Тихий бытовой абсурд

Евгений Никитин, Алена Чурбанова. Восточные семнадцать. Рассказы.
– М.: Книжное обозрение, 2011. – 100 с. (Поколение: Проза)

Дуэты в литературе не такая уж редкость. То есть, конечно, творчество – дело индивидуальное, но все же нет-нет да и объединится пара авторов, чтобы создать какой-нибудь большой шедевр или несколько шедевров поменьше. Во втором случае соавторство как-то особенно загадочно: в самом деле, стоило ли собираться, списываться, чтобы написать текст не сильно длиннее страницы?

«Восточные семнадцать» – первый сделанный общими усилиями сборник Евгения Никитина и Алены Чурбановой – показал, что совместное написание короткой прозы, может, занятие и странное, но продуктивное. Писать вместе соавторы начали не так давно (с 2010 года, как сообщает аннотация), и трудно было ожидать, что все их рассказы и миниатюры окажутся действительно шедеврами. Действительно – не оказались. В сборнике есть тексты откровенно неудачные, как, например, «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». Написан рассказ с претензией на юмор, но именно с претензией, с шутками не то что уровня какого-нибудь провинциального Петросяна, а вообще юмориста из средней школы. Когда сын рекомендует Андреичу (герою рассказа) научиться «пользоваться скальпом» и «завести блох» (пользоваться скайпом и вести блог), смеяться не хочется. Единственное чувство, которое остается от этого текста, – легкое омерзение и удивление: зачем я его прочел?

Но рядом с текстами провальными есть в сборнике и рассказы, выполненные блестяще, рассказы, которые можно назвать настоящей литературой, без оговорок. Миниатюра «Переезды» очень хороша. Описываются обычные, бытовые ситуации: кошка родила котят, их утопили. В этом описании, однако, проявляются какие-то глубинные смыслы, кошка, ищущая пропавших – утопленных котят, становится живым воплощением даже не скорби, а всей тщеты земной жизни, что ли. «Она обыскивала квартиру бабушки с дедушкой, скреблась в дверь, скреблась в другую дверь, обыскивала нашу квартиру, снова скреблась в дверь, возвращалась в бабушкину квартиру, снова обыскивала ее, снова шла к нам – и так до бесконечности. Постепенно она забыла, что именно ищет, и могла остановиться посреди комнаты и растерянно мяукать сама себе, как бы спрашивая: а что, собственно, я здесь делаю? Размеренный ритм создает эффект отстранения, непричастности, и от этого картина только выигрывает. Ритм вообще авторам часто удается. Возможно, благодарить за это надо в первую очередь Евгения Никитина – давно сочиняющего стихи и, значит, в вопросах ритмики, безусловно, сведущего. Впрочем, выяснять, какой именно автор и что именно привнес в сборник, – занятие неблагодарное. У Никитина и Чурбановой есть задатки одного автора с целостным восприятием жизни. При желании. Разумеется, можно выделить произведения, где основной голос – голос Никитина, и те, чьим творцом была в первую очередь Чурбанова. Это совсем не сложно, даже рассказ «Девушка идет по улице», будто бы раскрывающий механику совместного письма, на поверку создан одним автором. Коллеге в тексте отводится лишь почетная роль вопрошающего. И все же сборник Никитина и Чурбановой представляет собой нечто целостное, есть в их творчестве какая-то общая тенденция, назову ее условно сосредоточенной созерцательностью. Авторы умны, но почти без умничанья, наблюдательны и внимательны к мелочам, их образность пластична и точна. «Тронутые ржавчиной каштаны, медленно расстающиеся с листвой» – это слегка измененная строка из длинного абзаца, полного подобных «красивостей», но красивости не раздражают, в тексте они уместны – это показатель настоящего мастерства.

Девушка по улице прошла, утки проплыли... Только успевай созерцать. Фото Екатерины Богдановой

Особенно Чурбановой и Никитину удается описание тихого бытового абсурда, хотя пока оно занимает в их текстах скромное место. Сложно судить о том, как будет развиваться творчество авторов в дальнейшем, в любом случае стоит пожелать им успеха.