Иная форма бытия

Игорь Гамаюнов. Жасминовый дым: Роман в рассказах о превращениях любви.
– М.: Изд-во «В.А.Стрелецкий», 2012. – 356 с.

Связав общей нитью превращений любви два десятка разноплановых (и разножанровых!) новелл в один роман, Игорь Гамаюнов решил пойти известным путем Апулея и Боккаччо. Только вопреки традициям классиков не стал сильно злоупотреблять, так сказать, натурализмом, предпочитая следовать традициям русской литературы. И все же немало страниц в этой книге были бы попросту вымараны пуританскими редакторами советской поры, случись ей родиться в те недавние пока еще годы. Любовь-то ведь не ограничивается только ахами и вздохами…

Жасминовый дым любви, который посреди весны дурманит голову и заставляет замирать сердце от неясных предчувствий, стелется в романе от главы к главе, то сгущаясь на первых его страницах («Мичман и девушка», «Поэт и цветок»), то рассеиваясь почти до неощущения в самой середине повествования («Ночная охота»), и опять уносит читателя благодаря авторским изысканиям в лубянских архивах в далекое прошлое, во времена Гражданской войны («Ты теперь моя сказка») и сталинского лихолетья («Застольные песни»). И последний дымок, уже совершенно невозможный из-за приближающейся осенней прохлады уходящей жизни, все-таки откуда-то возникает, возможно, от выпадающих из книги засохших жасминовых цветков, грустно оседая в последнем рассказе («Мичман и девушка (50 лет спустя)»), как бы закольцовывая сюжет. Притом что совсем даже не возникает грустных ассоциаций от соприкосновения со старостью, и лишь горьким упреком за людскую глупость темнеют высокие арки разбитой церкви на фоне догорающего заката.

Так о чем же все-таки эта небольшая по объему, но обширная по множественности сюжетных линий книга? Если пушкинского «Онегина» не очень-то почитаемый ныне Виссарион Белинский назвал энциклопедией русской жизни, то книгу Игоря Гамаюнова вполне объективно можно считать энциклопедией человеческих судеб. И это не будет красивым преувеличением, поскольку главный герой здесь собирательный – просто человек, только в разных воплощениях. Учитель и егерь, курьер и журналистка, просто новый русский и совсем не русский гастарбайтер, командарм и сексот, Ленин и Калинин и еще многие и многие девчонки, мальчишки, взрослые дяди и начальственные тети.

Человек один, только много разных воплощений. Или наоборот. Рисунок Николая Эстиса

При таком обилии воплощений-персонажей можно ожидать лишь импрессионистского, почти условного их изображения. Отнюдь, перед нами четко прорисованные, объемные люди с живыми чертами и цельными характерами. Некоторые, как учитель Бессонов или егерь Вадимыч, со сложной жизненной философией, другие с характерами попроще. Изломы людских судеб для писателя как неисчерпаемый кладезь сюжетов, но иногда приходится сталкиваться с такими вывертами, что просто диву даешься, откуда в людях все это. Вот перед нами невзрачный, со стертыми почти до серости чертами лица сотрудник спецслужб, чья задача – провоцировать чиновников на получение взяток. Как все благородно: чистые руки, холодная голова, горячее сердце и т.д. Да только благородства ну никак не видно, ни в отношениях с любящей женщиной, ни на официальной работе-прикрытии, да и на реальной работе что-то не вытанцовывается. Во всем чувствуется фальшь, граничащая с подлостью, и благородная служба по выявлению коррупционеров оборачивается банальной «подставой» влюбившейся в него одинокой женщины. А проживший жизнь, подобно брошенному псу, герой совершенно естественным образом лишается рассудка, «особачивается», как бы возвратившись к своему истоку – унылому детдомовскому бытию брошенного щенка.

Или знаменитый командарм Второй конной армии Филипп Миронов, безрассудно поверивший красивым посулам красных вождей, умело использовавших для захвата власти таких людей, сильных телом и духом, но по-детски наивных и легковерных, готовых раз за разом самообманываться. И вполне закономерно, что наградой за героизм в тех условиях для одних становилась пуля в подвале лубянских застенков, а для других – рабский труд на островах ГУЛАГа. Увы, нет предела человеческой глупости, ведь и киллер надеется, что получит обещанную награду, а не контрольный выстрел в затылок, как ненужный свидетель. И к большому сожалению, история имеет одно очень неприятное свойство: вопреки здравому смыслу она неоднократно повторяется, и особенно в нашей стране. Конечно, по-человечески жаль Миронова, хотя он сделал свой выбор, прекрасно зная, с кем имеет дело. Но автор далек от мысли быть прокурором или адвокатом, для него важнее постичь душу своего героя. И он выбирает особый тон повествования, раскрывая трагическую судьбу командарма через призму большой любви, которую донесли до нас письма, сохранившиеся в его многотомном уголовном деле.

Это только несколько историй, на мой взгляд, наиболее ярких, которые вошли в книгу. И все они о любви, счастливой или трагической, реальной или воображаемой, а иногда – о ее беспощадном отсутствии. Но так уж устроена наша жизнь, постигнуть истинный смысл которой можно только путем постижения любви. Любви, которая служит нам и для которой мы все часовые.