Михаил Филиппов
Юрий Блинов. Охолонь.
– М.: Изд-во журнала «Юность», 2011. – 304 с.
Прозаик Юрий Михайлович Блинов (р. 1946) лет пять живет в Москве, но так и остался провинциалом. Потому как он с Севера, с Ямала. Столица ему – мать-и-мачеха. А писатель-коллега – друг, товарищ и волк. Пишет он неправильно и все время не про то. Не гладко пишет, не мейнстримно. Да и бытует в своей писательской берлоге, как мишка на севере. Зимой спит и лапу сосет. А по весне проснется, оголодав, и сразу бросается за перо и бумагу. И вот роман готов!
«Ты, фраер, попридержи язык, – одернул его Аким. И сейчас же острая сталь клинка, приставленная Василию к спине, в области почек, стоявшим вблизи незнакомым вором, охладила его пыл».
Олигархи, мошенники, депутаты, бандиты, мазурики┘ «Они стояли молча в ряд», как у Высоцкого. Но это – наше время, наша эпоха, да и личности все те же, переходящие из сцены в сцену, как в пьесе. Вчерашняя воровская малина – сегодняшняя элита, сливки общества.
Когда соприкасаешься с текстом и его героем, Василием, которого бурлящая болотными испарениями медиажизнь ссылает на север в лагеря, что рядом с поселком с ярким и сочным именем Харк, то тоже вот оторопь берет.
Весь текст такой: обоюдоострый, разорванный, расколотый, как бутылочное горлышко. Весь – кровоточит жаждой не мести, но справедливости, правды и любви.
Но где ее найти – справедливость?
И кажется, что перипетии судеб трех друзей, Ерепея, Весилия и Валентины, которые работают журналистами, – лишь только прелюдия к тому, что произойдет там, за колючей проволокой, когда сойдутся в камере не на жизнь, а на смерть суки и воры в законе.
Здесь и там одно и то же – трюмиловка (то есть, по-уголовному выражаясь, разборка).
От тюрьмы и от сумы, как известно, не зарекаются. Вот он, Блинов, заговаривает судьбу своего главного героя, чтобы в этой, посюсторонней, жизни отвести беду от своего читателя. Его словами и словами его героев говорят гнев и боль: «Какой порядок, у нашей власти порядок – это когда полный беспредел. Даже в тюрьмах его больше┘»
Не то чтобы писатель пытается доказать, что глаголом можно не только жечь сердца людей, но и уконтрапупить. Писательскому труду воровской закон давно подобрал омоним: попишу.
 По обе стороны решетки и колючей проволоки – сплошная трюмиловка. Николай Ярошенко. Всюду жизнь. ГТГ |
Но Блинов словно уже не верит в чудодейственную силу слова, ставшего разменной монетой для получения разного рода жизненных благ.
И его герой Василий не верит, его добро – с кулаками, причем прилично обученными удару. И когда для доказательства своей невиновности уже не хватает слов, непротивление злу насилием уступает место противлению.
Самые яркие и сочные страницы, как ни странно и грустно, это – лагерная жизнь Василия и наука выживания его верной спутницы Валентины, подавшейся, как жены декабристов, за своим суженым на север.
И все же в конце-то концов не кулак и заточка побеждают. А правда, выстраданная и выплаканная правда о том, что трюмиловка по эту сторону колючей проволоки ничуть не менее жестокая, чем по ту. И выход все же есть: «И они – втроем счастливые, окрыленные покинули злополучный Харк, в надежде, что навсегда!»
Вот во имя этого слова – «надежда», остающегося за рамками жанра и жюри многочисленных премий, наверное, и написан роман.
Современный литератор лишает нас надежды. А Блинов – возвращает все на круги своя. Нетрадиционным, доступным только для одного себя способом, на собственной шкуре испытавший то, о чем пишет.
Повторять за ним и его главными героями – не рекомендуется!
