Андрей Мартынов Войну всегда выигрывают элиты, а проигрывает народ. Ведь основная тяжесть борьбы ложится на плечи простого населения, а не политиков. Хуже всего, если элиты сражаются за неправое дело. В такой ситуации народ нередко становится средством для достижения преступных целей. Не будем говорить о моральной составляющей подобных режимов.
Под лозунгами борьбы с большевизмом и сталинщиной, самими по себе правильными (Колыму и Соловки никто в 1941 году не отменял), населению Локотского округа предлагалась альтернатива в виде другого тоталитаризма – национал-социалистического. Помимо бессмысленной борьбы, которую народ вел под знаменем Гитлера, он еще элементарно развращался. По воспоминаниям очевидцев и участников тех событий, локотские коллаборанты, ставшие частью Ваффен-СС, являли из себя после подавления Варшавского восстания толпу разбойников. Офицер отличался от рядового только лишь «большим числом часов на руке». Увы, не лучше обстояло дело и у той части населения, которая защищала родину от гитлеровцев. Не будем говорить о посредственном военном и политическом руководстве страной, ошибках в планировании операций, неспособности организовать сколько-нибудь эффективную эвакуацию. В итоге по счетам элиты платил народ. В победный 1945 год редкая пехотная дивизия имела полный штат бойцов – мужиков практически не осталось.
Поэтому неудивительно, что такое наплевательское отношение к народу плодило уже не мнимых «врагов народа» 30-х годов, а реальных противников режима. Печально знаменитые слова Иосифа Сталина, что у него нет военнопленных, а есть только изменники родины, не оставили миллионам людей шанса. Ведь для выжившего в немецком плену бойца оставался только один вариант возвращения на родину без репрессий – с армией, которая свергнет Сталина.
Не будем идеализировать народ. Слова Алферова из набоковской «Машеньки» о том, что «народ-богоносец оказался серой сволочью», при всей своей резкости верны. Да, элиты не всегда замечают народ и уж тем более его желания. Но и народ не всегда делает верный выбор, так как не осознает, на чьей стороне находится правда.
Пусть белые армии действовали не всегда умело, руководствуясь зачастую наивными прожектами (что и неудивительно, ведь во главе контрреволюции стояли не профессиональные политики, а кадровые военные). Но они все-таки сражались против большевизма, так как ясно понимали, что за популистскими лозунгами красных о свободе, равенстве и братстве лежит их противоположность. Вот только то, что было ясно для не худшей части элиты, не воспринималось подавляющей частью народа. В годы Гражданской из Красной армии ежегодно дезертировало больше солдат, чем было в вооруженных силах Юга России (самой крупной армии белых) в момент их максимальных успехов. Увы, красноармейцы в основном уходили в деревни, а не к непонятным (а потому чуждым) «золотопогонникам».
И в итоге случилось то, что случилось. Можно, конечно, отстраненно констатировать: сами виноваты. Что, увы, верно. Можно, напротив, посочувствовать белым. Что тоже не будет ошибкой. Только народ все равно жалко.
