Елена Семенова
Екатерина Андреева. Угол несоответствия. Школы нонконформизма. Москва – Ленинград, 1946–1991.
– М.: Искусство XXI век, 2012. – 464 с., ил.
Книга петербургского искусствоведа Екатерины Андреевой хороша трижды. Во-первых, это прекрасно, я бы сказала, интеллектуально, со вкусом изданный художественный альбом, но – не такой, что вы с трудом поднимаете его со стола. Во-вторых, название «Угол несоответствия» очень четко, емко, точно вычерчивает тематику, направленность книги, говорящей о крайне интересном и еще не до конца изведанном периоде русского искусства, развивавшегося во второй половине XX века под спудом тотального обезличивания, обесцвечивания, обесчеловечения советской тоталитарной системой. Именно такой художественный анализ, проведенный в контексте острых углов, привлекающий к объяснению искусства все стороны жизни, от политики и экономики до поэзии и быта (и поэзии быта), можно считать максимально верным. В особенности для художественного альбома. В этом случае книга превращается в весы, где чаша с информацией уравновешивает чашу иллюстраций, они, по сути, становятся сообщающимися сосудами. Картины русского абстракционизма, примитивизма, наивного искусства, поп-арта, метафизиков и визионеров пошагово поворачивают к нам обратную сторону медали соцреализма, являя собой едва ли не первую попытку описания истории нонконформизма.
Всем известно, скажем, противостояние системе лидера нонконформизма Эрнста Неизвестного, его «дискуссия» с Хрущевым в Манеже. Даже далекие от искусства люди знают о таком знаковом явлении нонконформизма, как «Бульдозерная выставка» московских художников-авангардистов на пустыре в Беляево. «Угол несоответствия» отменяет принятое сегодня клиповое восприятие фактов. Андреева собирает их в единую линейку, смотрит, как все начиналось. Сначала узнаем о пионерах – неофициальной студии Осипа Сидлина и сформировавшемся вокруг Александра Арефьева Ордене нищенствующих (непродающихся) живописцев. При этом подмечаются нити, связующие с учителями начала века – Аристархом Лентуловым, Львом Бруни, Александром Осмеркиным и другими. Дальше – группа лианозовцев под началом свободного художника и поэта-модерниста Евгения Кропивницкого, у которого учился Оскар Рабин. Здесь автор выводит точную проекцию на стихи Яна Сатуновского и Всеволода Некрасова, абсурдизм которых, в свою очередь, отсылает к идеям ОБЭРИУ.
 Нонконформизм живет и процветает. Владлен Гаврильчик. Битва Руслана с головой. Иллюстрация из книги |
В оттепель и застой нонконформизм расцветает, появляются «Новые художники» Тимура Новикова, придумавшие абсурдистский «Ноль-объект», задействовав на официальной выставке стенд с дырой. Конечно же, ленинградские «Митьки» Владимира Шинкарева, московская группа «Гнездо», лидер которой Михаил Рошаль создал арт-объект «Железный занавес». Это живопись и манифестирующая поэзия Владлена Гаврильчика, написавшего поэму «Гаденыш», в коей действуют художники Гаденыш, Шустрик и Мямлик, советская власть – тетка Шуршила и западный капиталист Аперитив. Действует группа «Мухоморы», откуда вышел Константин Звездочетов, «Медицинская Герменевтика» Павла Пепперштейна. И так далее, и так далее. Отслеживая события в жизни СССР и мира, будь то фестиваль молодежи и студентов, «Пражская весна» или падение Берлинской стены, Андреева анализирует их влияние на культуру. Она разбирает стилистические распри в Союзе художников, проводит параллели между возникновением советского и американского поп-арта (при этом выясняется, что по неким законам общемирового развития они зародились почти одновременно). В итоге получается, что книга – это фактически бумажный документальный фильм, расцвеченный репродукциями картин.
Вот перед нами «Похороны Ленина» Элия Белютина: полуреалистичный вождь безвольно плывет над абстрактным месивом толпы, или, скажем, в розовом мареве какой-то мамлеевский метафизический «Портрет Тольки» Бориса Жутовского. Дальше гофмановско-гоголевский лошадиноголовый «Жандарм» Михаила Шемякина, зловеще сюрреалистичный, пронизанный булавками «Цирк» талантливейшего Олега Целкова, «Мышеловка» Евгения Рухина, героем которой символично становится раздавленный тюбик краски, а еще «Любители хорового пения» Владлена Гаврильчика, которых одновременно ассоциируешь со съездом КПСС и прозой Оруэлла, «Портрет Африки (Сергея Бугаева)» Тимура Новикова и разухабистый митьковско-роковый «Концерт» Ивана Сотникова. И, конечно, еще много-много прекрасного. Но самое важное, наверное, то, что чтение книги не только напоминает нам о тяжелых временах несвободы в советском искусстве, но и о гессевском понятии «игра в бисер», когда исподволь, из картин, стихов, политических и социальных акций, подпольных студий и, безусловно, нависающего над этим всем искусства официоза кристаллизуется плотный метатекст, синтезирующий все отрасли искусства в единое целое.
