Зрелище вместо хлеба

Ги Дебор. Общество спектакля/ Пер. Антона Уриновского.
– М: Опустошитель, 2012. – 176 с.

«Будьте реалистами – требуйте невозможного!» «Запрещать запрещается!» «Под асфальтом – пляж!» Протест против псевдомира, обманного плацебо, поддельной истины, насильно внушаемой отовсюду. Спектакль повсеместен; Big Brother’s watching. Общество спектакля проглочено человеком, оно воспринимается как нормальный порядок вещей, оно паразитирует на всеобщем послушании, становится религией, больше чем религией – генетически впитанной системой. Общество спектакля никому не подчиняется, кроме собственных подчиненных; оно существует, потому что люди боятся альтернативы, потому что привычность важнее призрачных перемен – бутафорская синица приятнее недосягаемого журавля. «Спектакль есть не что иное, как экономика, развивающаяся ради себя самой. Он представляет собой правдивое отражение производства вещей и ложную объективизацию трудящихся».

Ситуационистский Интернационал, наследуя дадаистам и леттристам, осуществлял парадоксальное слияние искусства и реальности. Однако вместо эстетического эпатажа, постулировавшегося прежде, ситуационисты предлагали прямое политическое действие, пренебрегающее эстетическим компонентом. Вышедшая в 1967 году книга Ги Дебора «Общество спектакля» стала библией ситуационистов; зачитываясь этой фундаментальной работой Дебора и вдохновившись свободой, в 1968 году парижские студенты полезли на баррикады. В 1988 году, через 20 лет после событий 68-го, выйдет книжица комментариев к «Обществу спектакля» и на этот раз вынесет приговор новой эпохе, которая продолжается по сей день.

Бунт разума против бездумности препарированной извне социально-политической модели. Индивидуальное сознание, исконно противоречащее сознанию массовому, не может ужиться с всепоглощающими «иметь» и «быть». Общество спектакля бесконечно потребляет и производит продукты потребления, чтобы не прерывать потребление. «Спектакль рассуждает о себе как о чем-то хорошем, неоспоримом и недосягаемом. Он просто заявляет: «все, что мы видим, – все прекрасно; и все прекрасное – перед нами». Отношение, которого спектакль к себе требует, есть в основе своей пассивное приятие; впрочем, он его уже добился, ему никто и не думал возражать – да и как мог возразить, если спектакль обладает монополией на видимость!»

Пассивное приятие освобождает от ответственности за происходящее. Не вовлеченный в процесс находится (якобы) за его пределами – в безопасности. Иллюзорность действия развенчивает возможность действия реального. Но, имея «монополию на видимость», спектакль симулирует не только пассивное согласие, но и протест против оного; человеку предоставляется мнимая альтернатива как возможность улучшить заскорузлую действительность. Ведь революция тоже является частью представления. Получив косточку, не важно, настоящую ли, пластмассовую, собака будет довольна и отправится обратно в конуру.

Революция тоже является частью представления. Фото ИТАР-ТАСС

Зрелище превыше всего. Продуктом общества спектакля является само общество спектакля – зрелищность всех уровней реальности. В «Обществе спектакля» Дебор выделяет две главенствующие формы зрелища – концентрированный спектакль и спектакль распыленный. Первый был реализован в советском, авторитарном обществе, когда псевдореволюция сменилась правлением бюрократии, ведущей иллюзорную контрреволюционную борьбу с внутренним врагом и внушающей населению, что ею движут исключительно хорошие намерения; второй был реализован в капиталистическом обществе посредством тотального потребления, регулирующего все сферы человеческой жизнедеятельности, когда только спрос/предложение имеют смысл для населения. Однако в своих «Комментариях к Обществу спектакля» Дебор пишет о становлении новой формации зрелища – интегрированного спектакля, то есть о синтезе двух других укоренившихся форм.

«Правительство спектакля, отныне обладающее всеми средствами для контроля в целом над производством и восприятием, добивается не только господства над прошлым и настоящим, но и начинает создавать планы по изменению даже далекого будущего. Никто не следит за его правлением, а потому все его суждения неизменно претворяются в жизнь». Интегрированный спектакль вооружен дезинформацией. Он имеет еще меньшее отношение к реальности, чем предыдущие формы спектакля. Меняется не только интерпретация событий, коверкается их бессознательное восприятие, поскольку свыше беспрерывно внушается идея счастья и прогресса. Таким образом, общество интегрированного спектакля можно характеризовать так: «непрерывное технологическое развертывание, интеграция государства и экономики, тотальная скрытость и подозрительность, неопровержимость лжи, наконец, в таком обществе царит вечное настоящее».

Если в обществе интегрированного спектакля происходит запланированное преступление, оно подается именно в том виде, в каком его предполагал интерпретировать заданный сценарий. Если то или иное событие не было прописано в сценарии – скажем, кто-то вдруг взбунтовался против очередной правительственной глупости, – такое событие вписывается в сценарий, ничего в нем существенно не изменяя; населению дается выгодная интерпретация или сеется раздор, то есть фабрикуется общественный диссонанс. Когда жители страны спорят между собой, никому нет дела до происходящего на самом деле.

Итак, мы видим только то, что позволено видеть; нам это доподлинно известно, но мы по-прежнему продолжаем видеть то, что позволено. «Действительность времени оказалась замещенной рекламой времени». Оно статично и интересно потребителю настолько, насколько оно может приумножить его потребление. Если же его сознание слегка приоткроется, спектакль начнет приспосабливаться, дабы устранить опасность. Всем приятного просмотра!