Семейный портрет на фоне истории

Дом горит... А что поделать? Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

1993 год – узловой в новейшей российской истории. Штурм Белого дома, бойня возле телецентра  «Останкино», кровавое противостояние, наконец, принятие нынешней Конституции – последние, трагические аккорды российской демократической антитоталитарной революции. События огромного масштаба, не нашедшие адекватного отражения в современной российской литературе и по-прежнему противоречиво оцениваемые обществом. 

А потому роман Сергея Шаргунова просто обязан, я считаю, привлечь внимание читающей и думающей публики. Когда речь идет о событиях, по меньшей мере на несколько десятилетий предопределивших ход отечественной истории, любой взгляд, под любым ракурсом исключительно важен, потому что истина редко бывает одномерна и неоспорима.

Роман начинается с событий на Болотной площади. В этом заключена глубокая логика: Болотная есть попытка переиграть результат 1993 года. Символично, что люди старшего поколения на Болотной те же самые, что сражались в 1993 году по обе стороны баррикад. Это те, кому небезразлична судьба России, но видят они ее и понимают по-разному. Но и молодые, кто впервые вышел на демонстрацию, кто родился позже – связаны кровными узами с теми, кто сражался в то смутное время. Российская история повторяет свой трагический круг. Недаром пишет Петя Брянцев (внук главного героя повествования): «Я думал о судьбе моего деда с самого детства, и, возможно, эти мысли подтолкнули меня выйти на улицу».

Стиль автора – лапидарный,  чрезвычайно энергичный. Короткие предложения почти без прилагательных. Такое письмо иногда называют журналистским, хотя это, конечно,  все равно проза. Далее, правда, язык становится иным, по-прежнему добротным и точным, но неторопливым, размеренным. 

Вот поселок: так и чувствуешь пульс 93-го года – бандиты, бездуховность, потерянность, одичание. И портреты, портреты. 

Вульгарная, рано повзрослевшая старшеклассница Рита, нахрапистый прожигатель жизни Егор, дрожащий от страха местный бизнесмен, убогий поселковый быт. И семья Брянцевых – при взгляде снаружи вроде бы благополучная, а изнутри – несчастливая. Помните Толстого: «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»? Но много ли счастливых семей было в мятущейся, охваченной кризисом, потерявшей ориентиры России 1993 года?

Шаргунов – самый что ни на есть реалист. К нему не подходят определения: «метафизический», «символический» или какой-нибудь еще. 

Сергей Шаргунов. 1993: Роман.  – М.: АСТ. – 568 с.

Но… под поездом погиб отец Виктора Брянцева, и у девочки-подростка Риты и мальчика Феди – тоже. Это что: поезд-символ? Русский крест? Не тот ли это самый поезд, что у Солженицына в «Матренином дворе»?

Сколь ни добротна нарисованная Шаргуновым семейная сага, читателя влечет и другая сторона – политическая. Недаром к названию романа дан подзаголовок: «Семейный портрет на фоне горящего дома». 

Горящий дом. Белый дом. Россия. Автор скрупулезно описывает события тех дней. Словно фотокамерой выхватывает лица: то прекраснодушного, мечтательного депутата Румянцева, председателя конституционной комиссии, продолжающего верить в мирное разрешение кризиса, то депутатов Константинова и Уражцева, избранных от «Дем. России», но ставших смертельными врагами Ельцина, то лица из толпы – злые, добрые, ненавидящие, верящие, просто любопытные, то бледного от напряжения Хасбулатова или бешено активного Руцкого. 

С той же точностью Шаргунов передает слова и монологи людей с улицы, скачущие мысли своего главного героя, Виктора Брянцева. В мыслях людей, в их словах, в поведении очень много возмущения, боли, ярости, ненависти, абстрактной любви к России, веры… 

Во что? В кого? В депутатов?.. И очень мало глубокого осмысления. Вот Макашов ведет огромную толпу в телецентр «Останкино», и люди хотят прорваться к микрофонам, говорить со страной, сказать людям правду. 

Какую? 

Есть ли у них правда?.. 

И люди умирают… 

За что? Зачем?.. 

И людей убивают… 

Во имя чего?

Многие из тех, кто осенью 93-го мысленно был на стороне Ельцина и «реформаторов», сейчас смотрят иначе. Если бы, победив, они провели действительно демократические реформы и сделали Россию счастливой, история признала бы их правоту. 

Но вместо этого последовала приватизация и залоговые аукционы. В истории останутся две группировки, боровшиеся за власть, и напрасно обстрелянное здание Парламента.

В романе у Шаргунова чистые, светлые люди собираются вокруг Белого дома, играют на гитаре, поют песни. И возле мэрии тоже собираются люди, тоже играют на гитаре и тоже поют песни. Очень похожие, а может, и те же самые. И ненавидят друг друга. И муж с женой Брянцевы оказываются по разные стороны баррикад. 

Их-то что разделяет, какой интерес?

Симпатичная женщина, случайная попутчица Виктора Брянцева, едет к телецентру, чтобы посмотреть, что происходит. 

А там стреляют. 

Там убивают. Ее – тоже. И Виктор Брянцев, сраженный не пулей, а инсультом, едва выбравшись из кровавого месива, падает на руки случайно оказавшейся в там жены…

Перегруппировавшись, поменявшись местами, люди снова идут на Болотную и на Поклонную. 

Теперь Лев Пономарев и Илья Константинов не друг против друга, а снова вместе, как когда-то. Все сначала. Россия ищет свободу и справедливость. История повторяется. 

А жизни человеческие – не жалко?

Шаргунов воздерживается от авторского слова, но его художественная правда сама говорит (вопиет!) за себя. 

Это не просто правда. Это – послание. 

Задуматься. 

А может быть – одуматься. Послание власти и всем нам.