Михаил Юдсон
Ури Шахар. Мессианский квадрат.
– Минск: МЕТ, 2012. – 368 с.
Читаем в аннотации: «Захватывающая история, в которой читатель встретит все, что привык ждать от хорошего романа: яркие и невероятные приключения, любовь, предательство, тайну древней рукописи… В текст вплетены по-настоящему сенсационные открытия: неожиданная интерпретация евангельских событий, разгадка секрета основателя кумранской общины – Учителя Праведности, а также расчеты «конца света», перекликающиеся с малоизвестным древним пророчеством»… Шахар шаг за шагом ведет нас, как по мебиусному листу, на обратную сторону текста, совмещает развлекательно-приятное с познавательно-полезным. Надо добавить, что образ автора, как многое в романе, расплывчато двоится; удовлетворимся тем, что «МЕТ» послал, а он издал роман, где и автор, и главный герой – Ури Шахар, един в двух лицах и пятистах экземплярах.
Собственно роман разбивается на две ветви – в первых строках авантюрно-детективное действо с поисками ветхой рукописи в Кумранских пещерах близ Мертвого моря, и, во-вторых, эдакие «Диалоги», питательная смесь платоновской Пещеры с духовной семинарией, где тоном выше текут беседы о судьбах Израиля и примкнувшего к нему мира.
Про Кумран накропано немало прозы (порой неприхотливой, аки «Мурка»), однако в данном случае мастерство автора берет свое, хватает за извилины, и читать интересно. Да, крепкий роман замастырил Ури Шахар – мореный, продубленный, источенный ходами мысли, – Дэн Браун, дока кодов, отдыхает!
Значит, жили-были: Ури, его подруга Сарит (оба «русские израильтяне») и москвич Андрей, наезжающий погостить, побродить по пустыне, погулять по горам. Он-то и нашел раритет в кувшине, и все завертелось. В роман понаехала туча персонажей, очень говорливых и деятельных. Один Пинхас чего стоит, уволокший Сарит замуж, – он-де и философ, и ритор, какая иерусалимская дамочка откажет! Сарит и Пинхас – горькая парочка, гарна дивчина и хлопотливый такой честолюбец с множественными комплексами, на протяжении трехсот страниц упрямо не дающий гет – бумажку о разводе (Геть отседова!). В конце концов злой муж побежден, Сарит соединяется с Ури, завет да любовь преодолевают расчет.
В романе пятнадцать глав-погодков, события (с разрывами) происходят с 1989 по 2008 год. В центре «Мессианского квадрата» – пункт приема, Иерусалим. Точка ностальгического возврата – Москва, откуда родом герой наш Ури, явно очередной пиитический Юрий с его заветной тетрадью, с проповедью любви ко всему живому. Книга Шахара добра и толерантна, она мягко, но внушительно как бы говорит «ша!» всяким харям и тварям, стремящимся к разрушительности.
Еще один вполне положительный персонаж романа – Халед, араб разумный, друг народа (еврейского) и тайных служб. Забыв напрочь о собственных делах, Халед день и ночь помогает всем словом и делом. Попутно он доходчиво растолковывает, что и Иса есть, и Махди («идущий верно») тоже наличествует – опять двойка, махдибургские полушария!
Тут Халед вклинивается в основную тему, становую канву романа. Оказывается, древняя рукопись и свежие изыскания героев неопровержимо доказывают – Спасителей было двое. Один привычный, на троих – от Матфея, Марка и Луки. Пришел, как положено, на Пасху, весной, в нисане. Говорил просто и ясно, поучал нехитро – типа «не в свои сани не садись». Зато второй Иисус, от благовестящего в одиночку Иоанна, ни в какие канонические ворота не входит: и речь его темна и лишена притч, и бежали за ним, вознося осанну и обмахивая пальмовыми ветвями, а это как раз в обычае Суккота, осеннего Праздника Кущ.
 Скорбный лик Спасителя. Альбрехт Дюрер. Христос как Муж скорбей, 1493, Государственный кунстхалле Карлсруэ |
Ну два так два, чем больше, тем лучше – спасай, кто может! Но персонажей романа сразу обжигает мысль: а Ватикан что скажет?! Папа за такое по головке не погладит. Путать давеча с надысь, Пасху с Кущами – сие весьма печально. Склероз воскрес?
Но автору и этого мало – к двум евангелическим Иисусам он прибавляет двух талмудических Иешуа: «Два на два. Квадрат. Мессианский квадрат». Не делайте квадратные глаза и не пугайтесь – читать легко и увлекательно. Мы имеем, по сути, роман-дневник – воспитание чувств, хроника текущих событий, поиски утраченного времени, приключения духа и перемещения тела в пространстве. Иногда – записки обратившегося к Богу, задушевная переписка со Всевышним (и у Стен Плача есть уши!): «Лети к Завету, вернись к Ответу!» Здесь, в романе, в ладу дуализм с манихейством: зло сменяется добром, а радость – печалью. Кумранское ущелье Макух, где таилась искомая рукопись, – это грустный символ непрухи, некое сборище тщеты вообще всех наших усилий в споре с судьбой – макуха, жмых жизни, соломка отвеянная, колечко Соломоново: «И это пройдет». За двумя Иисусами погонишься… Впрочем, евреям сроду не сиделось, исконно искалось приключений на собственные колена, издревле их интересовало, откуда слезет Мессия – с балкона в Базеле или с броневика в Питере?
Вторым планом в книге Шахара проходит совсем недавняя история Израиля: арабы, Ицхак Рабин, ослиная твердыня Осло, арабы, бархатные военные операции, спорные территории, арабы, джихад, размежевание, арабы – бей, барабан! Порой бремя белого человека сменяется поездками в Москву, где хоть живешь как белый человек: «Москва краше и прибранней». Иерусалим и Москва – мессианские близнецы романа. С симпатией описана активнейшая московская жизнь – тут вам не смоквы околачивать бесплодно. Жили у Маруси, господи Иисусе!..
«Мессианский квадрат» – своеобразная квадратура ближневосточного круга, описание напряженного поиска рационального решения совершенно иррациональной задачи. Проза Ури Шахара – та же магия оригами: сложи много бумажных журавликов, и будет хорошо. Заклевание змей! Не зря один из героев собирается (вдогон и перегон Мастеру?) написать роман про двух Иисусов и назвать его «Конкордация» – согласование. «Согласна!» – воскликнула бы Маргарита. Автор пишет: «Как нет у иудеев другой страны, кроме светского Государства Израиль, так нет у них и других союзников, других братьев по вере, кроме христиан…» Короче – терпимость на оба ваших дома!
