть может, и непривычного поначалу, обжигающего душу, но такого важного своей откровенностью.

От 16 до 66 – таков, по мнению автора рецензии, возрастной диапазон читателей книги Полищук. Читая ее, люди разных возрастов – и в 16, и в 36, и в 66 лет – будут находить в ней для себя что-то новое, ранее неизвестное.