На нас смотрит Единорог

Милагроса Ромеро Сампер. Единорог/ Пер. Сергея Бирюкова и Михаила Евзлина.
– Madrid: Ediciones del Hebreo Errante, 2010. – 34 с.

Милагроса Ромеро Сампер. Флорентийский дневник/ Пер. Михаила Евзлина. Под ред. Сергея Бирюкова.
– Madrid: Ediciones del Hebreo Errante, 2010. – 66 с.

Сборник стихотворений испанской поэтессы Милагросы Ромеро Сампер «Единорог» – последней и, вероятно, единственной истинной продолжательницы традиции испанской духовной поэзии (св. Хуан де ла Крус, св. Тереза Авильская, Луис де Леон) – это чудесное явление мифического животного в мире речи. По строкам ее стихотворений, перепрыгивая со страницы на фрагменты гобелена и обратно, прогуливается целомудренный Единорог, соединяя в себе мир материальный и мир духовный. Эти стихи выросли из вечности и вросли строками в ее продолжение, потому что путь Единорога никогда не может быть прерван. Каждый раз, жертвуя собой, он вновь возрождается. Потому что «не может быть мертвого Единорога, как не может быть мертвого уже Христа. Поэтому не были найдены его останки, никогда не будут найдены. Не потому, что он – мифическое животное, но потому, что – реальное, столь реальное, сколь продолжает жить вечно, потому что нельзя исчерпать источник жизни, который он дает и который есть Любовь». Стихия поэтической книги «Единорог» – миф и реальность (их неизбежное соединение), укутанные в музыку изысканного испанского стиха, в одеяло его плавной фонетики. Параллельно с испанским текстом дан русский перевод:

Один только взгляд
Весь мир обнимает, преображая.
Один только взгляд, –
Суть врата Бытия, бесконечного.
Взгляд – это видеть, открыться, принять.
Видеть: постигать глубину.
Истина и любовь:
Знать безмолвно.

Стихотворение «Зрение» – первое в череде других стихов «восприятия». Здесь высказан один из центральных постулатов книги, переведенный с необходимой компрессивностью: «Знать безмолвно». В следующем стихотворении «Музыка – слух» Единорог вслушивается и слышит то, что следует слышать: «тишину (музыку мира)» (la musica del mundo). Безмолвие зрения и тишина – таковы ключи к познанию реальности/мифа. Музыка тишины ведет нас по лабиринту слов Милагросы Ромеро Сампер к «Осязанию»: «Пространство и форма,/ Материя и энергия,/ Скорость и свет./ Чистое желание./ (Коснуться невидимого?)». Как быть внутри этого хрупкого пространства? К чему нас приведет прикосновение, слух, зрение, в конце концов, вкус? Nos mira el unicornio («На нас смотрит Единорог») – возможно, он ждет, пока мы сумеет почувствовать «эссенцию = бытие»: «Неощутимое чувство, которое приближает далекое./ Интуиция, предчувствие и блаженство./ Неотмирное упоение. Как точно сказано – «неотмирное упоение» (Entrega immaterial)! Перевод ни на миллиметр не отстает от волшебного оригинала. Что же нас ждет после «Обоняния» и куда приведет этот путь? Читателю предоставляется возможность отыскать ответы на вопросы на строках и между строк стихотворений. Такова утонченная книга «Единорог» Милагросы Ромеро Сампер, книга-миф, книга-загадка – поток испанской духовной поэзии разливается вязкой фонетикой стиховой мелодии, говоря одновременно на двух языках.

Поэзия переливается, как морская вода, превращаясь в прозу, выныривая из нее и вновь в нее окунаясь. Перед читателем раскрывается другая книга изысканного автора «Единорога» – «Флорентийский дневник». На первый взгляд кажется, будто перед нами проза, но, если внимательно вчитаться, становится очевидно, что «Флорентийский дневник» – не совсем дневник (в известном смысле этого слова). Перед нами некое синтетическое произведение, в ткани которого органически срослись проза и поэзия (и поэзия, надо сказать, одерживает победу). Это Флоренция, скрытая под картиной Александры Экстер, смешанная с рисунками Сергея Сигея, чье изображение преломлено сквозь духовную реальность, отличную (как и должно быть) от обыкновенной. Ренессансные творения Флоренции хранят загадки, тайны, которые герой дневника пытается разгадать. Разве есть другой путь к разгадке, как не сквозь поэзию? Время для нее – только условность, стихия поэзии – безвременье. Сквозь ткань поэтического текста герой странствует по закоулкам реальностей, скрытым под пеленой сна, он приподнимает пелену и позволяет нам взглянуть на тайное. «Отблеск света, божественной голубизны,

горящего золота среди легких волн,
девственная чистота, которая ни на что не смотрит
чуждая плоти и смерти.

Позже следует ее образ в памяти: раковина, возникающая из ничего. Ветер, обнаженное дуновение, мужское и женское; пустой океан; вдали пустынная земля; и, наконец, цветы, вознесенные дуновением ветра, опускаются, покрывают бытие, вдыхают жизнь в инертную материю и становятся частью земли». Такой является герою Венера Алессандро Боттичелли. «Не знаю, что там в пальцах у маэстро Алессандро Боттичелли. Пальцы рук, пальцы ног. Фигуры, как пальцы, пальцы элегантные и тонкие, как танцующие весной девы». Миф воплощается в материю. В руках художника (в самом широком смысле слова) духовная реальность, все ее уровни, получает свое материальное воплощение, оболочку (будь то скульптура, живопись или архитектура). Милагроса Ромеро Сампер чувствует лицо этой реальности за маской инертной материи, в которую та вдохнула жизнь. Это поэзия тишины, прикосновение к невидимому, осязание духовного мира через мелодию испанской речи. Флоренция перемешана с вечностями, время останавливается, дабы дать возможность почувствовать эссенцию = бытие, безмолвно созерцая. Потому что «знать безмолвно».