До отправления поезда осталось пять минут

Прощальный взгляд на море.   Иван Айвазовский. Одесса. Музей А.С.Пушкина

Когда я бываю в Одессе, то в день отъезда, перед тем как прибыть на вокзал, совершаю ставший традиционным прощальный маршрут. Начинаю его с угла Преображенской и Дерибасовской – там, где в советское время располагался центральный гастроном (№ 1). По Дерибасовской следую до Ришельевской, по пути – на углу Екатерининской забегаю в кондитерский, где прихватываю бутылку одесского коньяка («Киев», «Одесса» или «Десна» – в порядке убывания стоимости). Дохожу до поворота к оперному театру и, обойдя его справа, выхожу к элегантному воздушному зданию купеческой биржи на Приморском бульваре. Отмечаю: памятник Александру Сергеевичу на месте, пушка – тоже. Далее – вдоль Приморского к Дюку (памятнику де Ришелье. Дюк в переводе – герцог). Вид у Дюка явно растерянный, его устремленный вниз на ступени Потемкинской (бывшей Бульварной) лестницы взгляд как бы говорит:
«Братцы матросики, верните недостающее. Было 200 ступеней, теперь – вот, глядите – 192. Когда уволокли, не заметил».
Прощальный взгляд на море. Оцениваю горизонт. Чистый горизонт, прозрачный воздух – хорошая примета к дороге. От Дюка прохожу к возрожденному памятнику Екатерине II и далее вновь выхожу на угол Екатерининской и Дерибасовской (раньше здесь располагалось весьма популярное кафе «Алые паруса»). На этом месте первая часть моего маршрута заканчивается. Ловлю бомбилу и – вперед. Нет, не на вокзал – на Привоз. Это также входит в ритуал – посетить Привоз и затариться в дорогу одесскими деликатесами. Вспоминаю Катаева: «Он привозил из Одессы в подарок копченую скумбрию, маринованную брынзу в стеклянной банке с водой... Он кричал, что это лучшая еда в мире, пища богов!» И Жванецкого: «А какая колбаса была! А хлеб! А бублики!.. Возьмешь его – он пахнет на весь квартал… Внешний вид еды еще можно восстановить по фотографиям, но вкус – только через художественную литературу». Это все про Привоз!
* * *
Захожу в мясо-молочный корпус. Иду по рядам, одновременно ухватываю короткие характерные диалоги:
– Почем ваши яйца?
– Это куриные.
– Куриные? А вы проверяли своих курей? Похоже, что вы держите голубей.
– Посмотрите на этого умника! Ты что, может, из Австралии? Так наши куры не брали обязательств нести такие же яйца, как и страусы.
А вот и брынза.
– Почем брынза? Она свежая?
– Сегодняшняя. Только что «с Колосовки».
В разговор вклинивается соседка:
– А вам какая нужна – рыхлая или упругая? Настоящая брынза – она таки упругая. Вот попробуйте мою. Она упругая, выстоянная. Самый смак. Товар должен быть зрелый. Совсем молодой – он еще не набрал вкуса.
Продавец – ядреная зрелая молодуха озорно стреляет глазом. Я делаю свои скромные покупки: полкило брынзы, триста грамм ароматного копченого мяса, столько же слоеного (с жиром) мяса – «почеревок» и еще колечко благоухающей специями домашней колбасы.
Не выдерживаю и захожу в рыбный ряд. Вдруг увижу сардель (хамсу) свежего (вчерашнего!) посола. Размечтался! На прилавках в основном мороженая рыба: ледяная, вялый хек, еще что-то из неизвестных пород. А где же свежая? Где знаменитая кефаль, камбала, скумбрия, сардель, бычки, наконец? Свежая рыба есть, но не морская. Округлые, здоровые, как поросята, – это «короп» (карп–карась).
– С Турунчука?
– Да. С Граданиц.
– А раки – с Тилигульского лимана?
– Нет, с Днестровского – Шабо.
– О, Шабо! А шабского на разлив нет? (Шабо – известное место виноградарства и виноделия в Белгород-Днестровском районе).
– Приезжайте – угостим.
Подходит покупательница:
– Почем ваша глось?
– Это камбала.
– Какая же это камбала? В ней весу – и кило не будет. И где шипы?
– А вот пощупайте.
– Разве ж это шипы? Так, хрящики.
– Так это же молодая камбала, подросток.
– А, тинейджеры? Что ж вы их ловите, не даете дорасти до камбалы?
* * *
Выхожу из корпуса. Неожиданно ко мне, как к своему старому знакомому, по-свойски обращается полная интересная дама (это в Москве сказали бы – тетка, в Одессе – нет, принято, как я сказал):
– Ты посмотри! Поменяла пятьдесят рублей (имеются в виду американские), и что? Посмотри на мой базар. Баночка сметаны (в корзине стояла двухлитровая банка), кусочек маслица (из корзины выпирал кулек домашнего масла килограмма на полтора), колбаски (два круга домашней колбасы), синеньких (в отдельной авоське овощи – баклажаны, помидоры, еще что-то, зелень). Нет, скажи – так можно жить?
– Да, уважаемая. С каждым днем все хуже. Что поделаешь?
– Куда они смотрят (имеются в виду власти)? Вот раньше…
Последнее, что я покупаю на Привозе, – тапочки. Нет, вы не понимаете. Не тот китайский пластик, что сейчас повсеместно продают. А бессарабские тапки, сплетенные из мягкого тростника. Похожие на лапти, только без задников. Они недолговечны, зато легкие и удобные. А мне и надо – всего-то только для поезда. Если кто заинтересуется, их продают слева от выхода в сторону вокзала. Там же торгуют настоящими вениками, а также поделками народных умельцев.
* * *
Мой прощальный маршрут завершается. В ходе его я впитал в себя какую-то толику особого одесского воздуха. Глоток бессуетной жизни. Теперь в Москву. В водоворот бесконечных дел, автомобильных пробок, безмозглого времяпрепровождения. В пасть Молоха. В геенну огненную...
Подхожу к вокзалу. До отправления поезда осталось пять минут.