Мир вампира

Ни дня без крови.
Фото Михаила Бойко

Обычно вампир не помнит, как он стал вампиром. Не помнит вампир и свою довампирскую жизнь.

Но он – особенный вампир. Он помнит. Не всю, конечно. И помнит плохо. Но другие вампиры вообще ничего не помнят. Стал вампиром – значит, стал вампиром. И зачем надо помнить, что было до того, как, значит, стал вампиром?

Но он помнит. Помнит, что, возможно, был хорошим парнем. Болел за «Спартак». Читал Солженицына. Слушал русский рок. Думал о будущем России. Слушал «Русское радио». Смотрел сериал про ментов. Пил водку «Журавли». Пил пиво «Старый мельник». Светлое. Жил, в общем, как живут люди. Как человек. Но это все кончилось. После того как его укусили, и он стал вампиром.

Он помнит и это – как стал вампиром. Как его укусили. Другие вампиры об этом, как и о своей довампирской жизни, тоже не помнят. Укусили – значит, укусили. Значит, стал вампиром. И какая разница, как укусили и как стал? Теперь нужно быть вампиром и самому кусать других. Но он помнит. Это случилось на анализе крови. Тогда он был еще человек. Тогда ему как человеку делали анализ крови.

Медсестра, которая берет кровь, долго не могла взять у него кровь. Он был не гитарист, но кончики пальцев были твердые, как у гитариста. Поэтому она долго не могла получить от него кровь. Она ему колола пальцы иголкой, но кровь не шла и не шла. Иголка ломалась за иголкой. Уже стала волноваться очередь. Кровь в конце концов нужно сдавать всем. В русских поликлиниках на анализ крови длинные очереди, а после анализа крови надо еще обойти других врачей тоже. Но крови все не было. Кровь не шла. Медсестра побледнела. Но потом уже не выдержала и посмотрела на него как-то странно. Потом все-таки сдержалась и еще несколько раз пыталась взять кровь. Но потом все-таки не выдержала и посмотрела все так же странно. Но не на палец. На шею. Так на людей люди не смотрят. Так на людей смотрят вампиры, когда собираются людей укусить. Потом она прокусила ему вену. Не на шее. На ноге. Вампиры не всегда кусают в шею, а куда им удобнее в данный момент. Потом он потерял сознание. Потом очнулся и стал вампиром.

Так у него началась вампирская жизнь.

Недавно он пришел ко мне. Церковь пока еще не готова к приходу вампиров. Церковь вампиров слушать не будет. Поэтому вампиры, когда хотят рассказать всю правду о мире вампира, идут к русским писателям.

Современный вампир – это вампир XXI века. Он не так загадочен и романтичен, как классический вампир. Он ближе к человеку. Он почти как человек. Ну, почти как человек. Он уже не боится дневного света и солнца. Он днем в гробу не спит. Днем он себя теперь чувствует так же уверенно, как ночью. Просто днем у него все равно меньше возможностей. Но днем он теперь может все то, что раньше – только ночью. Может не спать. Может и кусать. Он отражается в зеркале. Он больше не летает и не сходит тенью со стен. Он уже не так привередлив. Он уже пьет не только кровь. Пьет и другие жидкие субстанции. Но кровь любит больше. Но это не значит, что он будет пить только кровь. Он охотно пьет все то, что пьют русские люди, – водку и нефть. Он толерантен, политкорректен и всеяден. Он открыт и доступен. С ним можно поговорить, и он не укусит. Хотя, может, и укусит. Но укусит не сразу. Сначала с ним можно поговорить. Вампир относится к человеку как к равному. Он, правда, не любит называть человека человеком. Ему больше нравится называть человека донором.

Чувства вины у вампира перед донором нет. Вампир себя виноватым перед донором не считает. Вампир тоже не виноват, что он – вампир. Вампир сам себя не кусал, когда стал вампиром. Но все-таки донору больно. Льется кровь. У донора ужас на лице. Неизвестно, что с донором будет дальше. Поэтому что-то похожее на чувство вины у вампира есть.

Современному вампиру во многом сложнее быть вампиром, чем вампиру классическому. Современному вампиру нельзя кусать всех подряд. Мир уже не тот, что при классическом вампире. И кровь уже тоже не та. И все уже не то. Плохая экология, поэтому нельзя кусать ни птичек, ни мышек, ни собачек. Не все так просто и с человеком. Нельзя кусать донора, когда у донора СПИД, триппер, свиной или куриный грипп или пока еще не выявленные наукой совсем новые болезни. Донора также не рекомендуется кусать, когда донор – наркоман или когда в компьютере донора есть компьютерный вирус. Но всех, кого кусаешь, на СПИД или компьютерный вирус не проверишь. Приходится рисковать. Каждый донор – загадка. Каждый укус донора – вампирская рулетка. Такая вот она, вампирская жизнь.

На вампира действует все. Вампир – он как осенняя муха. Он нежный. Он ранимый. Он более уязвим, чем предыдущий классический вампир.

И он более ангажирован в реальность. XXI век – это его век. Век вампира. Вампир XXI века не боится проблем XXI века. Вампиры первыми вышли на демонстрацию против развертывания ПРО в Европе. Поэтому американцы отменили ПРО. С вампирами не хочет связываться никто. Даже американцы.

Но вампирской мафии нет. Вампиры каждый сам по себе. У них нет своего клуба. Нет даже своего сайта. Живут и кусают как умеют. Карьеры не делают. В высшие эшелоны власти не идут. Там много света. Вампир света не боится. Но сам добровольно на свет не пойдет. Вампиру хорошо и внизу. Внизу света меньше, а свежая кровь есть всегда. Поэтому вампиры вместе собираются редко. Но когда вампиры собираются вместе, то вопрос всегда один – может ли вампир укусить другого вампира, если уже дальше нельзя без свежей крови, а донора рядом нет? Вообще-то вампиры друг друга не кусают. Терпят. Есть цеховая солидарность. Есть вампирское братство. Есть родство по крови. Для людей это давно пустые слова, но для вампиров пока нет. Есть вампирская совесть: сам пропадай, а товарища не кусай. Есть вампирское мужество: сам без крови пропадай, а товарищу крови попить дай. Но есть и вампирское правило: ни дня без крови. Так что вампиры иногда друг друга все-таки кусают. Но только тогда, когда уже некого кусать. Все уже укушены. Но только тогда. И чтобы этого не видели другие вампиры.

У вампира есть и другой выход, если рядом нет донора. Выход в патриотизме и киномании. Поэтому вампир – патриот и киноман. Когда вампиру некого кусать, то у вампира нет свежей крови. Тогда вампир сам не свой. Тогда у вампира ломка. Истеричное состояние. Бессонница и днем, и ночью. Тогда вампир может думать только о свежей крови, только о ней, о ней одной, и ни о чем другом. Тогда вампир, чтобы заглушить ломку и отвлечься от бессонницы, думает о России и смотрит кино.

Вампир к фильмам о вампирах относится равнодушно. Это не его кино. Это фильмы про классических вампиров, а современного вампира, то есть его, в кино пока нет. Хотя вампир к Голливуду относится хорошо и посмотрел все, что в Голливуде снято. Но фильмы про вампиров вампир бы с удовольствием укусил.

Про «Ночной дозор» вампир и слышать не хочет. Слишком романтично. И далеко от правды вампирской жизни. Хотя вампир сам романтик, но это другая романтика. И про «Антихриста» Триера тоже. Вампир не понимает некоторые эпизоды этого фильма. Тот эпизод, например, когда она вставляет ему в ногу дрель и течет много крови. Зачем? Сначала ведь можно его укусить. Потом выпить всю у него кровь. Потом немножко отдохнуть. А потом уже вставляй ему в ногу хоть дрель, хоть свирель. А так только напрасно пропадает почем зря кровь. Не понимает эпизод, где он ее душит. Сначала ведь можно ее укусить. Потом выпить у нее всю ее кровь. Потом немножко отдохнуть. А потом уже, сколько хочешь души. А так только расходуется даром кровь. Но это люди. Что с них возьмешь? Люди никогда не поймут всю ценность человеческой крови.

К фильмам про Дракулу вампиры относятся плохо. Тем более вампиры не любят, когда вампир, как Дракула, засвечен. Они считают, что ничего такого особенного Дракула не показал. Но его распиарили. Другие вампиры не хуже.

Не нравится вампирам и «От заката до рассвета».

Кино про гомосексуалистов и китайцев вампиру нравятся больше, чем фильмы про вампиров.

Тут все одно и то же. Никто не хочет смотреть про себя. Гомосексуалисты и китайцы тоже не любят фильмы про гомосексуалистов и китайцев. Гомосексуалистам и китайцам интереснее смотреть кино про вампиров.

К литературе вампиры равнодушны. Но им нравится Салтыков-Щедрин. Даже и не сам Салтыков-Щедрин. Им нравится то, что сказал о нем Розанов. Что Салтыков-Щедрин напился вдоволь русской крови и сытый лег в могилу. Так что Салтыков-Щедрин для вампиров не просто любимый писатель, но и кумир. Всем бы вампирам прожить так.

В театр вампир не ходит. В театре ему скучно. Даже если спектакль про вампиров. К живописи и религии вампир тоже серьезно не относится. Но на «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи смотрит с интересом. И в церковь вампир регулярно ходит посмотреть на обряд причастия. Там кровь Христа. Там не кровь, но подразумевается кровь. Все равно, раз кровь, интересно посмотреть и постоять рядом.

Вампиры – авангард русского гражданского общества. Вампиры борются за свои права активнее других. У вампиров много претензий к женскому геноциду. И не надо вампирам морочить голову феминизмом. Вампирам виднее. Например, медсестрами в поликлинику или там больницу или там на станцию переливания крови заборщиками крови берут только женщин. Хорошо, когда вампир – женщина. Тогда у нее все нормально. Тогда ей больше ничего и не надо. После донора, даже если донора не кусать, всегда остается немного крови. А если вампир – мужчина? Как тогда? Ведь ему тоже надо быть поближе к крови. И его можно понять; ему без крови нельзя.

И таких предрассудков, оскорбляющих честь и достоинство вампира, много.

Вампиры, конечно, сложа руки не сидят. Вампиры идут работать в МЧС или в милицию. Там, конечно, кровь есть. Крови там хватает. Но на станциях переливания крови все равно лучше.

Вампир хорошо знает не только где в России есть кровь. Вампир хорошо знает не только эту, кровяную, часть России. Вампир хорошо знает и всю Россию. Вампиры больше знают о русской природе, чем сами русские. Русские преувеличивают феномен своего несовершенства. Русские с ним носятся, а сами не знают, откуда он и когда впервые появился. Русские не хотят понимать метафизику русского порядка вещей. Районные поликлиники есть не только у русских. Они появились давно. Появились они в райском саду. Первым вампиром была женщина. Она еще там, в райском саду, стала забирать кровь у мужчины, который был с ней рядом в райском саду. Она там делала анализ крови для Господа Бога. Но это знают только вампиры. Вампир – патриот. Он – русский парень. Он каждый раз плюется, когда выпьет западную кровь. Или кровь мигрантов. Ничего нет вкуснее русской крови. Он никогда не променяет русскую кровь ни на какую другую кровь. Но его очень много раздражает в русских. Что русские не хотят понимать феномен своего несовершенства. Что русские не хотят посмотреть на самих себя сквозь призму вампира.

Вампиры живут не вечно, но все же дольше людей. Впереди у вампира целая вечность. Вампиры еще дождутся про себя хорошего кино. И когда люди научатся иначе относиться к вампирам. Пока люди их боятся, и вампиры для них артефакт. За пределами кино люди пользоваться вампирами для бизнеса и для жизни не могут и в ближайшее время вряд ли смогут.

Россия – не самая лучшая для вампиров страна. В искусстве, экономике и спорте вампиру делать нечего. У вампира только один путь – в медсестру в поликлинике, забирающую кровь на сахар, на реакцию Вассермана и на все остальное, на что в поликлиниках берут кровь. Поэтому приходится делать операцию по перемене пола. Или выглядеть женщиной, подходящей для этой работы. Начальство в поликлиниках поумнело. Оно не знает про вампиров. Оно в них не верит. Но если будешь выглядеть мужчиной, на работу не возьмет.

Меня уже не удивляет мужеподобность медсестер в поликлиниках, забирающих кровь. Меня уже не удивляет и то, как они пристально смотрят на шею донора. Я знаю, что они вампиры. Меня это не смущает. Так надо. Они все равно делают людям анализ крови аккуратнее и быстрее, чем сами люди. Так даже лучше. Лучше вампирам. И лучше людям. Лучше всем.

Мой знакомый вампир тоже теперь женщина и медсестра в поликлинике.

Скоро я пойду к нему на анализ крови. Он еще мне многое хотел рассказать про жизнь вампиров.