Ихтиандр – это только начало

Вход в хоромы Ихтиандра...
Фото Михаила Бойко

Фантазии защитника собственности

После окончания школы Юра Кузнецов отправился из Тюмени в Москву поступать в Финансовую академию. Пролетел, но искать эфемерного счастья в сфере столичных услуг не остался, а вернулся в родной город, вскоре устроившись в службу безопасности Запсибтрансгаза, в чем не последнюю роль сыграл его детско-юношеский опыт плавания и дзюдо. Юра любил читать фантастические романы, в том числе и выдающихся советских мастеров. Зимним вечером по одному из центральных каналов передавали ремейк «Человека-Амфибии», который юный Кузнецов смотрел с книжкой в руке того же автора с модной биотехнологической подоплекой и страшным названием «Голова профессора Доуэля».

Так, полистывая роман и посматривая ящик, Юра и задремал на своей кушетке. И приснился ему сон.

«В подводном городе, выглядящем в стиле голливудских спецэффектов, в совершенно навороченном кабинете на прозрачной подставке стояла голова профессора Доуэля. Глаза ее были закрыты.

Внезапно двери кабинета открылись, и на его пороге показалась мощная фигура доктора Сальватора:

– Здравствуйте, профессор, как вы себя чувствуете? – участливо обратился Сальватор к Доуэлю.

– Да вот, знаете ли, голова┘ – ответствовал профессор, медленно отверзая очи.

– А вы отрежьте ее, ха-ха-ха! – громко засмеялся доктор, искренне радуясь своей пошлой шутке.

– Меня тошнит от вас, Сальватор, как и от ваших экспериментов с вашей вонючей рыбой┘

– Ну что ж, это не страшно┘ Блевать-то, ха-ха-ха, все равно нечем! – продолжал научно каламбурить доктор.

– Ладно, хватит прелюдий. Говорите, зачем пожаловали, – устало изрек профессор, стараясь перевести разговор в деловое русло, чтобы, по возможности, скорее его закончить.

– Конечно-конечно, многоуважаемый профессор. Я прекрасно осознаю, насколько антипатично вам мое общество. Но прошу также не забывать, что вы мой пленник. Да и успех вашего личного эксперимента теперь зависит от моей благосклонности┘

– Я всегда помню об этом. Нельзя ли к делу? – еще более раздражилась голова.

– Так вот о деле. Мне таки удалось осуществить пересадку акульих жабр моему единственному сыну, моей кровиночке дорогой. Голубой, теперь подводной, кровиночке┘ – всхлипнул доктор.

– Чудовище┘

– И никакое не чудовище. Он стал еще краше. Но┘ проблему совместимости органов мне никак не удается решить, несмотря на то что я завладел вашим архивом, многоуважаемый профессор. Сыворотку генетического подавления иммунитета мне удается получать в недостаточных количествах, выходит она чрезвычайно дорогой, к тому же действует всего-навсего несколько часов┘

– А я-то тут при чем, доктор?

– Как это при чем?! Ведь ваши опыты по пересадке органов и даже некоторого количества голов оказались гораздо более состоятельными! Вон до сих пор где-то в амазонской сельве скрываются ваши мутантики с приличным запасом сыворотки. Я знаю, вы наверняка что-то не написали в своих работах, до чего дошли своей поганой башкой.

– Да, не написал. И вам не скажу! Да и на что вам, фашистскому выкормышу, необходим секрет сыворотки. Колите его розовую попку своим средством, а денег у вас и так хватает.

– Да как вы не понимаете, профессор, что Ихтиандр – это только начало! Мне нужны десятки, сотни подобных Ихтиандров┘ И все с жабрами. Поймите, в заливе полно жемчуга и редких кораллов. Водолазы громоздки, а акваланги ненадежны и кратковременны по действию. У меня имеется информация, профессор, что на шельфе есть даже нефть┘ Поэтому мне нужен не какой-то там лабараторно-экспериментальный, затратный в эксплуатации Ихтиандр, а Ихтиандр промышленный, Ихтиандр – ловец жемчуга, Ихтиандр-рыбак, Ихтиандр – буровой мастер, в конце концов!

– Ишь ты чего захотел, гнида. Хрен тебе, а не сыворотка! – распалился уже Доуэль.

– Дурак ты профессор, мы вместе можем горы свернуть┘

– А мне что за это будет?

– Все, что ни пожелаешь.

– Семьдесят процентов и новое тело.

– Сорок.

– Шестьдесят.

– Пятьдесят пять.

– Пятьдесят плюс одна.

– Пятьдесят минус одна и новое тело.

– Хорошо. Но половину формулы сыворотки до нового тела, а остальную после┘

– Половину-половину. Говнюк ты, Доуэль. Сейчас же гони формулу кока-колы! – лицо доктора Сальватора как-то странно исказилось».

Юра проснулся и узрел похмельную физиономию своего сменщика Димы, который тряс его за плечо и спрашивал:

– Юрец, можно я твою кока-колу допью? А?

– Да хоть залейся! – в сердцах выпалил Кузнецов, которому так и не довелось дождаться окончания сонного бизнес-проекта.

– Ты чего, Юрец? Мне это, просто пить очень хоцца┘ Вчера с ребятами телок сняли. Там, туда-сюда┘

– Туда-сюда┘ Эх, клоны вы все. Пей, конечно, не жалко.

Сибирь в Садовом кольце

Перед тем как отправиться в аэропорт, Садовый заехал в теннисный клуб навестить своего старшего сына. Тренер, как водится, рассказал об очередных успехах подопечного, что умиротворяюще подействовало на Константина Евгеньевича, поэтому полет в Тюмень на персональном самолете прошел как нельзя лучше.

Пока Садовый летел над Уралом в своем аккуратненьком джете, Евгений Сидорович Повыткой выступал перед детдомовцами: «Многие из вас┘ несмотря на тяготы сегодняшней жизни┘ поэтому будем смотреть в будущее┘ Запсибтрансгаз перечислил┘ мы передаем в дар┘ наш регион┘» Когда Константин Евгеньевич приземлялся в аэропорту Тюмени, Повыткой зачитывал детишкам приветствие мэра, с которым они приятельствовали с несознательного возраста. Едва сеть обозначилась на мобильном Садового, как он тут же позвонил директору Запсибтрансгаза относительно стрелки. Правда, звонок немного обескуражил Евгения Сидоровича, поскольку застал его во время декламации чиновничьей речи. На цитате из Ломоносова «Россия будет прирастать Сибирью» Повыткой вынул свою раскладушку из кармана и, даже не сказав здравствуйте, произнес: «Стрелка┘ Какая стрелка?! А, это Константин┘ Да, встретимся в боулинге». Впрочем, детей это никак особенно не смутило, а старшие даже одобрительно захмыкали.

В этот день лучший тюменский боулинг оказался закрыт для посетителей. Повыткой выдвинулся в направлении сего модного заведения сразу по окончании рабочего дня, которое он разглядел на лицах сирот. По его прибытии прислуга угодливо заелозила. Тьма сгущалась на улице. Через некоторое время изволил пожаловать и Константин Евгеньевич. Охранники стрелочников заняли позиции по периметрам.

– Доброго здоровья, Константин Евгеньевич, – на правах краевого хозяина приветствовал директор Запсибтрансгаза Садового.

– И вам не хворать, – а-ля рюс подхватил московский бизнесмен.

– Что же ты, Константин, никак мне насосы не поставишь? – моментально сфамильярничал Евгений Сидорович, не могущий более десяти секунд подряд называть человека на вы по доброй партийно-регионально-добычной привычке.

– Так ведь не все деньги дошли, Женя, – уместно перешел на хамский тон Садовый.

– Я ж тебе векселей сколько наслал! – немного повысил голос знатный регионал.

– Да не хочу я твоих векселей и не хотел никогда. И потом, я тебе их вернул...

– Так ведь в договоре записано...

– До 30% оплаты. А ты мне – половину!

– Ну и что?! Они ж наши, газпромовские.

– А мне-то что.

– Так, даже немного больше получается, несмотря на дисконт, – не без внутреннего удовлетворения употребил этот мудреный термин Повыткой.

– Некогда мне этот дисконт обналичивать. Мне живое лавэ нужно!

– Ну, не кипятись. Давай немного шары покатаем? Посмотри, какие они цветные да красивые...

<...>

Шары несколько ослабили возникшее напряжение между бизнесменами. Они сели за столик и заказали напитки. Теперь они спокойно торговались о процентах и прочих скидках, потягивали каждый свое, осведомлялись о здоровье семей. Внезапно Повыткому позвонила его супруга Валентина Ивановна:

– Ты дашь мне денег на операцию?!

– Мусик, я не могу сейчас говорить, здесь люди┘

– А дома только мне и талдычишь: «Посмотри, какая грудь, какая грудь», – когда смотришь телок по телеку. Я так больше не могу!

– Но я же на переговорах┘

– Знаю я, как ты с приятелями переговариваешься с бл...дьми в борделе! Хочу новые сиськи! – заорала жена и бросила трубку.