Охабенная реформа

– М.: Молодая гвардия, 2013. – 267 с. (Жизнь замечательных людей)

Книга наглядно показывает, насколько коварны, мощны и нечувствительны оковы стереотипов. Прилично образованный человек скажет, что царь Федор Алексеевич (1661–1682, царствовал с 1676 года) – болезненный отрок, правил недолго. Историк, возможно, вспомнит, что он запретил носить охабень – длинное, по щиколотки платье с разрезами в рукавах, руки продевали в проймы, рукава завязывали на спине, на спину же ниспадал огромный отложной воротник – одежду громоздкую и отдающую азиатчиной. И что он лично, не доверяя чиновникам, прямо на пепелищах оценивал ущерб и выдавал деньги московским погорельцам. Между тем именно Федор Алексеевич отменил местничество – практику назначения на высокие военные и административные должности с учетом родовитости. Отменил радикально, лично сжегши разрядные книги. Здесь автору приходится подробно рассказать о благотворном в свое время местничестве – в то время как европейские дворяне резали друг друга на дуэлях, наши знатные люди мирно, годами, из-за почетного места судились. В военных походах царь Федор не участвовал, но воевали при нем много и успешно. Вот еще пример, который показывает, насколько поверхностно мы знаем историю: «Более века все монархи из этого рода (Романовы. – С.Ш.) всходили на престол в подростковом возрасте». Факт скорее любопытный, поучительный. Не стал исключением и царь Федор. При этом он быстро и бескровно усмирил враждовавшие близ трона партии знати, пытавшиеся взять юношу под контроль, и даже умирая, буквально с одра, продолжал эффективно руководить державой. Видимо, повезло с окружением, но и воля у молодого человека была железная. И писатель был весьма одаренный, например, речь на Соборном совещании 1682 года, как раз о местничестве, подробно цитируемая, демонстрирует не только образованность царя, но и силу его слова.

При Федоре Алексеевиче началась организация регулярного русского образования. Иеромонах Тимофей был назначен в свиту келаря Чудовского монастыря Саввы, в 1666 году отправленного к православным иерархам Греции для решения вопроса с патриаршеством Никона, который был заточен, и престол его восемь лет был вакантным. А также для приискания учителя, сейчас бы сказали, ректора, который смог бы организовать на Москве высшее училище. Кроме того, церковное посольство должно было, как пишет Дмитрий Володихин, решить ряд разведывательных задач.

Ректора Савва с собой не привез, да еще и оставил Тимофея на турецкой территории на 14 лет, – можно предположить, что без желания самого иеромонаха это было бы невозможно. Тимофей побывал во всех центрах православного Востока и даже служил помощником при толмаче султана. Он учился, посещая доступные православные школы, а также лично у греческих богословов, например, у дидаскала (по-гречески «учителя») Севаста Каминитиса. Когда прибывали русские послы, Тимофей связывался с ними и передавал информацию политического и военного характера, даже делал анализ. Известно, что в 1679 году через посла Василия Даудова он указывал на благоприятные условия для удара на Крым и Азов. Зимой 1680/81 года Тимофей вернулся в Москву и организовал училище при Печатном дворе. Имя иеромонаха Тимофея несколько затерялось на фоне таких значительных персон, как Симеон Полоцкий. Причины были: «Познания Тимофея, быть может, не столь блестящие, все же считались солидными и сомнений не вызывали». Именно этот человек принялся за организацию методичного, системного образования в царстве Московском. Тогда, а вовсе не при Петре I, московиты начали зубрить Эсхила, Эзопа, Гомера, изучать арифметику, географию, медицину. Тимофей не только преподавал, он отвечал за финансовую сторону дела. И не проворовался, но заботился о том, чтобы ученики имели пристойный вид, с голоду не помирали, а еще пополнял книгохранилище. Даже посылал в Константинополь.

Старых, дониконианских книг учащимся не давали. Было много своих: еще при Иване IV Грозном московский Печатный двор стал мощной типографией, руководил ею Андроник Тимофеевич Невежа. Правда, типография оставалась единственной. Дмитрий Володихин высказывает интересный взгляд на причины раскола: книгопечатание как таковое требовало справки церковных книг. Их было великое множество. На каждый случай – минеи, триоди, октоихи и часовники… С начала организации на Китай-городе типографии в ней трудились «справщики» – редакторы. И, видимо, обошлось бы без смуты, но сам принцип «справы» по греческим и иным книгам многими активно оспаривался. К этому времени почти все христиане восточного обряда утратили свободу, находились под властью иноверцев. «По логике религиозного сознания… это, с одной стороны, могло означать кару Господню за грехи, а с другой – подвергало их (иноземных православных. – С.Ш.) соблазну магометанства или латынства». А тут еще Никон, человек жесткий и вспыльчивый. И столь же яростный Аввакум. Царь Федор Алексеевич раскольников преследовал упорно. Устоявшаяся точка зрения говорит, что раскол – следствие «разборок» Церкви и власти, нарушения еще византийской «симфонии», когда патриарх, как условно гражданин, был подданным царя, а царь, как православный христианин, подданным патриарха; Никон же восхотел и политической власти. С точки зрения Володихина, книжная «справа» предстает не формальным предлогом раскола, а его причиной.

Книга Дмитрия Володихина читается как популярная, но, по сути, является научной, она последовательна, точна, местами сенсационна, в ней есть серьезный справочный аппарат. Тем более удивительно встретить здесь подробный разговор о сериале Николая Досталя «Раскол». И сказано-то в основном верно. Только не в традиции помещать в научную книгу рецензию на сериал.