Чудовище, жилец вершин

Андрей Рубанов. Боги богов.
– М.: АСТ: Астрель, 2011. – 444 с.

В обществе будущего самое ужасное преступление, деяние категории «альфа» – не убийство или растление, а вмешательство в развитие цивилизации, находящейся на более раннем этапе развития. В романе Андрея Рубанова это гуманное предначертание выглядит странно, ибо в остальном общество перешло большинство нравственных границ: можно вшить себе интимные мышцы инопланетной твари и стать секс-гигантом (или гигантессой), кресло из экзотических медуз – жестокое обращение с животными – массирует спину, мебель повинуется ментальным командам: (флешбэки даны в обращении на «ты»). «Потом ты решал, что хочешь поплавать, и отдавал распоряжение. Сервисный мозг отеля улавливал твой приказ, и кровать под тобой начинала растворяться┘ простыни и подушки, столики и ковры незаметно для создания превращались в воду наиболее комфортной температуры». В фантастике всегда присутствуют некие границы, и отсутствие таковых несколько даже пугает.

Прыжки в гиперпространство может осуществлять только живой организм, поэтому новейшие межгалактические корабли будущего живые, они выращиваются с вживлением «стеклоида» – гибкого, сопоставимого с клеточной тканью материала. Пилоты – отдельная каста склонных к биомеханике детей. Их, забрав от родителей, лучше также пилотов, обучают в академии на отдаленной планете, в том числе и поклоняться Пустоте. Они единственные религиозные люди во вселенной.

Отбывающий сравнительно небольшой срок за угоны частных межзвездных яхт молодой пилот Марат, психологически подавленный старым каторжником Жильцом, чтобы сохранить жизнь, берется за управление тюремным транспортом и вместе с отпетым негодяем оказывается на Золотой Планете, которая так далека, что даже на атласах не значится. Там все пахнет карамелью, шоколадом, только что меж кисельных берегов не текут молочные реки. Отстреленная во время посадки голова корабля – спускаемый аппарат – продолжает жить, постепенно мумифицируясь, но снабжая пилота и пассажира энергией. Ее хватает на то, чтобы поддерживать жизнь Жильца, при посадке сломавшего имплантированный позвоночник, и поработить местных четырехпалых аборигенов, живущих в матриархате каменного века. Борьба Марата с «матерями родов», хитрыми и коварными старухами, и с Жильцом, который, даже обездвиженный, сохраняет влияние на мягкосердечного пилота, сотворение канализационного рва и бронзовых доспехов, одомашнивание тигриной масти носорогов – вот содержание второй части книги. Вдвоем с негодяем Жильцом они создали «ультрасовременный культ Отца и Сына» – почему современных авторов так раздражает христианство? – воздвигли храм, сияющий под четырьмя лунами, и учредили Синедрион из местных. «Какой сегодня день?» – «Канун Каты Праведного», – сказал Румата. «А почему нет солнца?» – «Потому что ночь». – «Опять ночь┘» – с тоской сказал отец Кабани и упал лицом в объедки».

Космос – это сплошное вмешательство... Кадр из фильма "Звездные войны". Эпизод четвертый. "Новая надежда"

Со Стругацкими помимо названия роман Андрея Рубанова роднит побочная мысль: вправе ли высшие цивилизации вмешиваться в развитие низших? Ибо как минимум один из вмешавшихся будет благонамеренным демократом, а другой – циничным и кровожадным тираном. Найдя загадочный артефакт, генерирующий энергию Ци, Жилец излечился и устроил «Дни Гнева Отца» – голый разбивал дома аборигенов, пожирал их пищу, дев отдавал самому себе на поругание, а жителей казнил «извлечением внутренностей». Марата же, чтоб не ныл о правах человека, избивал до полусмерти, да еще продолжал подавлять психологически. Только было утих, как правительственные агенты, большинство злоупотребляющие туалетной водой киборги, настигли беглецов и заставили стереть с лица планеты все следы своего пребывания.

Но название все же не «Трудно быть богом» а «Боги богов», намек на сверхчеловека – мысль основная. Андрей Рубанов явно испытывает тягу к цельной личности. «Боги богов» – словно отражение романа «Психодел» в фантастическом жанре. Трудно до конца понять, чем автора завораживает, назовем это так, «модель Вотрена», но Кактус в «Психоделе», подчиняющий московского «золотого мальчика» Борю, как и Жилец в «Богах┘», ломающий молодого пилота Марата, – личности сильные, прямо аморальные, очень хорошо приспособленные к окружающей их действительности, и ужас от их деяний теоретически должен бороться в читателе с рабским восхищением. Так, должно быть, Андрей Рубанов вместе с читателем изживает комплексы, выдавливает по капле...